Вчера, в пылу погони, соображать и рассуждать было попросту некогда, в груди бурлил целый вихрь эмоций, и работали не мозги, а инстинкты. Находящийся во взвинченном состоянии с самого утра, Ник вынужден был добираться к участку на такси, Элизабет не брала трубку, полностью игнорируя его звонки, и к тому моменту, когда мужчина оказался на работе, единственное, чего ему хотелось, это свернуть одной нахальной, ядовитой стерве ее тонкую шейку.
После произошедшего ночью в голове все путалось и мешалось, Харт чувствовал себя необыкновенно глупым и каким-то растерянным, а такого чувства мужчина не любил — он привык держать эмоции под контролем. Игнорировать все, как это делала его напарница, полицейский не мог, в крови горела жажда действий, и он хотел сделать хоть что-то, поговорить с Блэквилл или просто посмотреть в завораживающие изумрудные глаза, которые почему-то постоянно полыхали огнем в сознании. Избавиться от этого ощущения было невозможно, мысли были совершенно далеко от работы, от того, что Элизабет не берет трубку, в груди только росло раздражение, и в тот момент, когда встревоженный не на шутку Азвил сказал, что эта самоуверенная идиотка находится на месте только случившегося взрыва…
Харт старательно гнал от себя мысли о том, что волнуется о судьбе напарницы, и только с пальцами, все сильнее сжимающими руль по дороге в центр города, мужчина не мог ничего сделать. А когда сразу по прибытии на место происшествия взмыленный, покрытый сажей Тайлер сказал ему, что Элизабет бросилась за их подозреваемым, опережая патрульных, полицейский сорвался на бешеное рычание. Сердце, кажется, колотилось где-то в горле, мужчина на каком-то интуитивном уровне находил дорогу, не обратив внимания на что-то крикнувшего ему Грина, и ему хватило лишь одного взгляда на бледное, испуганное лицо рыжеволосой иной, чтобы понять все происходящее. В тот момент он не видел Майнфера и не видел того, что он делает, но тело действовало самостоятельно, а мозг отключился. Он просто бросился вперед, к Блэквилл, и в абсолютно пустом мозгу билась только одна мысль.
Он должен был ее защитить.
Это желание болезненно сверлило виски, пропитывало каждую клеточку тела, бурлило в крови, и из-за этого чертового желания защитить самоуверенную, нахальную, буквально невыносимую девицу у Ника темнело в глазах. Он никак не мог понять, что изменилось, он не мог понять, с каких пор эта девчонка начала пробираться в его голову, и даже не осознал, как прогремел выстрел пистолета, чуть дымящегося в его руках. Харт не планировал убивать подозреваемого, и уж точно не собирался стрелять ему в голову, но все, что в тот момент его действительно волновало, это хрупкая, беззащитная фигурка Лиззи, задохнувшейся на вздохе. А само паскудное во всей этой ситуации было то, что сам Ник оказался абсолютно беспомощным — держа на руках теплое тельце, которое колотила крупная дрожь, мужчина растерянно всматривался в черные зеркала глаз, видел крупные слезы, бегущие по бледным щекам и исчезающие где-то в густых волосах, и полицейскому казалось, что эта жуткая картина навсегда отпечаталась в его сознании.
На протяжении всех этих часов он усердно работал над делом, он писал бесконечное количество отчетов и проверял пришедшие результаты экспертиз, и изо всех сил старался не думать о том, что Элизабет все еще находится в больнице. Какая-то часть его хотела бросить все и немедленно, прямо сейчас отправиться туда, найти нужную палату и убедиться, что с девушкой все в порядке, однако другая часть, более рациональная, наверное, уверенно заявляла, что работа важнее всего, а напарница подождет.
И эту рациональную часть он, порой, просто ненавидел.
— Эй, Ник! — чей-то громкий голос отвлек мужчину от размышлений, а подняв воспаленные от усталости и напряжения глаза, Харт увидел проходящего мимо детектива Кастело из седьмой группы. — Сэм велел тебе передать, что он закончил со вскрытием твоего убийцы. Кажется, у него что-то любопытное…
Дослушивать Николас не стал, отбросил ручку, которой до этого старательно кропал очередной отчет, и решительным движением поднялся на ноги, едва не опрокинув стул. Перед глазами на мгновение потемнело, от чего брюнет усиленно потер руками лицо, а из своего кабинета выглянул обозленный Азвил, взвесивший в руке очередную статуэтку и намечающий себе подходящую жертву. Становиться таковой Харту совсем не хотелось, поэтому он, благодарно кивнув детективу и захватив тонкую папку с документами по делу, направился прямиком к лифту. Попасть в морг мужчина хотел уже давно, ждал вскрытия Майнфера еще со вчерашнего вечера, и сейчас не собирался откладывать дело в дальний ящик.
Нижние этажи, где всегда царили привычная прохлада и запустение, в это утро были исключительно загруженными, если это можно так назвать, у стен плотными рядами стояли каталки с накрытыми телами, а сотрудники морга ходили с выражением крайнего благодушия на бледных лицах, что вызывало у Ника почти отвращение. И ведь мужчина понимал, что тут ничего не поделаешь, и что природа у этих иных такая, смерть является для них источником жизненной энергии, но все равно ничего не мог поделать с рефлекторно сжавшимися кулаками при виде широких зубастых улыбок. Проводив прошествовавшего мимо баргеста тяжелым взглядом, полицейский невольно передернул плечами, а после поспешил скрыться за двустворчатыми дверями морга, где его уже поджидал Сэм.
— От тебя прямо фонит, — знакомо-печально протянул патологоанатом со своего темного угла, стоило только Харту войти в прохладное помещение, наполненное специфическим запахом. Поднявшись на ноги и поправив длинный белый халат, некромант буквально проплыл по полу к металлическому столу с лежащим на нем телом. Пронзительный, какой-то тяжелый взгляд без малейшего признака эмоций скользнул по Нику сверху вниз.
— О чем ты говоришь? — притормозив на пороге, полицейский удивленно изогнул бровь и, одновременно с этим, сильно нахмурился. В ответ Сэм только пожал плечами, на мгновение застыл, словно впав в прострацию, после чего все так же тоскливо протянул:
— На тебе защитное заклинание от магического и физического воздействия. Очень мощное, со сложным плетением, наброшенное в три шара, дабы исключить малейшую возможность появления пробоины. Элизабет постаралась, на плетении ее аура.
— Элизабет набросила на меня заклинание? — подойдя ближе, Харт уставился на некроманта недоверчиво, словно сомневаясь в его душевном здравии. Нет, конечно, во время погони он видел, что Лиззи колдовала над ним, как и над несколькими патрульными офицерами, чтобы обезопасить их от безумного старика, она и раньше проворачивала подобное, не смотря на то, что сам полицейский ее о таком не просил, однако еще никогда никто из знакомых или коллег не обращал на это внимания, как на что-то неординарное.
— Нестандартное, — вновь пропел Сэм, склонив голову набок и буквально сканируя собеседника все тем же ничего не выражающим взглядом. — Общий рисунок изменен, кажется, Элизабет усилила плетение дополнительными линиями. Не знал, что она любит экспериментировать с заклинаниями. Это небезопасно, но результат впечатляет.
— Поверю тебе на слово, — неловко кашлянул Ник, стараясь не думать о том, что носит на себе невидимый глазу мощный щит. От этой мысли почему-то становилось не по себе. Чтобы его замешательство было не таким явным, полицейский растрепал рукой и так находящиеся в беспорядке волосы, после чего повернулся к столу с накрытым тканью телом. — Что можешь сказать о нашем убийце? Нашел причину, по которой обычный артефактор начал швыряться боевыми файерболами?
— Он не артефактор, — покачал головой некромант, отбросив ткань с лица лежащего на столе ювелира. Черты лица заострились, тонкая кожа посерела, словно припорошенная пеплом, и почему-то выглядела, словно жуткая маска, натянутая на череп. Почти в самом центре высокого лба темнела аккуратная небольшая дырка, а рот был странно приоткрыт, будто старик хотел что-то сказать напоследок, да так и не успел. Смотрелось это жутковато, и Ник, скользнув по трупу быстрым взглядом, поспешил сосредоточить все свое внимание на нависающем над ним Сэмом. Печально вздохнув и взмахнув тяжелыми ресницами, некромант осторожно оттянул вниз сухое веко Майнфера, демонстрируя полицейскому уже однажды увиденное им непроницаемое черное зеркало.
