— Ну, наверное, хватит, — сказала наконец она, отставляя в сторону термос.
— Пожалуй, теперь я смогу просунуть под ступеньку лом и немного приподнять ее. Но долго продержать ее я не смогу. Так что будь наготове. У тебя будет всего несколько секунд, чтобы посмотреть, есть ли там что-нибудь, — предупредил он ее.
— Я поняла. Думаю, этого времени мне хватит. Итак, на счет три?
А как же иначе?
На этот раз счет вела Тори:
— Раз. Два. Три.
Митчелл всем своим весом навалился на конец стального лома и изо всех сил надавил на него.
— Поднимается… Достаточно! — воскликнула Тори. Она быстро нагнулась и заглянула под камень. Митчелл обливался потом. Его мышцы напряглись до предела.
— Ну?! — прохрипел он. Тори изумленно ахнула.
— Что ты видишь? — выдавил он сквозь зубы.
— Золото! — воскликнула Тори.
Митчелл выдохнул и отпустил лом. Тяжелая каменная ступень упала на место.
— Ты уверена, что действительно видела золото? Может быть, это была просто игра твоего воображения?
Лицо Тори горело от возбуждения.
— Говорю тебе, там было золото! Монеты, яркие сверкающие золотые монеты. Они просыпались из старого кожаного мешка.
Она посмотрела на поднимающиеся вверх ступени. Митчелл проследил за ее взглядом.
— Какие мысли бродят на этот раз в вашей хорошенькой умной головке, мисс Сторм? Не думаешь же ты…
Она кивнула:
— Думаю.
У него внезапно закружилась голова.
— Под каждой ступенькой?
— Под каждой, от подножия до самой вершины, — подтвердила она.
Он больше не нуждается в ее помощи.
Теперь у него достаточно денег, чтобы починить крыши во всей Шотландии.
Она больше не нужна ему.
Пришло время прощаться. В конце концов, она с самого начала знала, что это всего лишь временный визит и что ее пребывание в Шотландии будет недолгим. О переезде навсегда не было и речи. А Виктория Сторм была из тех людей, которые уезжают, не дожидаясь, когда их об этом попросят.
Тори шла к морю. У причала качалась на волнах «Барбара Аллен». Сегодня девушка решила отправиться на свой остров одна. Ее последнее путешествие к дереву, которое ей подарил Сторм. Она хотела попрощаться с ним без свидетелей.
Тори отвязала лодку, взялась за весла и короткими быстрыми движениями начала грести к острову.
Она вдруг вспомнила, что так и не придумала ему название. А теперь на это уже не оставалось времени.
Может быть, когда-нибудь тот же путь проделает другая женщина, и это будет уже ее остров и ее дерево. Жаль, что она не воспользовалась возможностью самой выбрать ему имя.
К тому времени как Тори подплыла к острову, у нее уже ныли плечи и на ладонях появились пузыри. Девушка втащила лодку на песчаный берег укромной бухты и пошла к роще.
Она хорошо запомнила туда дорогу.
Ей казалось, что она проходила этот путь уже тысячи раз, а не однажды.
И вот впереди показалось ее дерево, раскинувшее ветви с густой тенистой листвой.
Она подошла к нему, дотронулась рукой до его толстого ствола, прислонилась щекой к шершавой коре и прошептала:
— Здравствуй, это я, Виктория. Я пришла попрощаться.
Она оставляла здесь не только дерево, не просто остров Сторм, где успела приобрести стольких друзей, не только свою милую Элис и свою возлюбленную Шотландию — она оставляла здесь свое сердце.
Тори вскарабкалась на дерево и, выбрав удобный сук, уютно устроилась на нем, прислонившись спиной к стволу. Потом взяла в ладонь свой медальон, висевший на золотой цепочке, и ощутила знакомое тепло и покой.
Митчелл настоял, чтобы она оставила медальон с портретом леди Виктории себе, и она согласилась принять его. Он много лет был частью ее жизни. Ей было бы трудно расстаться с ним.
Но когда Митчелл предложил пригласить опытного ювелира, чтобы вытащить миниатюрный портрет и посмотреть надпись на обратной стороне, Тори отказалась. Она не хотела знать правду. Она чувствовала ее сердцем.
Тори вспоминала первую встречу со Стормом. Шел костюмированный бал, и Митчелл неотступно следовал за ней, не отрывая от нее пристального взгляда.
Элис приняла его за официанта.
Но Тори знала, что ее подруга ошибается.
Тори сказала тогда и была готова подтвердить это сейчас, что Митчелл Сторм — необычный человек.
Но она не собиралась отдавать ему свое сердце и уж никак не ожидала, что так сильно полюбит его. Так сильно, что не сможет без него жить.
Тори чувствовала, что общение с Митчеллом изменило ее, и ей хотелось сохранить в себе это прекрасное чувство навсегда.
Стихи Роберта Бернса, которые прочитал ей Митчелл, когда привез ее на остров в прошлый раз, сейчас показались Тори особенно подходящими.
Кто видал тебя, тот любит, Кто полюбит, не разлюбит. Не любить бы нам так нежно, Безрассудно, безнадежно, Не сходиться, не прощаться, Нам бы с горем не встречаться!
Тори полагала, что в этом стихотворении Роберт Берне хотел сказать, что лучше потерять любовь, чем не знать ее совсем. Она разделяла его мнение, но сейчас это служило ей малым утешением.
Роберт Берне. Каждый год во всем мире чествуют день рождения поэта и устраивают литературные фестивали. «Гомер — миф, — гласит девиз фестиваля. — Данте — туча. Шекспир — сила. Берне — брат каждому жителю планеты».
Но главное торжество, конечно же, проходит в Шотландии 25 января. Но увы, она не попадет на него.
Для Виктории Сторм наступала новая жизнь. Но какой она должна быть, жизнь полушотландки-полуамериканки?!
Тори было всего двадцать лет, когда один за другим умерли ее родители. Эта потеря была страшным потрясением для ее еще не окрепшей души. Пережитая трагедия заставила девушку повзрослеть раньше времени, но, несмотря на это, Тори навсегда осталась испуганным ребенком. Теперь же пришло время повзрослеть окончательно.
Тори призналась себе, что не хочет возвращаться в Штаты и выходить замуж за Питера Николсона. Многолетняя дружба с ним так и не переросла в любовь, из чего нетрудно было сделать вывод, что они никогда не были бы счастливы вместе. Они поддерживали отношения, потому что так было удобно для обоих, потому что от них этого ждали и потому что ни он, ни она не встретили другого человека, которого смогли бы по-настоящему полюбить.
Так было раньше.
А что изменилось теперь?
Теперь Виктория Сторм хотела остаться в Шотландии и жить с человеком, которого полюбила.
Тогда почему бы ей не сделать это?
Тори всегда старалась быть честной с собой.
— Потому что ты боишься, что больше у него нет оснований желать брака с тобой, — сказала она вслух и добавила уже про себя: «Потому что боишься, что Сильвия Форбс не ошиблась, когда предположила, что у Митчелла есть только три причины, по которым он хотел бы жениться на тебе: деньги, месть, секс».
