Он осознал лишь, что Морант перелетел через стул и врезался в стену у окна.
Макс оказался сразу за ним с пистолетом в руке, незнакомой «Астрой», которую он, наверное, каким-то образом отобрал у Моранта. Багат швырнул оружие в сторону и отбросил с дороги стул.
Морант поднялся на ноги и произнес что-то, чего Макс не услышал из-за шума в голове.
– Где Джина? – зарычал Багат, перекрывая его. – Тебе лучше, мать твою, сказать мне, где Джина, или я, черт возьми, убью тебя. Я порву тебя на кусочки прямо, мать твою, сейчас, сукин ты сын!
Морант попытался оббежать стол, но Макс схватил негодяя и повалил на пол. Они упали вместе и опрокинули лампу, которая, упав, разбилась.
Макс сильно ударился головой о кровать, но ни это, ни возникшие перед глазами плывущие звездочки его не замедлили. Он вслепую подбирался к горлу Моранта, хватаясь за его пояс, рубашку, волосы.
– Я сказал, что не знаю, где она... ох, Иисусе!
Кулак у лица Макса ничем не помог ублюдку – не хватило скорости. Но затем агент ощутил кровь. Вероятно, он отключился от боли, потому что Морант снова попытался освободиться. Ткнул Макса локтем в бок, и тот задохнулся от резкого удара, но не отступил.
Морант думал, что выгадал секунду или две, но ошибся. Он попытался отползти на руках и коленях и оказался именно там, где Макс и хотел: в удушающем захвате. Багат обхватил рукой его шею, а коленом уперся ему в спину, ломая позвоночник.
– Ты сошел с ума? – выдавил Морант, прежде чем Макс сжал его, отбирая воздух, необходимый тому, чтобы говорить.
Воздух, необходимый ему, чтобы дышать.
Конечно, Моранта слишком хорошо тренировали, чтобы он теперь просто лег и умер.
Он перекатился на Макса спиной, пытаясь разорвать захват. Несколько раз сильно оттолкнулся от стены, пытаясь сокрушить Багата своим весом или хотя бы ослабить его смертельную хватку.
Потому что она была смертельной.
Макс хотел убить Моранта.
И он убивал Моранта.
Тот цеплялся за руку Макса, отчаянно пытаясь дотянуться до лица агента, до его глаз, но безуспешно. Тогда он забился, как выброшенная на берег рыба, пока Багат не понял, что Морант дотянулся до своего кармана и что-то оттуда достал.
Не нож, не пистолет – ручку. Из дешевого пластика, с выщелкивающимся стержнем.
Хорошо обученный человек мог убить и ручкой. Или хотя бы ранить. И поэтому Макс спрятал лицо за широкой спиной Моранта и приготовился к новому нападению.
Макс Багат, несомненно, сорвался. Джоунс видел такое раньше во время обучения в спецвойсках и на службе у Чая: мужчины, которые слишком старались и слишком далеко заходили в стремлении всего добиться.
Он даже сам это испытал, в тюрьме.
Пытки – несомненно, развязывающая языки тактика теперь была и в американском арсенале – могли сделать такое с человеком.
Здравомыслие исчезает, и у руля встает инстинкт. Принятые решения и сделанный выбор имеют мало общего с личными убеждениями, с устоявшимся пониманием добра и зла.
Чертовски очевидно, что Макс или не в состоянии услышать, или отступил в такое темное место, куда не донеслись задыхающиеся объяснения Джоунса: «Я не знаю, где Джина, но я знаю, что она с Молли, и они обе все еще живы».
Или: «Эй, что там у тебя вместо мозгов? Мы на одной стороне!»
А потом Макс сильнее сдавил его горло, и Джоунс не мог больше говорить. Не мог больше дышать.
Что за черт?
Возможность умереть в ближайшее время была очень вероятна.
Просто не верилось, что это случится прямо здесь. Прямо сейчас.
Вот так.
Он не был готов.
Джоунс подумал о Молли и принялся бороться сильнее, но свет вспыхнул искрами, перед глазами поплыли черные пятна, и он понял, что отключается.
Не сказав Максу того, что тот должен знать.
Будь оно проклято. Дейв разыскал ручку, которую носил в кармане брюк, проклиная себя за то, что скрупулезно следовал правилам: никогда ничего не записывать. Никогда не оставлять бумажного следа. Когда Макс будет обшаривать его карманы, то ничего не найдет.
Он щелкнул ручкой – его «ручкой мужа» – благодаря Бога, что захватил ее с собой.
Джоунс начал носить при себе ручку, чтобы не бежать в палатку или в госпиталь каждый раз, когда Молли поворачивалась к нему и спрашивала:
– У тебя есть ручка?
Иисусе, стена была слишком далеко, чтобы писать на ней.
Руку свело, и он выронил ручку. Нащупал, поднял.
А затем отвернул рукав и в последние несколько секунд своей жизни написал то, что хотел, прямо на руке, как раз перед тем, как мир потускнел, сменившись бездной мрака.
ШЕФФИЛДСКИЙ ЦЕНТР РЕАБИЛИТАЦИОННОЙ ФИЗИОТЕРАПИИ, МАКЛИН,
ВИРДЖИНИЯ
28 ЯНВАРЯ 2004
СЕМНАДЦАТЬ МЕСЯЦЕВ НАЗАД
Джулз последовал за Джиной в здание, неся гитару Макса.
Ну, ладно. Пока не Макса, но Кэссиди нравилось называть ее так. Это было настолько не по-максовски. Отчасти похоже на чудные, не вяжущиеся с боссом клетчатые пижамные штаны и футболку со Снупи, в которых Джулз застал босса однажды поздней ночью несколько месяцев назад.
Джина тоже участвовала в той сюрпризной вечеринке.
Сегодня за стойкой регистрации была медсестра Кошмар, и, несмотря на их продолжающуюся вражду, Святая Джина бодро приветствовала ее, помахав принесенными комиксами:
– Привет, Дебра. Где прячется Аджай? Я нашла последних «Людей-Икс».
Джулз не расслышал ответа Дебры, поскольку придержал дверь для двух парней, которые, вероятно, были профессиональными хоккеистами и приходили навещать товарища по команде.
И – ух ты! – симпатичный блондин задержал взгляд на Джулзе и поблагодарил его. Не то чтобы это было неинтересно. Конечно, парню около двадцати, так что, может, он всего лишь наивный канадец и... Нет.
На Джулза кинули дерзкий быстрый взгляд через плечо, и милашка весьма откровенно оглядел его с ног до головы. И под конец этого длительного зрительного контакта ему фактически подмигнули.
Хорошо. Ух ты. Джулзу, пожалуй, стоит начать смотреть хоккей.
Звук бьющегося стекла отвлек его от пейзажа на парковке. Ой. Джина уронила цветы, принесенные для старой миссис Клингер. Банка из-под майонеза, в которой девушка их несла, разбилась о плиты пола.
Комиксы тоже разлетелись, и сперва Джулз подумал, что Джина упала на колени, чтобы собрать их, но, пока он спешил к ней, Дебра вышла из-за стойки и...
Женщины вцепились друг в друга?
Господи... Кэссиди пустился бежать, когда заметил слезы Джины и услышал ее вопрос: «Макс знает?»
И это было хорошо, поскольку означало, что не Макс упал замертво. Это был кто-то еще, но теперь рыдала и Дебра, и с болезненной очевидностью Джулз понял, что это могло значить лишь одно. При всей нелюбви друг к другу этих двух женщин кое-что объединяло...
