– Евгений, кажется, твой сюрприз разгадан! Мы едем в ЗАГС?
Он довольно улыбнулся, кивнул.
– По-другому тебя не вытащить, – он накрыл её руку своей холодной ладонью, – вот, решил поставить перед фактом. Хочу быть мужем, и поскорей!
– И ты даже догадался взять мой паспорт? – она бы расстроилась, если бы этого не произошло, и отменилось бы событие, которое её уже нравилось. Очень нравилось!
– Догадался. Я у тебя догадливый. И на вечер столик заказал в «Праге». Отметим, не каждый день происходят такие события, – он замолчал, задумался. – У меня так точно раз в жизни только будет…
Оставив машину на другой стороне Малого Харитоньевского переулка, они направились к голубому особняку, который, сияя на фоне поголубевшего неба, казалось, ждал именно их. И скоро, в один замечательный день, отсюда, из этих дверей, красивые и счастливые, они выйдут уже маленькой семьей, единым целым, и пойдут рядом по большой дороге жизни. Чтобы радоваться, любить, смеяться и танцевать, чтобы вместе осваивать великую науку жить счастливо.
* * *
Список необходимых документов, который ей вручили в органе опеки, оказался невыносимо длинным. Можно схватиться за голову и опустить руки, но Настя не сделает этого. Ни при каких обстоятельствах! Всё решено, обратного хода нет!
Вчера ночью она проснулась от странного сна, села в постели с бьющимся у самого горла сердцем. Сон, а как наяву. Перед ней, как в замедленной съёмке, то появлялось, то исчезало лицо маленького Данилки. «Ждём», – говорил он и смотрел ей в глаза таким пронзительным взглядом, что хотелось зажмуриться. Потому что было стыдно, потому что было жаль…
Анастасия не спала до утра, думала, прикидывала, взвешивала «за» и «против», поэтому решение, которое она в конце концов приняла, нельзя назвать спонтанным. Усыновить Данилу, дать мальчугану возможность жить другой жизнью, которой так жаждет его душа – вот то, что Настя должна и может сделать. Обеспеченная, свободная, без семьи и детей, появление которых не предвидится ни в ближайшей, ни в отдалённой перспективе – да она просто создана, чтобы стать мамой такого замечательного паренька. Родители поддержат, Настя уверена в этом, помогут, если надо, у неё классные родители.
Едва дождавшись рассвета, Анастасия засобиралась в детский дом, сложила в сумку апельсины и киви, так кстати купленные накануне. Недовольный кот, удивлённый её ранним подъёмом, путался под ногами. Так, что ещё? Мороженое она купит прямо там, в соседнем магазинчике, Настя помнит маленькую Данилкину просьбу.
– Несерьёзно это! – директриса детского дома, обычно приветливая и доброжелательная, сердито взглянула на Настю поверх очков. – Ребенок вам не игрушка, – чётко выговаривая слова, как будто Анастасия была глухая, она наклонилась к ней через стол. – Проходили, знаем, как наигравшись, возвращали ребят назад… Раненых душой, понимаете?
– Валерия Павловна, я всё обдумала, я смогу… И не верну…Никогда, – она волновалась, с трудом находила слова. – Ну почему нам с вами не сделать жизнь мальчика счастливее? Почему?
– Вам откажут, вы слишком молоды. Своих детей заведёте, а этого куда? Опять к нам, ещё более обездоленного?
Настя устало вздохнула, вот непробиваемая тётка!
– А требования к усыновителям вам известны? Серьёзные требования! Возраст, разница в шестнадцать лет, не менее, ещё здоровье, жильё, работа? На чём-нибудь, да споткнётесь.
Почему директриса так сопротивляется? Не хочется думать, что ей нужны деньги, но, может, так и есть? Они помолчали, каждый думал о своём.
– Да, а отец-то его, пьянчуга, умер в больнице. Мы ещё не сказали Озерову об этом.
– Даже так?! – она сжала руки в замок, вздохнула непроизвольно. – Тем более, в новой семье он быстрее забудет об этом горе.
Директриса лишь отрицательно помотала головой, уткнулась в бумаги, давая понять, что разговор окончен.
–Могу я Данилу сейчас повидать? – Анастасия поднялась со стула, расстроенная этой бесполезной встречей.
– Не получится, – губы Валерии Павловны сжались в тонкую ниточку. – Дети сейчас в школе. И прошу, не обнадёживайте мальчика раньше времени.
– Я прекрасно это понимаю, – ответила жёстко и, не прощаясь, направилась к двери.
Но не на ту напали! Она ещё вернётся, обязательно вернётся, и выйдет отсюда только за руку с Данилкой, чтоб вместе навсегда покинуть это неприветливое место.
Неудача только раззадорила Настю, она достала телефон, открыла список контактов, сейчас она всех на ноги поднимет! Первый звонок Надежде, как они там, есть ли улучшения? Анастасия уже знала, что операция не дала должных результатов.
– Привет, подруга! Как Ян, порадуешь, может?
– Здравствуй! – голос Надежды, тихий и грустный, был еле слышен. – Пока ничего. Но мы ещё надеемся…
Они помолчали. Настя махнула рукой проходящей мимо нянечке, жестом попросила задержаться.
– Надь, можешь дать контакты юриста, помнишь, ты познакомилась с ним на презентации журнала? Евгений, кажется? Очень надо!
– Мы и не думали обмениваться телефонами. Но у Андрея есть, позвони ему, я сброшу тебе телефон Андрея, хорошо?
– Давай! Ну, вы держитесь там…
– Через три дня домой… Так что… – маленькая фотография на экране телефона, Надино улыбающееся лицо, погасла, связь прервалась.
– Простите, вы не могли бы передать Даниле Озерову маленький подарок? – Настя подошла к женщине в голубом халатике, с простым, приветливым лицом, такая не откажет в её маленькой просьбе.
Та согласно кивнула, взяла пакет, пообещав даже обязательно положить в холодильник Данилкино мороженое. Милая женщина! Одно дело сделано. Стоя на крыльце, Настя сделала нужные звонки, договорилась с Евгением о встрече. Ура! День, начавшийся неудачно, начинает радовать. Так-то! Она улыбнулась, в шесть Евгений будет ждать её в кафе торгового центра «Рио». Жизнь налаживается, не всё так плохо в этом симпатичном, в общем-то, мире!
Глава 17
Прощай, Курган весны. Именно так переводится с иврита название города Тель-Авив. Красивый, гармоничный, он вполне соответствует своему названию. За эти дни Надежда много узнала о Тель-Авиве, влюбилась в него навсегда. И не винит город в том, что не помог Яну. Она такая, любит любить и не умеет ненавидеть. Хорошо это или плохо, жизнь рассудит.
Они улетали в яркий солнечный день, казалось, жёлтое светило вышло из-за облаков только за тем, чтобы попрощаться с ней и Яном, поддержать их. А вот Москва встретила хмуро, серое вечернее небо опустилось так низко к земле, что, казалось, хочет слиться с ней навсегда, взять в плен эту далёкую, неподвластную ему землю.
На такси, молчаливые и усталые, они быстро добрались до города, и вот уже дом Яна впереди, большими жёлтыми окнами внимательно наблюдает за подъехавшей машиной. Надежда выскочила первой, побежала за коляской. Ещё немного усилий – и Ян будет дома. Таксист без лишних просьб помог устроить парня в кресле и на её «большое спасибо» только рукой махнул, мол, что я, не понимаю, что ли?
– Всё, езжай домой, – сказал Ян тоном, не терпящим возражений, так жёстко, что Надя не стала спорить.
Домой, так домой. Она молча помогла ему зайти в подъезд, открыла дверь в квартиру, занесла вещи.
– Завтра зайду, – чмокнула брата в щёку, пусть побудет один, придёт в себя в родных стенах после дальней дороги.
Да закончится ли этот день! Из последних сил, еле держа в руках отяжелевшую сумку, Надежда уже далеко за полночь наконец-то добралась до своих дверей. Села в прихожей, не в силах пошевелиться. Сейчас… она посидит одну минутку, всего одну…
Анастасия выскочила в прихожую, бросилась обниматься, ахала и охала, помогая ей стащить пальто. В жёлтой полосатой пижаме она была похожа на весёлого шмеля, случайно залетевшего в комнату.
– У меня сумасшедшие новости, сумасшедшие, – быстро и радостно проговорила она, умывайся, а я на кухню ставить чайник.
Какие ночные разговоры, когда так хочется спать! Сон – это маленькая тихая гостиница, укромный уголок для уставшего тела. Но Настины новости ошарашили настолько, что забудешь обо сне и обо всём на свете. Усыновить ребёнка в двадцать семь лет! Тут надо крепко подумать, Надежда вряд ли решилась бы на такое.
