class="p1">– Ты… ты забрал спички.
– О, Боже мой! – он приложил руку ко лбу.
– Ты, проклятый…
– Грейс! Послушай меня, Грейс! – он схватил ее за плечи. – Успокойся! Не смей говорить таких слов, слышишь – не смей! Послушай. Случилось что-то ужасное…
– Да… да… – она сбросила его руки и шагнула назад, споткнувшись обо что-то. – Я знаю. Ты хотел, чтобы я сошла с ума, так ведь?
– С ней все в порядке? – послышался голос сверху, и Грейс различила неясный силуэт Кейт Шокросс. Ее голос тоже был каким-то непривычным. Почему они оба говорили таким странным тоном?
Кейт Шокросс… Кейт Шокросс. Вот ее бы он не закрыл на замок, конечно, нет.
– Меня заперли в подвале, – заплакала она.
– Грейс!
Резким, безумным движением она подхватила ребенка, как пьяная, поднялась по ступенькам и окунулась в великолепную звездную ночь – ночь по сравнению с чернотой, в которой она провела целую вечность, показалась ей яркой, как солнечный свет.
Когда Грейс поравнялась с Кейт Шокросс, та спросила все тем же непонятным тоном:
– Почему вы сидели в темноте?
Голосом, полным раскаяния, Дональд ответил:
– Это из-за меня. Я унес спички.
– Нет, викарий, это невозможно!
Кейт Шокросс обогнала Грейс и вошла в кухню первой. Через несколько секунд там горели три свечи. Грейс обратила свой безумный и одновременно яростный взгляд на них обоих и уже открыла рот, чтобы заговорить, но передумала.
Они стояли перед ней в перепачканной и изорванной одежде, а лица их под слоем грязи были побелевшими, как полотно. Мисс Шокросс неожиданно вытянула руку и, повернув к себе кресло, села. Дональд быстро шагнул к ней и проговорил:
– Я принесу вам что-нибудь.
– Нет, нет, со мной все в порядке, – почтмейстерша подняла голову и посмотрела на Грейс. – Какой ужас! Я этого никогда не забуду.
Грейс медленно перевела взгляд на Дональда, и тот тихо сказал:
– Они бомбили деревню. Старались уничтожить аэродром… Миссис Бленкинсоп…
– Миссис… – губы Грейс сложились, чтобы произнести фамилию женщины, но она не смогла сделать этого. – Мертва?
Дональд кивнул.
Грейс еще крепче прижала к себе ребенка и села.
– И миссис Купер. Бедная миссис Купер.
Грейс повернулась и широко открытыми глазами посмотрела на мисс Шокросс. Та сидела с низко опущенной головой и качала ею из стороны в сторону. По лицу ее текли слезы.
– Рени мертвая? – тупо переспросила Грейс. Потом вновь перевела взгляд на Дональда. – А ребенок?
– Он жив.
– Дэвид?
– Ранен в ногу, и его отвезли в больницу. Рени, по-видимому, оставила ребенка в убежище и вернулась на секунду в дом.
– И старый Бен Ферфут, – мисс Шокросс безудержно плакала.
– Бен? Бен? Погиб?
Почтмейстерша кивнула головой.
– И трое детей Каммингсов… те, что ходили ко мне в воскресную школу, и миссис Уотсон… – слезы ее катились по подбородку и падали на стол.
– Бен? О, Бен! – только и смогла выдавить из себя Грейс. Как ни странно, больше всего ей было жалко садовника. Но он был старый и все равно скоро бы умер, а вот Рени погибла такой молодой. Она сражалась с туберкулезом, победила его – и жизнь ее оборвалась под бомбежкой. И миссис Бленкинсоп уже никогда больше не поделится деревенскими сплетнями. Бедная! Но Бен… Бен. Перед этим страшным горем ее собственная боль отступила на второй план, утихла на какое-то время.
– Не плачьте, пожалуйста, не плачьте, – говорил Дональд, стоя рядом с мисс Шокросс. Он не дотронулся до нее, даже не положил руку на ее плечо, но Грейс ничего не имела бы против, если бы он прямо в ее присутствии обнял мисс Шокросс, успокоил, поцеловал.
– Вы должны что-нибудь выпить, чтобы успокоиться, мы все должны выпить, – с этими словами Дональд вышел, ступая медленно и тяжело. Скоро он вернулся, держа в руках три стакана и полбутылки виски.
– Выпейте, – он подал мисс Шокросс стакан, наполнив его на три четверти. Не поднимая глаз, почтмейстерша покачала головой, но Дональд повторил: – Пейте.
– Я… я обычно не пью, викарий.
– Сегодняшний вечер нельзя назвать обычным; вы должны выпить.
Мисс Шокросс подчинилась, после чего начала кашлять и брызгать слюной. Дональд одним глотком осушил полный стакан и почти сразу же налил себе опять. Но Грейс не стала обращать внимания на это – вечер действительно не был обыкновенным… Взяв стакан и переложив ребенка в одну руку, она поднялась из-за стола и, не сказав ни слова, покинула кухню.
Пятнадцать минут спустя Грейс сидела в кровати, опершись спиной о подушку, и смотрела прямо перед собой. Рядом с кроватью горела свеча.
Рени Купер, миссис Бленкинсоп и Бен. Были еще и другие, но этих троих она знала лично… и теперь они мертвы. Встретился ли Бен со своей хозяйкой, мисс Таппинг? Грейс надеялась, что да – о, как она надеялась на это. Возможно, там мисс Таппинг уже начала выращивать сад… Глупая мысль, все эти размышления о встречах и совместных прогулках на том свете – глупость. Чепуха. Смерть – она и есть смерть… Нет, нет, она не должна так думать. Гораздо приятней размышлять о том, что Бен встретился с мисс Таппинг, что в этот самый момент она ведет его поросшей травой тропинкой красивого сада, точно такого же, как и тот, что она оставила здесь, в котором тоже есть высокая живая изгородь из жимолости. Грейс мысленно видела, как Бен и мисс Таппинг стоят перед этой изгородью. «Ну, эту-то ему ни за что не срезать,» – говорит Бен…
Глупые, злорадные мысли. Нет, так нельзя, решила Грейс. Этот вечер принес ужасные испытания и для него, Дональда, – и для всех.
Она слышала, как он, проводив в деревню мисс Шокросс, вернулся домой. Грейс полагала, что он сразу же поднимется на второй этаж и пойдет в свою комнату, но он задержался внизу довольно долго. Наконец, его шаги послышались на лестнице.
Через несколько минут после того, как Грейс услышала звук закрывающейся двери, Дональд опять вышел в коридор. Он постучал в дверь ее комнаты и вошел.
Он медленно подошел к кровати Грейс и хриплым низким голосом пробормотал:
– Мне жаль, Грейс, очень-очень жаль, что так получилось. Прос… прости меня.
Она подняла голову. Дональд плакал. Грейс вдруг поняла, что он пьян, причем довольно сильно. Сейчас Дональд представлял из себя нелепое и жалкое зрелище.
– Все в порядке, не имеет значения, – произнесла она голосом, лишенным каких бы то ни было эмоций.
– Но… Грейс, мне жаль, что так получилось.
Она беспокойно пошевелилась.
– Говорю тебе, все в порядке. По крайней мере, можно считать это пустяками, если сравнивать с тем, что
