клином. Хотя здесь ситуация патовая: она не знает всей правды. Однажды он наберется смелости и расскажет ей то же, что сегодня – отцу Ричардсу. Но до тех пор ей придется просто довериться.
– Идем? – спрашивает она.
– Конечно. – Том выпрыгивает из машины и открывает ей дверь.
Кэтрин молчит все время, что они идут к его квартире. Она не отказывается взять его за руку, но становится задумчивой и даже немного отстраненной. Тома прошибает холодный пот: что происходит у нее в голове? Так легко согласилась, но теперь… Неужели жалеет?
– Том, – останавливается она у самой двери и поднимает на него взгляд, – ты думаешь, что я пытаюсь тебя контролировать?
– Нет, милая, – улыбается он, – я думаю, что ты хочешь помочь.
– Это важно.
– Знаю, – замечает он панику в ее глазах. – И все понимаю.
– Я не хочу тебя контролировать. Я не из тех девушек.
– Кейт, – обнимает он ее и притягивает к себе, – ты, конечно, любишь покомандовать, но это совсем другое.
Она смеется ему в грудь, а Том прижимается губами к ее волосам и мягко гладит по спине.
– Ну что, показать телевизор? – пытается сменить тему он.
– Да, – в ее голосе снова слышится спокойствие.
Они заходят внутрь, и Том хлопает в ладоши, чтобы включить свет. Кэтрин обводит глазами комнату и безошибочно находит его персональную гордость – телевизор размером почти во всю стену, который делает гостиную больше похожей на кинотеатр.
– С ума сойти, – выдыхает она, – где ты такое нашел?
– Под заказ делали. И подожди, я его еще не включил, – машет он телевизору рукой, и тот послушно загорается.
– Том, у меня есть просьба.
– Порно мы на нем смотреть не будем, – предупреждает он. – Это просто страшно.
– Прекрати, – она заходится смехом и разворачивается к нему, – я о другом. Гоночные дни теперь – только у тебя.
Нью-Йорк, июнь 2018
Том задерживается на работе. Он даже предлагал приехать и отвезти ее домой, а потом вернуться в офис, но Кэтрин наотрез отказалась. Это было бы очень романтично, но совсем по-дурацки: зачем столько кататься по городу и час стоять в пробках, если она все еще может вызвать «убер»?
Тем более им действительно полезно иногда отлепляться друг от друга. Порой Кэтрин даже пугает то, сколько времени они с Томом проводят вместе. Видятся каждый день, он скрупулезно выполняет обещанный ритуал: отвозит ее на работу утром и забирает вечером. Был, конечно, перерыв на несколько дней, когда он уезжал в Китай вместе с Леоном, но после этого – ни дня друг без друга.
Если мыслить рационально, это не очень правильно. Им стоит помнить о том, что у каждого есть своя жизнь. Не сливаться в единое целое, не превращаться во влюбленных сиамских близнецов. Но сердце начинает яростно спорить с разумом, словно отстаивая свое право на счастье.
Его аргументы просты: они оба ходят на работу. Том каждую субботу проводит в церкви и периодически смотрит футбол с братьями. Кэтрин тоже не бросает свою обычную жизнь: она все так же читает, учится, разговаривает с родителями. Правда, ни он не рассказал братьям об их отношениях, ни она не решилась признаться семье, что встречается с англичанином.
Они не скрываются, но и не объявляют всему миру о том, что вместе. Свои причины Кэтрин отлично знает: у мамы случится инфаркт. Она всю жизнь повторяла одно и то же: «Тебе нужно выйти замуж за корейца». Это важно. Должно быть только так. Папа с ней не спорил, но и Кэтрин тоже не ограничивал. Он больше повторял, что человек, которого она выберет, должен быть достойным. И еще напоминал, как сложно ужиться людям с разными культурами.
Теперь она понимает, о чем именно он говорил: иногда с Томом бывает трудно, особенно в вопросах мировоззрения, отношения к жизни или того, как мыть чашки, с щеткой или просто поплескать туда водой. Но за короткое время к ней пришло и другое осознание: она пыталась следовать маминым советам, поэтому десять лет провела с Брайаном Паком. Но это не сработало, и теперь можно попробовать поступить по-своему.
И пока Кэтрин ни о чем не жалеет. Столько эмоций, сколько она пережила с Томом за месяц их отношений, она не ощущала за всю свою жизнь. Такое ни на что не променяешь. Нежный и внимательный партнер, заботится о ней, говорит о своих чувствах открыто и спокойно. Да, порой, когда ему что-то не нравится, он на секунду становится строгим и даже авторитарным… Но это делает его только сексуальнее.
Тома можно назвать достойным. От внешних атрибутов – социальный статус, профессия – до качеств, незаметных с первого взгляда, тех, о которых знает только Кэтрин. Вряд ли Том осознает, насколько хорош. Например, он покорил всех в клинике своим обаянием: какие бы процедуры ему ни приходилось переносить, он продолжает улыбаться.
Кстати, там уже все знают об их отношениях. А как иначе – Тома видят на парковке по утрам и вечерам. По средам после приема у Жасмин он всегда заходит в гости, чтобы пообедать вместе. Теперь это их традиция.
Кэтрин жмурится и ругает сама себя: вот опять все мысли о нем, что за влюбленная дурочка. Ей скоро тридцать два, а она ведет себя как шестнадцатилетняя. Нужно отвлечься.
Она садится на стул за кухонной стойкой и открывает ноутбук: появилась пара научных статей, которые стоило бы прочесть. Правда, перед этим Кэтрин на пять минут заглядывает в «Фейсбук» – у племянницы из Сеула на днях была свадьба, можно хотя бы посмотреть на фотографии и вспомнить, что она кореянка. С Томом она настолько погружается в западную культуру, что иногда кажется, будто забывает корейский.
«Привет, потеряшка».
Сообщение от Патрика всплывает в углу через пять минут листания ленты. Точно, они не общались уже… больше месяца. Кэтрин чувствует укол вины.
«Пат! Есть время созвониться?»
На экране почти мгновенно появляется уведомление о видеозвонке.
– Ты опять зарылась в работу? – осуждающе произносит Патрик.
– Не совсем, – пожимает плечами Кэтрин. – Просто много всего происходит.
– Я так и понял. Опустим болтовню: ты приедешь на фестиваль?
Вопрос в лоб сбивает с толку. Она не то что не собирается на фестиваль, она напрочь забыла о его существовании. Видимо, Патрик догадывается по ее лицу.
– Что, уже не помнишь? «Дайхбранд». Нордхольц. Наша любимая музыка.
– Пат… – Кэтрин неловко трет щеку. – Наверное, не в этом году.
– Так и знал. Я слушал твои рассказы про медшколу, про резидентуру, теперь – про первый год.
