что ко мне присоединяется Чарльз.
Я не знаю, видел ли он Санни, когда она была в таком положении и как реагировал, но красные глаза говорят о том, что ночью ребенок плачет, а здесь — в больнице — он пытается улыбаться. Рассказывает своему отцу о том, как ему нравится собака Мины, что старается играть на планшете ровно столько, сколько требовал Адам. Этот ребенок проходит через то, что никакой ребенок не должен.
Чарльз неожиданно берет за руку. Его теплые ладони согревают меня, как минутой ранее согревал стаканчик от кофе.
— Мишель, мне очень стыдно за то, что я тебе сказал тогда. Прости меня. — Он трет свои глаза, и я замечаю, как на красных щеках появляется слезинка.
Я беру его за подбородок и убираю слезы.
— Эй, все хорошо. Я не обижена. Ты ведь знаешь, как я тебя люблю? — Он быстро кивает.
— Обещаю, все будет хорошо. Твой папа очнется, — улыбаюсь я, и впервые это дается мне легко.
Из-за спины я слышу знакомый голос, что называет мое имя, и, обернувшись, вижу Нила.
— Вы тут с утра, да? Готов поспорить, ты питалась одним кофе. Пойдем поедим. Чарльз ты голоден? — Мальчик снова кивает, и мы покидаем больницу, но перед этим я спрашиваю у вышедшей из палаты медсестры, есть ли улучшения, на что слышу стандартное «никаких изменений».
***
Мы находим местечко в одной закусочной, что недалеко от больницы. Чарльз не изменяет себе и заказывает коктейль и бургер, а так как я всю неделю ела плохо, Нил сам заказывает все на свое усмотрение.
— Ты даже не притронулась, — замечает Нил, поглядывая на мою тарелку с сэндвичем и другую с блинами.
Сжимаю губы и все же берусь за еду, тем более живот уже предательски урчит.
— Тебе нужно крепко поспать и всегда звони мне если что. — Нил не перестает поддерживать, попутно допивая свой кофе.
— Я и так вечно звоню тебе, что мне аж неловко. Ты отменил пару сеансов на работе, чтобы быть со мной.
Нил вытирает руки об салфетки, планируя ответить, но Чарльз перебивает.
— А можно еще коктейль?
— Слишком много коктейлей пить вредно, Чарльз. Папа ведь тебе это говорил, — замечаю я и, если честно, просто не хочу, чтобы Нил много тратился на меня. Я говорила, что могу сама заплатить, но Нил порой слишком упрям.
Ребенок обиженно опускает глаза, но Нил решает его защитить:
— Да ладно тебе, Мишель. Что будет от коктейля?
Нил достает из кармана купюру прежде, чем я успеваю возразить.
— Я достаточно взрослый, могу купить сам. — Чарльз забирает деньги и идет к ближайшей кассе.
— Он иногда считает себя слишком взрослым, — усмехаюсь я и продолжаю: — Прости. Мне так неловко, а ты уж очень упрям.
Я собираюсь взять свой стаканчик с чаем, но рука останавливается в миллиметре от него. Бросаю взгляд на другую ладонь и вижу руку Нила на своей.
— Ты же знаешь, что я всегда готов помочь тебе. Разве ты бы не помогла, будь я в такой ситуации? Все наладится, обещаю.
Знаю, что эти слова от чистого сердца, но я заметила, что после ситуации с Адамом Нил будто уже планирует занять его место. Стал слишком общительным с Чарльзом. Со стороны это выглядит так, будто мой жених хочет подружиться с моим сыном, а в его взгляде снова появилась некая надежда. Я знаю, что Нил не желает Адаму зла. Он помогает нам, но я же тоже не дура и все понимаю.
И, черт возьми, возможно в какой-то другой вселенной мы бы с Нилом были бы классной парой и, может, нас считали какими-то рок звездами, но в настоящем — здесь и сейчас — мое сердце принадлежит другому. Тому, у кого сердце может перестать биться в любой момент.
Конечно, все, что в моих мыслях, я вслух не произношу и просто улыбаюсь. Заметив, как счастливый Чарльз возвращается с клубничный коктейлем, убираю ладонь из рук Нила, в надежде, что это не выглядит слишком резко. Не хочу, чтобы ребенок что-то подумал, а у детей ведь идеальная фантазия.
Я здесь впервые, хотя мы всегда планировали сюда приехать. Шумные дороги Сеула, где машины мчаться кто куда. Люди, которые куда-то торопятся, а каждый второй с собакой на поводке. Все здесь бурлит яркими красками.
Я стою на тротуаре и вижу издалека как она стоит спиной ко мне, наблюдая за цветущей сакурой. Сразу узнаю ее, потому что не узнать Санни невозможно.
Быстрым шагом подхожу к ней. И понимаю, что людей и машин, что видел минуту назад уже нет. Только мы под цветущей сакурой. Не обернувшись, она произносит:
— Бутоны в этот раз распускаются раньше обычного. — Как же я скучал по ее голосу.
Санни оборачивается ко мне, и теперь я могу разглядеть ее.
Все та же улыбка, на губах малинового цвета помада. Те же щечки, которые появляются от улыбки, покрытые небольшим румянцем, и знакомые зеленые глаза.
На ней распахнутое бежевое пальто, зеленая рубашка и темные брюки. Она заправляет прядь прямых черных волос за ухо и улыбается. До меня доходит, что именно в этой одежде она была, когда попала в аварию.
— Тебя я тут не ожидала увидеть, — продолжает она, а я срываюсь и обнимаю ее.
— Эй, задушишь, — смеется девушка, но чувствую, как прижимается к груди.
Я отпускаю ее и еле выдавливаю из себя слова:
— Я очень скучаю по тебе.
Санни касается моей колючей от щетины щеки.
— Я тоже, но ты ведь понимаешь, что не должен здесь находиться.
— Ты тоже не должна, — спокойно говорю я, а в ответ Санни улыбается.
— В отличие от меня, у тебя есть шанс, Адам, — произносит она впервые мое имя.
— Мне было дано мало времени быть матерью, но у тебя еще есть шанс. Борись хотя бы за нашего сына.
Санни убирает руки в карманы и делает шаг ко мне.
— Борись за Мишель. — Я поднимаю на нее глаза.
— Она хорошая. Она так старается. Как я рада, что Мишель нашла общий язык с Чарльзом. Прости ее за выходки. Она тебя любит и сейчас сидит перед тобой в палате, в надежде, как и я, что ты очнешься. — Санни говорит спокойно, но на щеках появляются слезы. Провожу пальцем, вытирая каждую из них.
— Спасибо, что навещаешь меня, но, Адам, разве хочешь, чтобы еще одна могила появилась рядом с моей? Слишком рано!
Ее руки касаются моей груди, а она все так
