— За этими «слишком женатыми» мужчинами только и смотри! — заметила Барбара.
В ответ Брин загадочно подняла бровь и позволила себе повнимательнее разглядеть Барбару. А выглядела та как нельзя лучше. На ней было простое облегающее платье, сшитое из бежевого шелка, а прядки коротких светлых волос свободно вились вокруг лица. Брин про себя решила, что Барбара смотрится так блестяще из-за того, что лицо ее оживлено, а в глазах сверкают бриллиантовые искорки.
— Давай не будем об этом, — тихо сказала Брин. — Я и так уже на взводе.
— А о чем ты хочешь поговорить?
Брин пожала плечами. Не о Хэммарфилде. Не об Эдаме.
— Я хочу поговорить о тебе — и об Эндрю.
Барбара улыбнулась — без тени смущения.
— Я думаю, он замечательный. Понимающий и внимательный, не боится брать от жизни все, и он невероятно секси. И если принимать во внимание его положение в обществе, он удивительно простой. Я знаю кучу так называемых звезд, и все эти парни на одно лицо. Жутко зацикленные.
Брин играла бокалом, в котором оставалось наполовину джина с тоником.
— Я вот что хочу спросить — как ты думаешь, что из этого может выйти?
Барбара рассмеялась:
— Мы не виделись, пока все это происходило, ты же знаешь.
— Я знаю, но если тебе нравится кто-то, кто хорошо…
— Вот и ступай по дороге и посмотри, куда она тебя выведет.
— А тебе никогда не было страшно?
— Брин, ты ведь по уши влюблена в Ли, правда?
— Я… не знаю. Это неправда. Ну да, он мне нравится, — призналась Брин тихо. — Но меня смущает что-то в его прошлом. Так много вещей, которые меня пугают, так много вещей, которых я не понимаю.
Барбара собиралась что-то ответить, но осеклась, поскольку всеобщее внимание обратилось к сцене. Хэммарфилду не пришлось слишком долго представлять артистов. Раздался гром аплодисментов, раздвинулся занавес, все увидели Ли и его группу. Выступление началось с громкого соло ударника, потом Ли запел рок-композицию из их первого альбома.
Как всегда, его голос пронизал Брин насквозь, захватил ее полностью. Как и он сам, его голос был суровым и мужественным, пламенным, но в то же время мягким как бархат. Группа сегодня была одета в белые смокинги, сорочки в рюшах.
Брин до этого ни разу не видела Ли в строгом вечернем наряде и почувствовала, как ее овевает теплое дуновение — такое же, как когда она впервые увидела, как он одевался тем вечером. Элегантная белая сорочка подчеркивала смуглость его кожи, резко контрастируя с острыми чертами лица.
«Я никогда не перестану хотеть его, — призналась себе самой Брин с жалостью к собственной слабости. — Я допустила это грехопадение и никогда от него не избавлюсь…»
Барбара повернулась к ней, тронув за плечо и наклоняясь, чтобы Брин могла ее слышать.
— Терпеть не могу, когда женщина философствует, — сказала она сухо, — но некоторые истины все-таки трудно отрицать. Например, без труда не вытянешь рыбку из пруда.
— Видеоклип скоро отснимут.
— И ты думаешь, он исчезнет так же незаметно, как и появился? Будь уверена, этого не случится, Брин. Уж поверь мне, и это совершенно очевидно — он от тебя просто без ума.
Брин состроила гримасу.
— Может, просто потому, что он чувствует ответственность за то, что случилось. Я имею в виду, — Брин опять понизила голос до свистящего шепота, — что все началось с тех фотографий, что я делала для него.
Барбара фыркнула.
— Думаю, ты плохо знаешь своего мужика, моя сладкая. Ответственность ответственностью, но если он не хочет быть с тобой, то и не будет. И с самого начала любой дурак мог видеть, как вас обоих влечет друг к другу.
— Ну да, — проворчала Брин недовольно.
Она собиралась дать Барбаре достойный ответ на ее бестактность, но почувствовала на плече чью-то руку. Она повернулась и увидела Дирка Хэммарфидда, смотревшего на нее с его обычной улыбкой.
— Как вам вечер, дамы?
Брин охватил озноб. Давно он здесь? Был ли этот радушно улыбающийся человек тем, кто превратил ее жизнь в сущий ад?
Ей захотелось зарыдать, закричать на него: «Где Эдам? Где сейчас мой племянник? Если я не получу его завтра, если он хоть чуть-чуть пострадает, то я…»
Что? Что? Это она была всецело в чьей-то власти. Что она здесь делает? Что она может здесь узнать?
— Прекрасный вечер, благодарю вас, — услышала Брин собственный голос и потом принялась болтать без умолку: — Жареная утка просто восхитительна. А как подан салат! Нечто из ряда вон!
— Сердечки из артишоков были просто бесподобны, — добавила Барбара.
Они переглянулись — что, длительная нервотрепка превратила их в ликующих идиоток, не способных говорить нормально?
— Рад, что угощение вам понравилось, — ответил Хэммарфилд.
Была ли его улыбка действительно радушной? Или в ней было что-то кривое и злобное?
— Кажется, — продолжил Хэммарфилд, — Кондор выбрал эту милую тихую балладу специально для меня. Можно пригласить вас на танец, мисс Келлер?
«Нет!» — захотелось ей закричать на весь зал. Но она подала ему руку — и улыбнулась такой же пластилиновой улыбкой, как и его собственная:
— С огромным удовольствием, мистер Хэммарфилд.
Дирк Хэммарфилд мельком глянул на Барбару:
— Вы не возражаете?
— Ну что вы, — поспешно сказала Барбара.
Едва они дошли до танцпола, как Брин почувствовала себя не в своей тарелке. Дирк Хэммарфилд был приверженцем стиля «щека к щеке, тело к телу». Брин старалась держаться подальше, но, не устраивая сцены, этого было не добиться. Черт бы побрал Ли! Надо было сказать ему, чтобы весь вечер играл только быстрые танцы!
Брин удалось отвести свое лицо достаточно далеко от его плеча — как будто для того, чтобы поговорить.
— И как, мистер Хэммарфилд, проходит ваша избирательная кампания?
— Хорошо. Замечательно! — сказал он, резвясь. Его рука соскользнула со спины Брин на талию, а потом, когда Хэммарфилд неожиданно повернул ее, сползла еще ниже.
Тут Брин осознала, что они находятся прямо перед сценой. Она подняла глаза, чтобы посмотреть на Ли. И хотя голос его не дрогнул и он не сбился с ритма, он смотрел прямо на нее. И она разглядела этот свойственный только ему блеск глаз. Гнев. Не от этого ли он так яростно бил по своим барабанам? Он подумал, что она хотела позлить его? Что ей нравится, как этот политик ее лапает? Это ведь была его идея — привести ее сюда.
— Как получились ваши фотографии, мисс Келлер?
Сердце у Брин екнуло.
— Я вообще-то не знаю, — соврала она. — Я отдала пленку и пробные снимки Ли сразу после съемки.
Брин почувствовала, как у нее подгибаются колени, но она продолжала смотреть на Хэммарфилда, надеясь увидеть, отреагирует ли он как-нибудь на эту ложь.
