изменился. Иногда возникает ощущение, будто она зря переживает, и он все еще не собирается ничего у нее отбирать. Но стоит ему зайти на ланч, Флоренс на секунду вздрагивает: вдруг это будет тот самый разговор?
Душ и завтрак помогают отвлечься, хоть и ненадолго. Оглядывая себя в зеркале, Флоренс замечает, что ее живот больше не выглядит идеально плоским. Нужно вернуться в спортзал и перестать пить: калорий в алкоголе не меньше, чем в стейке. Несколько недель переживаний из-за расставания не прошли даром.
Ее колумбийской заднице только дай волю – вырастет до размеров баобаба. Жутко обидно, что в генетической лотерее на самом деле невозможно выиграть. Густые и красивые волосы на голове? Получи в довесок такие же, но по всему телу, в том числе на сосках! Крупная грудь отличной формы? Только в комплекте с гигантскими бедрами, которые накапливают жир даже из брокколи.
Приходится выбрать чуть более свободную одежду, чем обычно: нельзя же выставлять напоказ круглое пузо. Еще подумают, что Флоренс беременна, а вместе со слухами о расставании такая новость будет поводом для очередных пересудов.
«Галеристка Флоренс Мендоса носит под сердцем ребенка Гэри Барнса. Не это ли явилось причиной их расставания?»
Нужно найти в понедельнике что-то позитивное и перестать тревожиться из-за всего на свете. У нее пока еще не отбирают галерею. И живот уйдет за пару тренировок.
Флоренс смотрит на себя в зеркало перед выходом. Расправить плечи. Приподнять подбородок. Приятная улыбка на губах. Готовность к очередному понедельнику.
Она выходит чуть позже обычного – ну и что? Начальника, который мог бы отругать ее за опоздание, нет. А до конца банковского дня прорва времени.
Этажом ниже Флоренс натыкается на Бена и Хэйзел. Вот для них, наверное, еще слишком рано, по крайней мере, на обоих лицах запечатлено одинаковое сонное и угрюмое выражение.
– Доброе утро, соседи, – кивает она, – сложный понедельник?
Они вразнобой отвечают, меряя ее настороженными взглядами. Ей стоит пройти мимо. Спуститься к машине, поехать на работу… Но Флоренс не выдерживает.
– После пятницы все живы? – спрашивает она.
– Все в порядке, – напряженно отвечает Бен. – Мистер Нери?..
– Ничего себе не сломал.
Флоренс делает шаг, чтобы уйти, – соседскую беседу можно считать оконченной. Но голос Хэйзел останавливает ее.
– Вы могли бы предупредить, – выпаливает та, – что Гуфи лежит на земле.
– Сам виноват в произошедшем, – вскидывается Флоренс, – и очень легко отделался.
– Удар в солнечное сплетение – это опасно, – говорит Бен.
– Ничего, он получил его от профессионала. И да, если он еще раз меня тронет… – Она осекается, вспоминая, что Джек сказал Рендаллу. – Нет. Если он еще раз на меня посмотрит, будет гораздо хуже. А я вызову скорую помощь, и удачи его страховке ее покрыть.
– Он не хотел ничего плохого, – вступается за Гуфи Хэйзел.
– Да, – подтверждает Бен. – Просто мы все выпили, и получилось не очень хорошо. Но так-то он отличный парень.
На самом деле в его словах есть доля правды. Это ведь Флоренс, Бри и Маттео завалились на вечеринку неприглашенными, наслаждаясь вниманием и благоговением. Красиво ушли, оставив за собой двоих избитых парней. Настоящая богема Нью-Йорка. Сейчас даже стыдно становится.
– Пусть держит свои руки при себе, – произносит она немного мягче. – А вы куда-то собираетесь? Еще достаточно рано.
– В мастерскую, – отвечает Бен, – надо закончить одну работу.
Флоренс хочется дать им шанс. В конце концов, из-за нее их вечеринка превратилась в поле боя. Единственное, чем она может отплатить, – посмотреть их работы. Для молодых художников без имени и денег это действительно много.
– Ладно, – вздыхает она, – я посмотрю вас еще раз. Ведите.
– Что? – переспрашивает Бен. – Простите, я не понимаю.
– Ты подавал заявку в галерею, так?
– Да, но вы ведь…
– Я посмотрю ваши работы еще раз. Теперь вживую.
Бен и Хэйзел переглядываются, но не спорят. Их мастерская оказывается совсем рядом – в квартале от дома. Они делят ее с другими художниками, и пока Флоренс добирается до нужной комнаты, успевает заметить пару хороших, свежих идей. Стоит зайти сюда еще раз, к остальным.
Картина, над которой они работают, оказывается монохромной абстракцией. Две части – белая с черным паттерном и черная с белым – пытаются найти точки соприкосновения. Где-то они сливаются, где-то отталкиваются, где-то не могут даже достичь друг друга.
– М-мы оба над ней работаем. – Бен запинается, пытаясь объяснить. – Хотим сделать картину о…
– Инь и ян, – договаривает Флоренс, – мужское и женское начало, Марс и Венера. Верно поняла?
– В целом – да, – соглашается тот. – Но мы хотели не противопоставления. Это про то, как две части пытаются ужиться друг с другом.
– Классика, – заключает она.
Флоренс делает шаг назад, на секунду прикрывает глаза, чтобы отстраниться от деталей и взглянуть на картину в целом.
Бен и Хэйзел молчат, ожидая ее решения. Флоренс улыбается сама себе: она все еще способна что-то видеть.
– Покажите остальное.
Флоренс придирчиво рассматривает картины в мастерской. Ей нравится замечать, что получилось, а что – нет. Чувствовать себя профессионалом, а не цирковой собачкой, которая носится между покупателями и хвалит чужие прически на приемах.
– Ты не прислал мне свои лучшие работы, Бен, – замечает она.
– Они недостаточно хорошо получились, – смущенно бормочет тот.
– Зато живые.
Флоренс отбирает несколько работ, которые вполне можно продать, – и даже знает, кому они могут понравиться. Есть у нее ценители. Конечно, еще многое предстоит доработать, но это уже не ее забота.
Бен выглядит растерянным, в то время как Хэйзел смотрит на нее с почти откровенной враждебностью. Бедный ребенок, ей кажется, что она уже все поняла о мире искусства и точно знает, как должно быть. Девочке еще придется пережить худший момент в ее жизни. Маленькое сердечко под броней подросткового хамства разобьется вдребезги, как только Хэйзел поймет, что Бен – единственный в их паре, кто по-настоящему талантлив.
Впрочем, она всегда может уйти в перформанс и делать громкие заявления закатыванием глаз.
Флоренс проговаривает финансовые условия и выходит на улицу, не забыв уточнить, кто еще работает в мастерской. Ни одного знакомого имени.
Она не художница, никогда не мечтала ею быть. Чем больше времени проводит в мире искусства, тем больше радуется этому факту. Ее переживания из-за галереи не сравнятся с тем адом, через который проходят творческие люди.
Даже если Флоренс и самой неприятно быть частью огромной мясорубки, это все еще бизнес. Хочется чистого, беззаветного и незамутненного творчества – есть интернет, улицы, миллионы возможностей. Галереи зарабатывают на продаже картин. Они платят аренду, зарплаты и налоги. Да что там – освещение, купленное под Мартина, обошлось
