Томом и тот в удивлении обернулся, но останавливать её постеснялся, ведь понятно было без сомнения, что эта женщина совсем не проста и хорошо знает хозяина.
Возле крыльца дама остановилась и осталась снаружи. Артур вышел быстро и его брови взметнулись в изумлении.
— Элизабет?
— Это я Артур. — тихо произнесла женщина.
Том вышел следом, и понимал, что стоять и слушать разговор двух знакомых между собой людей неуместно, но его какая-то сила держала на месте и он только отошел чуть дальше, но уйти совсем ему не позволило всепоглощающее любопытство.
Войцеховский может и растерялся, но она продолжала говорить сама, заранее давая ответы на непроизнесенные вопросы.
— Артур, ты конечно же удивлен, но я все объясню. Если позволишь. Прошу. Не прогоняй меня. Выслушай.
— Лиза, пошли в дом — пожал он плечами.
Она замахала руками и издалека Тому показалось, что её уверенность — это хорошо разыгранная маска. На самом деле, она очень боится и боится хозяина. Ее руки выдавали этот страх и неуверенность в себе. А вернее, неуверенность в данной ситуации.
— У тебя в доме много людей, давай я все что хочу, я скажу тебе сейчас. Я прошу только, послушай.
Артур сердито посмотрел на Тома, но ничего не сказал. Том видел, Артур заинтригован и ему самому поскорее хочется узнать причину появления этой дамы около их дома, и в то же время, некоей тенью отдавало то, что он как бы уже заранее знает все, что услышит от этой женщины. А ей так важно было, чтобы её выслушали, она вкладывала в это все свои силы и желание. Артур напрягся.
Элизабет фон Гейзерштад перевела дух и её трость плотно прижалась к бедру. Она словно искала дополнительные силы для важного для неё разговора.
— Я всегда была рядом с вами, Артур, не зримо, не давая никак о себе знать. Да. я уже стара, я старуха. Артур. Но, я живой человек. Мне нужно для чего-то жить. Зачем мне все мое огромное состояние, когда я одна. Я не унесу его с собой в могилу. И вот я прошу тебя… Артур, дорогой… позволь мне стать бабушкой твоим детям и отдать им все то, чем владею, все мое сердце вместе со всем моим состоянием. Я не знаю сколько позволит мне господь еще жить, как только я почувствую, что уже не смогу передвигаться самостоятельно, я не паду камнем на ваши руки, я самоизолируюсь, но пока подари мне эту радость, всю мою мечту, всю мою нерастраченную любовь подарить твоим детям. Ведь они твои. Артур. Я ни одним движением и ни одной мыслью не претендую на тебя… ты устраивай жизнь как хочешь. Я только молю об одном, можно я посвящу остаток своей жизни твоим малюткам и потом, моя любовь будет совершенно без претензий на их любовь. Я просто хочу быть с ними рядом, потакать их капризам, радоваться их улыбкам, подарить им свое сердце и пусть делают с ним что захотят. Ведь я так одинока! И жалости не хочу ни от кого, я просто уверенна, я это чувствую, я смогла бы подарить им так много любви! А ты меня воспринимай как гувернершу — это так нормально и правильно в моем положении! Поверь, каждое мое слово искренне и если я тебе не омерзительна в своем присутствии в твоем доме, дай мне хоть какое-нибудь место в нем. И я почту за счастье…
Артур смотрел на нежную траву, пробившуюся между шлифованными булыжниками площадки у дома и ему и нравилась, и не нравилась эта речь. И в то же время, рядом с ним появляется еще одна очень старая, знакомая давно душа, из той, прошлой жизни, наполненной таким энтузиазмом, новаторством и одержимостью, целями, грандиозными амбициями. И Элизабет словно была вестником из прошлого в будущее этой жизни. И надо сознаться, чувство оголтелого одиночества ему так же с недавних пор стало знакомо.
Она замолчала и напряженно ждала его ответ, а он почему-то медлил и концентрированно всматривался перед собой, что-то обдумывая. Том совсем потерял совесть, и он это понимал, но он, всматриваясь в лицо незнакомки, почему-то до абсурда стал испытывать к ней жалость и чуть не расплакался сам. Он не слышал четко разговора, лишь некоторые фразы, но по лицу женщины понимал, она унижается и уже очень давно, хотя её положение и её мироощущение себя в этой жизни совершенно другие. Почему ж она так себя ведет? А тонкое, открытое лицо изначально располагало к себе.
Артур резко выдохнул, решившись на что-то.
— Лиза, в этом доме гораздо больше детей, чем ты думаешь. Ани сделала своим протеже сына своей служанки, и я полюбил этого смышленого мальчишку, он очень хороший, он не столько сын нашей служанки, сколько член нашей семьи. Ты просто тогда будешь обязана принять и его. Ты готова к этому? И Бетси. Его мать. Она на правах не таких слуг, к которым ты привыкла. Она так же имеет голос в этом доме, и она была для Ани другом. Видишь, возникает много нюансов. Если ты ничего не имеешь против, то я приглашаю тебя в нашу жизнь, в наш дом и пусть он станет и твоим, Лиза.
Слезы заблестели на суховатом лице пожилой незнакомки. Когда Том увидел радость у неё на лице и у него словно отлегло от сердца! Отлегло и он торопливо ушел прочь.
Артур сделал жест в сторону входной двери. Женщина поторопилась пройти в дом. Миррано и Хелен от удивления приоткрыли рты, но с пониманием поспешили поздороваться! Господин Тернер её никогда не видел. Все взгляды изучающе направлены были к ней. Она смутилась, но постаралась справится с волнением. И пусть эта дама была из высшего общества, её жизнь, её годы позволяли ей уже не нуждатся в уважении окружающих, и она позволяла себе часто забывать о дресс-коде и говорить прямо и сразу то, что она хотела сказать. Так она сделала и сейчас. Артур только с пониманием улыбнулся такому её вызову.
— Господа, — обратилась она ко всем. Прошу принять меня в вашу жизнь и в вашем доме, я намерена здесь жить — и шестым чувством, она сразу выхватила испуганный взгляд Бетси и направила слова к ней, услужливо подойдя
