Действовали мы быстро. Роман облачился в Алексовы джинсы и рубашку, забытые им сто лет назад в моем шкафу, Антонину посадили на телефоне, снабдив кучей инструкций и выдав из аптечки пузырь валерьянки, а сами поехали в отделение. Заявление у нас приняли очень быстро, без лишних проволочек, а потом выпроводили на улицу, велев не путаться под ногами.
– Ром, а дальше что? – безнадежно спросила я, обшаривая взглядом окрестности: вдруг увижу где-нибудь родную рыжую макушку...
– Я обойду окрестности магазина, где потерялся Шурка, потом пройдусь по соседним домам, поспрашиваю... А ты садись за руль и поезди по округе.
Битый час я колесила по соседним улицам, останавливалась и совала всем прохожим под нос фотографию Шурки, которая всегда лежала в моем бумажнике. Никто ребенка не видел. Каждые двадцать минут мне звонил Ромка со своего мобильника и сухо сообщал: пока ничего. Ноль. Пусто. Бабки, нелегально торгующие у супермаркета семечками, хризантемами и домашними консервами, шепотом рассказали ему, что видели цыган – целую толпу, которые крутились недалеко от магазина, шумели, приставали к народу, клянчили милостыню. Потом они как-то в один момент исчезли, и по времени это примерно совпало с исчезновением Шурки.
При одной только мысли о цыганах у меня холодело внутри, и сердце начинало биться с перебоями. Воображение против воли рисовало картинки одна другой страшнее. Ребенок, избитый, просит милостыню в электричке... Его продали на органы за границу... Усыпили, связали и отвезли в какой-нибудь притон... О Господи, помилуй! Я отгоняла жуткие мысли, но они все возвращались и возвращались, доводя меня почти до истерики.
Или это не цыгане? Что, если Шурку украли те, кто не хочет, чтобы правда про Ким и Архипова выплыла наружу? Сначала меня запугивали мягко, даже деликатно – маленький поджог, вандализм с «ситроеном»... А теперь похитили сына, чтобы дать мне понять: сиди спокойно, не рыпайся. Да я готова не рыпаться, лишь бы получить ребенка обратно живым и невредимым!
Я подняла глаза к небу и непослушными губами прошептала молитву. Господи, пусть Шурка вернется ко мне, пожалуйста! Без него мне просто незачем жить. Пусть с моим мальчиком все будет в порядке!..
Итак, исчезновение ребенка как-то связано с Архиповым. Возможно, это давление на меня. Возможно, что-то иное. В любом случае тянуть больше нельзя: если Архипов жив и контролирует ситуацию, ему придется выползти на свет Божий и все объяснить. Мне теперь не просто необходимо, а жизненно важно узнать ответы на многие вопросы, а Архипов, думаю, может кое-что прояснить. Да я всю землю перекопаю голыми руками, но найду бывшего муженька! Живым или мертвым!
Я уже замечала, что в минуты реальной опасности мой мозг поначалу впадает в ступор, но потом постепенно приспосабливается к ситуации и начинает работать на диво ясно и четко. В состоянии стресса я горы могу свернуть! А главное, начинаю вспоминать, сопоставлять мелкие детали и замечать то, чего не замечала раньше.
Допустим, Архипов жив и просто прячется. Зачем, от кого, почему – не важно! Главное, я могу вычислить место, где он отсиживается, и связаться с ним. Думай, голова, думай!
Они исчезли с Ким в один день, потом я нашла архиповские вещи в квартире на Шелепихинской, там же, где видели Ким. Они явно прятались вместе! После того как по телевизору на всю Москву показали портрет Камиллы, им пришлось в дикой спешке убираться с насиженного местечка. А тут еще и убийство Рудакова! Если парочка каким-то образом причастна к этому преступлению, они должны были затаиться в надежном месте, желательно, подальше от людей, подальше от Москвы, где их могли узнать. Куда бы поехала я на их месте? Туда, где не спрашивают документов, к людям, которым можно доверять в любой, даже экстремальной ситуации. В захолустное местечко, где легко схорониться и переждать.
Я схватила телефон и набрала номер Волкодава. Длинные гудки. Они выворачивали мне душу, и я лихорадочно колотила по рулю, выплескивая эмоции.
– Давай, Андрей, возьми трубку, возьми, прошу тебя!
Словно услышав мой отчаянный призыв, он откликнулся – ледяным тоном, который ясно свидетельствовал: Волкодав более не желает общаться со мной.
– Что вам нужно?
– Андрей, у меня беда, – сказала я быстро, не дожидаясь, пока он бросит трубку. – Пропал мой сын, я его разыскиваю.
Несмотря на гнев и обиду, которую я ему нанесла, Волкодав все-таки оставался мужчиной. Настоящим мужчиной.
– Моя помощь требуется? – спросил он без лишних слов.
– Скажите, у той медсестры, которая выхаживала Ким, есть дома телефон?
– Есть, конечно. Подождите минуту, я вам продиктую.
Я быстро нацарапала цифры на первом попавшемся клочке бумаги, а потом стиснула его в кулаке.
– Это все? Я могу приехать, помочь в поисках. Это связано с... Ким?
– Боюсь, что связано. Спасибо за предложение, Андрей, я, возможно, обращусь к вам. Сейчас мы делаем все возможное.
– Удачи вам и вашему ребенку, – сказал он мягко.
Я сглотнула комок, застрявший в горле, и торопливо настучала номер медсестры. Как ее зовут? Любовь, кажется? Женщина с таким именем не откажет в помощи, я уверена!
Пока устанавливалось соединение, я прикрыла глаза и вспомнила бедный, чистенький домик тети Любы. Выскобленные полы, сверкающая плита в кухне, хрустящие от чистоты занавески... И приятный, странно знакомый запах... Чем же там пахло? Я стиснула зубы, вспоминая.
Пахло хорошей туалетной водой и дорогим молотым кофе. Да, совершенно точно! И почему я сразу не сообразила? Наверное, меня слишком смутил грубый тон хозяйки, и я не обратила внимания на такие говорящие мелочи. А зря. В приветливой, почти стерильной бедности деревенской избы эти запахи были чем-то совершенно инородным, не вписывающимся в общую картину. И это означает только одно: в ее доме был человек, который пил хороший кофе и душился французской туалетной водой. Архипов?
Я вспомнила необъяснимую агрессию, которой нас встретила тетя Люба. Стоило мне заговорить о Ким, как она буквально возненавидела меня и всячески давала понять, что не желает общения со мной. Она вела себя как самка, защищающая детеныша от врага. Кого она защищала? Ким?
Да, они оба были там, а я оказалась такой непроходимой дурой, что не сумела сделать правильных выводов из фактов, буквально бьющих в глаза. Главное, чтобы моя дурость не стоила жизни восьмилетнему ребенку.
Наконец мне ответил женский голос, и я плотнее перехватила трубку.
– Люба? Здравствуйте. Меня зовут Станислава, мы с Андреем были у вас несколько дней назад...
– Что вам нужно? – резко спросила она.
– Я знаю, что вы держите связь с Камиллой. Или Ольгой, как вам удобнее. Я почти уверена, что она отсиживается у вас вместе с моим бывшим мужем.
