и касается моих щек.
— Ну тогда, значит, девушке с которой познакомился. — Произношу так, чтобы он меня услышал.
— Да какой девушке? Что ты придумала? — отходит он от меня на шаг.
— Девушке, которая симпатичнее меня, которая могла бы тебе понравиться!
Адам вздыхает, проводя рукой по волосам. От света, что исходит из окон дома, я замечаю на лбу капли пота.
— Я выбрал тебя! Это мой выбор, Мишель! Даже если мимо меня пройдет голливудская актриса, для меня самой лучшей будешь ты! Всегда. Хотел бы я, чтобы ты увидела себя моими глазами. Я все время пытаюсь показать свою любовь к тебе! Переехал ради тебя, ради нас. Разве этого мало? Это не говорит о том, что я чертовски люблю тебя? — на нервах Адам ходит из стороны в сторону, бросив свою сумку на пол.
— А может ты просто хочешь показать, каким ты стал? — не останавливаюсь я.
Адам останавливается, хочет что-то сказать, но я перебиваю:
— «Смотри, как я изменил свою жизнь. Бросил наркотики, стал хорошим отцом!» Может, просто хочешь показать мне, что ты изменился, а у меня это не получилось?! — кричу я, слышится звон ключей от машины, которые трясутся в моей руке от нервов.
— Да если бы я тебя не спасла, если бы не встретила, ты бы стал ярым наркоманом, умер от передозировки, зная, каким ты был отвратительным и никчемным папашей! — заканчиваю я, заглядывая в его глаза.
Через секунду я хочу вернуть свои слова обратно, а лучше вернуться в момент, когда только услышала его шаги. Тогда бы я поступила по другому, тогда бы я сказала все иначе.
Мы просто вздыхаем друг напротив друга, он делает шаг назад. Мои слова были остры, как стрелы, а его раны не видны.
Адам хватает ключи с моих рук и двигается к машине.
— Стой, прости! Ты куда? — слетают с губ вопросы.
— Хочу побыть наедине. Боюсь разбить всю посуду, если останусь, — бросает он, садится в машину и резко выезжает на пустую темную дорогу.
Теперь я ненавижу себя еще больше!
В машину из открытого окна проникает ветер. Еду по открытой дороге, проезжая мимо светофоров, на которых одиноко светит желтый свет.
Я на водительском сиденье, а мое разбитое сердце на пассажирском. В машине тихо играет песня 80-годов, но в моей голове слова, которые я никак не ожидал услышать. Не ожидал от той, которая дала толчок к спасению. От той, которую люблю.
Она действительно так думает или это было чисто на эмоциях? Но ведь именно в такие моменты мы говорим, что действительно думаем.
Мишель очень тревожится из-за своей неуверенности. Считает, что я заслуживаю девушку лучше, каждую считает красивее, но в моих глазах всегда все было по-другому: я люблю наблюдать, когда солнечный луч падает ей на лицо, отчего видны ее веснушки; могу часами смотреть ей в глаза — в единственном океане, в котором бы хотел утонуть; прикасаться к ее вечно холодным рукам, согревая их.
Перечислять можно бесконечно, но Мишель не видит этих моментов, она всегда ищет минусы в себе, отталкивая меня.
Делаю музыку громче, игнорирую звонки от Мишель, жму на педаль газа до упора.
Черт возьми, я просто переписывался с ребятами из группы поддержки, а она вообразила себе какую-то девушку. Да, Мишель была права: она не та, что была прежде. Раньше она была уверенной в себе, могла считать себя красивой, но кое-что произошло, что вычеркнуло это из ее жизни, и мы оба знаем, что.
Но еще я понимаю: я могу ненавидеть Мишель за такие ее выходки, ссориться с ней, но большая часть рвется обнять ее и сказать: «ты не одинока». Я готов миллион раз в день повторять, что люблю ее, но еще я хочу, чтобы она полюбила себя. И если придется проживать такие сцены, что были сегодня, окей, я готов. Больше всего на свете я хочу, чтобы то, что мы строим сейчас по крупицам, имело смысл, что оно выйдет в нечто прекрасное, освещенное любовью и лучами надежды.
Прошел почти час с момента, как Адам ушел в непонятном направлении. Чарльз не хотел ложиться спать, пока он не приедет. Он вообще не слушался меня и по его глазам было видно, что он чем-то обижен.
Я поняла, что одна просто не справлюсь, и, несмотря на глубокую ночь, позвонила Мине и Нилу, чтобы просто не оставаться одной. Объяснив им всю ситуацию, я снова заглушаю боль сигаретой, стоя во дворе дома. Блокирую телефон после сотой попытки дозвониться до Адама и вместо того, чтобы услышать его голос, я слышу: «абонент недоступен». Мимо меня проезжают на дикой скорости две машины скорой помощи, освещая дорогу своими фарами. Громко вздохнув, я снова делаю попытку связаться с ним, но когда слышу голос автоответчика, пародирую его слова, что слышала все это время.
— Может, поедем туда, куда поехал он? — предлагаю я, вернувшись в дом.
Мина сейчас в комнате с Чарльзом, а Нил одиноко расположился на диване, явно волнуясь за меня.
— Мы ведь не знаем, куда он уехал, — шепчет он, встав с дивана.
Я делаю шаги по коридору, не знаю, куда себя деть.
— Наплевать! Он мог пойти в местный бар или еще куда.
Нил встает напротив меня, и я чуть не врезаюсь в него.
— Уже за полночь. Все закрыто, — сожалеет он.
— Есть бары, что работают до утра, — не унимаюсь я.
Мы слышим шаги и замечаем Мину, спускающуюся с лестницы.
— Он не хочет засыпать, играет на планшете.
— Мы поедем и поищем его, — неожиданно говорит Нил, который секунду назад был против.
— Это глупо. Лондон не маленький, — пытается остановить нас Мина. Она шагает на кухню и наливает стакан воды.
— Мы хотя бы по ближайшим улицам проедем, — подаю голос, и Мина неохотно соглашается, кивая.
Я знаю, она хочет сказать, что лучше подождать до утра, вдруг он приедет сам. Ведь Адам не из тех, кто может вляпаться в неприятности, но если бы он хотя бы ответил на один из моих звонков, мне было бы спокойнее.
Пообещав Мине, что мы долго задерживаться не будем, садимся в машину Нила и проезжаем по той же дороге, что и Адам.
***
Наше двадцатиминутное скитание обвенчалось провалом: мы объехали нашу улицу, заходили в бары, что работают до утра, но в каждом бармены отвечали, что не видели Адама, когда я показывала им
