– Я предпочитаю бриться по вечерам – утром люблю лишние пять минут понежиться в постели.
– М-м-м, – выдавила из себя Мадлен.
Какой волнующий момент – смотреть на мужчину, который бреется! Особенно на этого мужчину. Глядя на его крепкую спину, мускулистую грудь, покрытую негустыми волосами, Мадлен вдруг снова вспомнила ночь в отеле «У тигра» – и покраснела. Интересно, вспоминал ли он о ней? И был ли бы рад, если бы все произошло с ними снова? Она, наверное, умерла бы от счастья, повторись это еще раз. Тепло, нежность, страсть ночи… Мадлен чуть не застонала от наслаждения. Ну а потом? Что будет потом?
– Полагаю, миледи, вы пришли сюда не для того, чтобы смотреть, как я бреюсь? – сухо спросил Рэнсом, не отрываясь от созерцания собственного отражения и водя бритвой по подбородку.
– Нет, конечно. – Мадлен словно очнулась. – Сеньора Гутиерре может выстирать к завтрашнему дню твое грязное белье, если хочешь.
Рэнсом с сомнением оглядел свои грязные брюки:
– Думаю, было бы гораздо милосерднее по отношению к ней выбросить их.
– Она клянется, что к утру одежда будет как новая. Если, конечно, я правильно ее поняла – ты ведь знаешь, мой испанский оставляет желать лучшего…
Рэнсом пожал плечами:
– Мы ничего не теряем. Это моя любимая рубашка, между прочим. Может, эта сеньора Гутиерре умеет творить чудеса? – Он подобрал с пола брошенную рубашку и отдал ее Мадлен.
Она взяла ее двумя пальцами, не желая пачкаться. Еще два часа назад, вылезая из машины под дождь, Рэнсом отстегнул кобуру – и сейчас револьвер лежал на небольшом туалетном столике возле раковины. Мадлен смотрела на Рэнсома в немом оцепенении, когда тот расстегнул «молнию» на брюках. Этот звук снова пробудил в ней воспоминания об их единственной ночи. Рэнсом снова покосился через плечо на Мадлен.
– Я понимаю, ты уже видела все это однажды, – обратился он к ней, усмехаясь, – но, может, все же… – Он кивнул ей на дверь.
– Что? – непонимающе переспросила Мадлен, только через несколько мгновений осознав наконец, чего же он от нее хотел. – А, да, конечно! Прости, ради Бога! – Она вышла в коридор и закрыла за собой дверь, чувствуя себя ужасно неловко.
Она уже видела все это однажды? Не только видела – и Рэнсом должен помнить об этом. И пока Мадлен смотрела на него, она лишний раз убедилась в своей правоте – он помнил о той их ночи ничуть не хуже, чем она сама.
Через несколько мгновений дверь в ванную снова распахнулась, и на пороге показался Рэнсом. Бедра его были обвязаны полотенцем – как показалось Мадлен, он сделал это исключительно ради ее спокойствия, но она так и уставилась на полотенце, словно могла видеть сквозь плотную ткань. И когда их глаза встретились, она поняла, что он догадался о ее мыслях. Мадлен, смутившись, забрала у Рэнсома брюки и, быстро отвернувшись, пошла прочь. Только через минуту-другую она осознала, что прижимает грязные брюки к груди. Уже внизу она вспомнила: забыла сказать Рэнсому, что ужин будет готов через полчаса.
Из-за сильного шторма в домах Дорагвы отключили электричество, и сеньора Гутиерре даже не надеялась, что свет дадут раньше завтрашнего утра. Поэтому ужинали при свете керосиновых ламп, уютно освещавших небольшую веранду. Сильный ливень незаметно перешел в едва накрапывающий дождик, воздух был свежим и чистым.
Вымывшись и переодевшись в чистую одежду, Мадлен, Рэнсом и Мигель от души наслаждались простой пищей, предложенной им на ужин. Когда они поели, к ним за стол подсел сеньор Гутиерре и начал расспрашивать, кто они и откуда едут. Мигеля, казалось, прорвало – он говорил не переставая. Так, за несколько минут он успел рассказать, что служит личным шофером президента Веракруса, что Рэнсом, который работал в службе безопасности президента, научил его в жизни очень многому и что они едут… Тут Рэнсом не выдержал и многозначительно прокашлялся, давая понять, что болтать с посторонними людьми можно и поменьше. Поняв намек, Мигель еще полчаса распространялся о собственной семье и жизни во дворце.
Мадлен поняла, почему Рэнсом не одобряет излишнюю болтливость Мигеля. Помимо них в гостинице остановились еще трое мужчин; они как раз появились на веранде, по-видимому, чтобы поесть. Что-то в их облике и поведении насторожило Мадлен, хотя она не смогла бы точно определить, что именно. Скорее всего Рэнсом чувствовал то же самое, что и она. Хотя незнакомцы не заказывали еду, они тем не менее возмутились, что «каким-то иностранцам» подают мясо, тогда как «простому народу нечего ждать, кроме тарелки вареного риса с фасолью». Они продолжали бы возмущаться еще долго, да сеньора Гутиерре в одно мгновение поставила их на место, сказав пару бойких словечек по-испански.
От внимания Мадлен не ускользнуло и то, что Рэнсом, сев лицом к незнакомцам, бросал на них время от времени грозные взгляды; казалось, он едва сдерживается, чтобы не наброситься на них. Более того, шепотом он попросил Мадлен не отходить никуда с веранды, до тех пор пока эта троица не уедет из гостиницы. Разумеется, они заметили кобуру, пристегнутую к поясу брюк Рэнсома. Пожалуй, он запугал их, и они решили держаться от него подальше.
К счастью, троица довольно быстро поела и тут же ушла. Однако когда Мадлен собралась ложиться спать, Рэнсом приказал ей как следует проверить засовы на ставнях, крепко-накрепко закрыть дверь и вдобавок вручил ей свой сотовый телефон, по которому она могла бы связаться с ним в любое время.
– Ты думаешь, эти трое еще вернутся? – спросила она, удивленная такими предосторожностями.
– Честно говоря, нет, – спокойно ответил Рэнсом. – Но я не хочу давать им ни малейшего шанса.
– По-твоему, они бандиты? – не сдавалась Мадлен.
Рэнсом пожал плечами:
– Да кто их знает – может, и бандиты. Или мятежники. Или еще кто-нибудь – торговцы наркотиками, к примеру…
– Но почему… – начала Мадлен, но Рэнсом прервал ее:
– У них было оружие.
– Правда? – удивилась Мадлен. – А я не заметила…
– Зато я заметил, – лаконично отозвался Рэнсом. – И… если хочешь, назови это предчувствием.
Мадлен с пониманием кивнула – за время знакомства с Рэнсомом она уже научилась доверять его предчувствиям.
Рэнсом снова обратился к ней, явно не желая оставлять ее одну:
– Все в порядке?
– Да.
– Хорошо.
Когда он повернулся, чтобы идти, Мадлен снова окликнула его:
– Рэнсом!
– Да?
Она хотела сказать ему так много, что не знала, с чего начать. В конце концов она просто призналась:
– Я очень рада, что ты здесь.
Рэнсом посмотрел на нее с удивлением, а потом рассмеялся:
– Я тоже рад – да поможет мне Господь.
Он вышел из комнаты и плотно прикрыл за собой дверь.
