— Вы в порядке? — спросил он.
— В порядке. У меня на секунду потемнело в глазах.
Кое-как полицейские провели или, скорее, спровадили меня в библиотеку. Еще несколько полицейских машин подъехало к дому. Через двадцать минут прибыли помощники Гевински из отдела по расследованию убийств. Я хотела снять шинель Ричи. Но, как только я подумала, что надо найти удобный предлог, чтобы переодеться, как мои ноги начали дрожать, будто одна нога умышленно била коленом о другую, как в некоторых отчаянных упражнениях Джейн Фонды. Я ухватилась за ближайшее ко мне кресло у письменного стола и опустилась в него. Этот стол и кресла были первыми из английского антиквариата, приобретенного Ричи. Ящики стола были инкрустированы бронзовыми буквами алфавита. Ричи часто говорил гостям: «Забавно, не правда ли? Мы купили этот стол на аукционе английской мебели». Но, когда его кузина Сильвия, славившаяся своим умением прижать человека к стенке, рассмеялась ему в лицо, он заменил «забавно» на «интересно». Конечно, кузина Сильвия после этого навсегда была вычеркнута из списка наших гостей.
Гевински сел напротив меня.
— Я не хочу давить на вас, но время имеет очень большое значение.
— Я знаю. Но я хочу сказать вам, прежде чем мы начнем беседовать, что я допустила оплошность.
Он ободряюще кивнул головой.
— Расскажите мне обо всем, — мягко и снисходительно, словно священник, готовящийся выслушать ужасную исповедь, сказал он.
— Вы неправильно меня поняли, — поспешила я разочаровать его. — Я имела в виду, что вмешалась в ваше расследование.
— Что же вы сделали?
— На секунду мне показалось, что Ричи, может быть, жив, и я…
— И вы, что?..
— Я попыталась вытащить нож из его груди.
Он не удивился, даже не заворчал на меня. Он просто промолчал.
— Я знаю, мне не следовало этого делать, но я ничего не соображала. Я подумала: он так спокоен, может, он еще жив. Если я сейчас же вытащу нож, он почувствует облегчение. Мне очень жаль, сержант Гевински. Мне, действительно, очень жаль.
— Так что же в конце концов убедило вас, что он действительно мертв?
— Не знаю. Я должна была понять это сразу, но в тот безумный момент надеялась…
— Понимаю. Можете вы ответить еще на несколько вопросов?
— Конечно.
Мои мысли были ясными. Я не нервничала, не сходила с ума от горя. Руки не дрожали, но, когда я попыталась положить ногу на ногу, силы изменили мне.
Гевински уставился на часы. Его широкое лицо не выражало ничего. Я читала про полицейские правила, время — важный фактор — и я знала правило семидесяти двух часов. Если полицейские не найдут преступника в течение трех суток, их шансы падают до нуля.
— Назовите ваше полное имя, — Гевински заговорил так внезапно, что я вздрогнула.
— Роза…
Боже, как я смогу сообщить это Бену? А Алексу? Они с Ричи были в ссоре. А как я смогу объяснить все это своей матери?
— Имя умершего, пожалуйста.
— Ричард Эллиот Мейерс.
Он совсем не похож на детективов, равнодушных к печальным обстоятельствам, которых мы привыкли видеть на экране в исполнении Дана Эндрюса или Тома Беренджера. Нет, суть его характера в другом — он мягкий, как бы бесполый, любит мягкие булочки.
— Род занятий?
— Президент компании Дейта Ассошиэйтед.
Гевински оглядел библиотеку. Это была огромная комната, отделанная деревянными панелями, с тремя диванами и невероятным количеством кресел, кушеток и столиков. Пальма, которую мой сосед вырастил в своей оранжерее. Два канделябра. И, конечно, книги. Когда Ричи окончательно остановил свой выбор на Галле Хэвен, я поддела его: «Это место не для нас, Ричи. Ты знаешь, почему». На его лице появилось такое выражение, будто он ожидал от меня чего-то подобного. А я продолжила: «Мы будем целую вечность искать дорогу из винного погреба. А библиотека? Чем, черт возьми, мы заполним эту библиотеку? Твоим «Введением в дифференциальный анализ»? Или моим однотомником Шекспира? Моими детективами в бумажных обложках? А может, твоя мать собирается подарить нам свою подшивку журналов с рецензиями на книги?» Ричи ответил: «По крайней мере, моя мать читает хоть что-то».
Но владелец Галле Хэвен, исполнительный продюсер одной несостоявшейся «мыльной оперы», который приобрел имение у внука какого-то горнорудного магната, жаждал продать Ричи и книги, находящиеся в библиотеке. Это, естественно, привело к ссоре. Возможно, я и начала ее, назвав Ричи выскочкой. Он побагровел и закричал, что я не имею права обвинять его в стремлении к показухе, потому что он истинно способен понимать прекрасное.
Вот так он приобрел поместье, для которого не был рожден. А я получила коллекцию книг в дорогих кожаных переплетах: историю аэронавтики, летописи католических святых, историю Испании на испанском языке, каталог нумизматики и многое, многое другое. Только самое поверхностное дыхание не почувствует запах плесени, который источали эти переплеты, но, впрочем, если вдруг захочется почитать, библиотека была достаточно обширной.
— Ваше состояние — это результат успехов в бизнесе или оно получено по наследству? — спросил Гевински.
— Ричи и его партнер основали компанию. Я надеялась, что, если дела пойдут успешно, мы сможем отдать мальчиков в хороший колледж, и, может быть, перестроить кухню. Кто мог предположить, что дело примет такой оборот?
— Чем занималась компания?
— Сбором и анализом информации. Они изучают, какие предметы, проблемы представляют сейчас наибольший интерес. Их девиз: «Знание — сила». Этот девиз украшает все их канцелярские принадлежности.
Гевински молчал. Я решила, что его не волнуют мелкие детали, но добавила:
— Фрэнсис Бэкон. Meditationes Sacrae.[2]
— Они выполняли секретную работу?
— Нет. Не очень понятные исследования. Они начинали как компания компьютерного анализа, а затем начали расширяться. Сейчас в их распоряжении четыреста специалистов, работающих в различных библиотеках по всему миру, и около сотни операторов.
— Они зарабатывают на исследованиях?
— В числе их клиентов более пятисот состоятельных компаний, адвокатские конторы, политики, просто образованные люди.
Внезапно мой локоть соскользнул с ручки кресла, и я чуть не упала. Я опять почувствовала озноб: мои руки и ноги дрожали.
— Мне нужно что-нибудь принять.
Лицо Гевински было бесстрастным.
— Еще один вопрос, миссис Мейерс. Вы не спали всю ночь?
— Нет. Я как раз проснулась и спустилась вниз. Я захотела есть.
— Когда вы легли спать?
— Рано. Я устала. Думаю, в половине десятого или в десять.
