Ознакомительная версия.
Еще Тимофей изучил по карте все окрестности – с ближайшими деревнями, полями, рекой, густыми прибрежными зарослями, небольшими рощицами и основным массивом леса.
Заблудиться, конечно, теоретически возможно – уж больно лес большой, но тут уж – спутниковый навигатор в помощь. Пусть мобильной связи в лесу нет, зато сигнал спутника ловится прекрасно!
Сегодня за день прочесать тот участок, на котором велась злополучная охота, и затем, к вечеру, если результатов не будет, отправиться в ближайшую деревню и вот тогда уже собрать народ, разумеется, пообещать награду и с рассветом – основательно осмотреть окрестности. Ближайшие несколько десятков километров. Потом, в дальнейшем, набрать еще людей и расширить поиски.
Кира не могла погибнуть, это не ее тело нашли в лесу. Насколько Тимофей успел изучить статистику, в данном регионе человек пятнадцать с начала весны пропали, часть – грибники, искатели ягод.
Тимофей фото найденного в лесу тела видел. Это не Кира, точно. Кое-что совпадает (рост, возраст), но в остальном – большие сомнения… И со временем смерти тоже что-то не то… Патологоанатом назвал слишком большой промежуток.
Это точно не она.
И с отцом Киры много вопросов. Мутный товарищ, на многое способен. Тимофей ему не верил ни на грош.
Боже, зачем они только сюда с Кирой поехали, в эту дыру… И ведь любимая, кажется, перед отправлением поезда вздыхала, переживала, словно предчувствуя – не надо, не надо ехать, не надо! Вот чего бы не прислушаться тогда к ней!
Брагину, начальнику Игоря Гартунга, Тимофей верил чуть больше. Хотя тоже мутноватый товарищ. Но куда деваться… Брагин посоветовал хорошего поисковика. Тимофей навел справки – человек и вправду профи, лес как свои пять пальцев знает. Пьющий, да. Ну и что? Тут и непьющих-то, наверное, нет…
Брагин посоветовал сразу расплатиться с поисковиком, Касаткиным.
Но Тимофей не дурак. Он Касаткину денег не дал, хоть тот и ныл перед тем, выклянчивая хотя бы аванс.
Только когда приехали в лес (авто Тимофей взял в аренду), когда расположились на поляне неподалеку от дороги (место удобное, именно с него надо поиски начинать) – он выдал Касаткину аванс. Что разумно, кстати (предприятие рискованное, неизвестно, чем закончится, в каком-то смысле Брагин был прав). Отсюда, из леса, Касаткин сбежать бы не мог, до ближайшего поселка не меньше часа на машине добираться.
Пока Касаткин (мужик лет пятидесяти, с унылой физиономией, сутулый и неопрятный), бормоча что-то себе под нос, бродил вокруг машины, Тимофей изучал карту, разложив ее на капоте. То, что он не особо доверяет бывшему егерю, тоже раздражало, судя по всему, последнего.
Но таков был Тимофей – он мог доверять лишь себе.
Касаткин предлагал идти к реке, Тимофей же хотел углубиться в лес. Ведь если бы Кира вышла к реке, она бы по ее течению давным-давно выбралась бы… Но, с другой стороны, бывший егерь не дурак, он не просто так направление поиска выбрал?
– Слышь, Петр… Давай все-таки сначала на север пойдем, а? – обернулся Тимофей.
И обнаружил, что нанятого им поисковика нет поблизости. Вот только что был – ходил кругами, бубнил себе под нос недовольно, потом раз – и пропал.
– Э-гей! Петро-о-!!! – заорал Тимофей. – Аууу-у! Вот зараза…
Бывший егерь словно под землю провалился. «И я ему денег еще дал… Ну точно, сбежал. Да, блин, как я лоханулся! И Брагин… Наверняка Брагин на это и рассчитывал! Но врешь, не возьмешь, – с неожиданной злостью подумал мужчина. – Я не отступлюсь!»
Кира не раз пилила своего жениха за упрямство. Но в данных обстоятельствах – это прекрасное качество! «Я сам справлюсь, – подумал Тимофей. – Сделаю, как считаю нужным. Буду идти по навигатору. Ружье? Да черт с ним… Это ж не африканская саванна, где от тигров надо отстреливаться!»
Дело в том, что ружье было только у Касаткина. Тимофей и стрелять-то даже не умел… Наверное, Касаткин надеялся, что Тимофей, обнаружив исчезновение проводника, повернет обратно, не решит один в лес сунуться.
«Они тут как сговорились все… Ничего-ничего, я сам справлюсь!» И Тимофей, перекинув рюкзак за плечо, отправился в путь.
…В лесу было душно, жарко. Летали какие-то мелкие мошки, кусали шею, щеки. Где-то вдали что-то трещало, гулко хрустело.
– Кира! Кира-а!
Хрюканье, топот, треск. Вдали пробежало что-то темное. Кабаны, наверное. Испугались.
Звери боятся людей, просто так нападать не станут. Тем более летом. И это не Кира была там, в морге. Какая-то тетка, шла по лесу, прихватило сердце, споткнулась… Потом волки обнаружили ее тело. Пообедали им. Здоровый, крепкий человек просто не мог погибнуть здесь, дать себя загрызть зверям! Потом тело неизвестной женщины нашли, отвезли в город и теперь пытаются выдать за Кирино.
А Кира просто заблудилась. Сидит сейчас где-нибудь под деревом, усталая. Нет, нет, с ней ничего не могло произойти. Всюду ягоды. Роса на траве. Тепло. А Кира просто устала и сидит где-нибудь без сил, точно Аленушка в лесу…
А тут он, Тимофей, суженый, он не даст ей пропасть.
– Ки-ира-а! Ки-и-ира-а!
Тимофей шел вперед, ноги утопали в мягкой траве.
Или он не прав? Сам себя обманывает? Просто не смог поверить в то, что там, в городском морге, лежит тело его любимой, – и побежал прочь, неизвестно куда, лишь бы что-то делать-делать-делать, двигаться, а не сиднем сидеть, оцепенев от печальных мыслей?..
– Кира-а!
Он уже часа четыре бродил по лесу, взмокший и искусанный мошкарой.
Тявканье неподалеку. Оглянулся – прыгают в траве четверо щенков, серых, остроухих, смешных, смотрят издалека желтыми глазами. Наверное, играют.
– Фью-фью… Псст! Вы откуда тут? Эй, есть тут кто?
Почему-то Тимофей решил, что набрел на жилье – вот и щенки тут резвятся. Хотя нет. Это не собаки.
Волчата. И совсем не страшные.
* * *
Она родилась три лета назад. Отцом ее был волк, а матерью – собака, что жила когда-то у людей, но потом сбежала.
Оттого она, помесь волка и собаки, отличалась от своих сородичей. Была сильнее, смелее, злее. Ничего и никого не боялась. Там, где собратья по ее отцу осторожничали, она шла напролом.
Этой зимой она наконец нашла себе дружка, большелобого волка. Вдвоем стали верховодить стаей. В конце зимы наступило чудесное время, когда им никого не надо было. Бегали по лесу, не разлучаясь, лизали друг другу морды, прижимались, терлись – словно неведомая сила сводила их вместе, соединяя тела в единое целое.
А потом, когда снег в лесу принялся стремительно таять и обнажалась земля, родились их щенки.
Она кормила своих деток молоком, затем мясом – всей стаей, во главе с ней и с ее другом большелобым охотились, ловили дичь. Она набивала себе брюхо, потом, придя в логово, отрыгивала куски, кормила щенят.
Ознакомительная версия.
