и еще можно было поспорить, кому теперь на кого опираться и брать пример.
Так, в тягучем, сером, унылом тумане жизнь в этом доме продолжалась и месяц за месяцем шли чередой, пришла весна и на день рождения Ани все собрались у её плиты на кладбище Грин-Вуд. Семья Миррано кучно стояли под деревом в тени, наблюдая за проезжающими автомобилями за оградой. Там проходила центральная дорога и там же выносили мусор в баки, убранный с огражденной территории. На кладбище похороненные выдающиеся политики, деятели культуры, военные, члены масонских лож и другие. Оно вобрало в себя стиль готики и его архитектура больше всего напоминала ландшафт английского парка возле графского замка. Холмы и долины, несколько прудов и часовня на прилегающей территории создают умиротворяющую атмосферу. Михаэль где-то успел вычитать, что Ворота кладбища были спроектированы Ричардом Апджоном в стиле готического возрождения: главный вход был построен в 1861-65 годах в Беллвилле, Нью-Джерси, из коричневого камня. На кладбище находится Холм Битвы, самая высокая точка в Бруклине, названный в честь битвы на Лонг-Айленде 27 августа 1776 года. Здесь можно было изучать историю Америки или по крайней мере отдельные её яркие фрагменты и Хелен, исподтишка наблюдая за своими детьми, видела, что только у Гельмута оно вызывало живой интерес, все остальные отбывали повинность, терпеливо ожидая момента, когда их пригласят в гости Артур Войцеховский с Бетси, чтобы поиграть с Джизи и Билли. Они так думали. Но когда они последний раз видели Билли, им показалось, что уже навряд ли он будет составлять им компанию в играх, что-то в нем изменилось, он стал замкнутым и уже слишком взрослым для них.
Миррано же сильно сдал, за последние месяцы. После смерти Ани, он почему-то возложил вину за такой исход на себя. Хелен серьезно стала переживать за его здоровье. Он редко спал крепко по ночам. Большую часть ночи он всегда не мог уснуть, ворочался, часто ходил пить воду, стоял у окон и всматривался в темноту. Хелен чувствовала, он еще никак не может принять этот город и все ему здесь чуждо. Господин Тернер поправлялся медленно, а он был их прямая надежда на работу. Их деньги и деньги, оставленные Анни, иссякали, ведь семья у них была большая, а они же наняли домработницу и учителя английского языка для всех, занимались по несколько часов ежедневно и это стоило не малых денег. Анри хотел работать, но пока работу найти не удавалось, а господин Тернер в больнице почему-то не появлялся. Ему передавали, что он длительно жил в доме своего отца, где за ним был приставлена целая группа сестер.
Гельмут остался верен себе. Когда отец их семьи по каким-то причинам оказывался не в удел, деньги в семью приходили от Гельмута. К его рукам они так и липли. Он пристрастился гулять по пляжу и всегда брал доллары за желание неустроенных приезжих узнать свою судьбу, обнадежить себя мыслью о том, что на этом континенте их ждет большой успех и счастливое будущее. Гельмут давненько понял людскую психологию, что пару сказанных предложений об этом и от радости человеку сразу становится не жалко платить. Чего жалеть эти доллары, ведь в недалеком будущем они будут грести их лопатой. Но Миррано был по-другому устроен. Ему необходим был пусть и не большой, но регулярный, стабильный доход, его доход, потому что мысль о том, что он женился на женщине из богатой семьи с самых первых дней их семейной жизни определила мироощущение его в жизни как человека второсортного и приблудного. А за это он так не любил собственного тестя, потому что тот так в глубине своего сердца и не смирился с таким положением вещей. И пусть Миррано всегда очень много работал и терпел легкомысленное, взбалмошное отношение своей благоверной супруги ко всему и её безрассудную любовь к модным красивым вещам, не желание утруждать себя работой, все знали, добытчик в семье не отец. А кто? Вначале много давал отец Хелен. А затем в его подачках совершенно перестали нуждаться, когда подрос Гельмут и стал везде таскаться с цыганами. Ну, а когда у него открылись, не известно в кого, экстрасенсорные способности, то Хелен совершенно забросила работу и больше о ней не вспоминала. Не думала она о ней и здесь, в Нью-Йорке.
Они обернулись все, когда сзади послышались звуки, дыхание постороннего человека. И потом, напротив стоявшие Артур, Билли и Бетси сразу подняли свои взгляды туда, за спины четы Миррано и Хелен.
Со всеми поздоровался господин Тернер. Он сам первый дружественно протянул руку Миррано и его сыновьям. Его трость из слоновой кости, как только он делал на неё упор, увязала в рыхлой земле и внимательный глаз бывалого хирурга оценил его усердие прийти сюда — это было сделать ему еще не легко. Долго ходить он не мог и долго стоять так же. Хорошо, что плохо гнулась не правая, а левая нога, а то пришлось бы труднее и на лице был виден след от глубочайших шрамов.
Он попросил взять у него цветы для Ани Михаэля и положить на плиту, согнутся он еще не мог, вернее смог бы, но тогда его требовалось поддерживать.
Когда развеялся шлейф неопределенности, возникший с появление Идэна Тернера и все определили для себя, что по этому поводу думать, Тернер поспешил сказать все, для чего здесь появился, ибо знал, долго стоять ему не получится.
— Мистер Миррано, когда вы готовы выйти ко мне на работу, если не нашли себе чего-то более подходящего?
Миррано вздохнул воздуха побольше, облегчение сдавило горло своей неожиданностью, ведь он уже начал терять надежду и даже робко намекал своим домочадцам, а не вернутся ли нам на Родину.
— А когда надо? Я готов.
Тернер улыбнулся снисходительной улыбкой.
— Я совсем не сомневаюсь в вашем профессионализме. Вы не должны про это думать. Я только переживаю за ваш язык… …просто …ну вы же понимаете… плохое знание американского языка очень сильно начнет стопорить вас в работе. Как с языком?
Миррано бегло отвечал ему на его вопросы. Тернер смачно цокнул языком. К Миррано прильнуло столько адреналина в одно мгновение! Ведь так всегда цокал его любимый учитель и коллега доктор Цобик и ему так показалось сейчас, что он разговаривал с ним. Теплое, родное до боли ощущение изменило в одно мгновение все
