Тори нахмурила лоб.
Черт, сколько можно ходить вокруг да около.
— Я думаю, у этого человека будут проблемы.
— Этот человек — я. У меня есть проблемы, — с отчаянием произнес Митчелл.
— У тебя проблемы? — Тори удивленно взглянула на него.
Он кивнул:
— Я люблю женщину, которая хочет меня бросить.
Она побледнела и застыла как вкопанная.
— Может быть, ты выразишься яснее, — сказала она, глядя прямо ему в лицо.
Сначала она ожидала услышать от него три коротких слова: «Я люблю тебя».
Но вместо этого он начал нести какую-то чушь и благодарить ее за помощь.
Потом, когда они шли по саду, самому прекрасному саду на земле, она пыталась убедить себя, что Митчелл любит ее, но жениться не собирается.
Ведь любовь не всегда заканчивается браком.
И вдруг он сказал, что его хочет покинуть женщина, в которую он влюблен.
После этих слов Тори оставила всякую надежду.
Больше она не позволит себе надеяться, что он любит ее, до тех пор пока не услышит от него настоящего признания в любви.
На меньшее она уже была не согласна.
— Ты считаешь меня смешным? — спросил Митчелл.
— Смешным?
— Ну, забавным.
— Я считаю тебя шутником, — сухо ответила она.
— Нет, серьезно. Ты считаешь меня остроумным?
— Ну, предположим.
— Я могу тебя рассмешить?
Тори рассмеялась:
— Конечно, ты все время смешишь меня.
— Ну, вот видишь, уже одно очко в мою пользу и в твою тоже, потому что ты тоже очень остроумная.
— Спасибо. Я знаю.
— А тебе нравится мой голос?
— Да. — Это был простой хороший вопрос, на который она могла дать простой хороший ответ.
Он улыбнулся:
— А мне нравится твой. Я люблю, когда из холла доносится твой смех. Он у тебя такой чистый и звонкий, как колокольчик.
Тори взяла его за руку. «Господи, кажется, он все-таки любит меня».
Митчелл посмотрел на их сплетенные руки и сказал:
— Я люблю, когда твоя рука лежит в моей. Мне нравится прикасаться к тебе и нравится, когда ты прикасаешься ко мне. — Последние слова он произнес, глядя ей в глаза.
— Я счастлива слышать это, — призналась она.
— У нас много общего.
— Например?
Он несколько секунд подумал.
— Мы оба не любим обманывать.
Тори кивнула.
— Мы оба любим собак, фейерверки и прогулки под дождем.
Насчет прогулок под дождем она не была уверена на сто процентов. Это зависело от того, насколько сильным был дождь. Насколько холодной была погода. И от того, гуляла она одна или с любимым человеком.
— Я люблю гулять под дождем вместе с тобой, — уточнила Тори.
— У нас одинаковые фамилии.
— Верно.
— Если бы мы поженились, тебе даже не пришлось бы менять фамилию. Только подумай, какое удобство.
— Я не думаю, что это может быть основанием для того, чтобы пожениться.
Митчелл усадил ее на каменную скамью, потом опустился на одно колено и посмотрел ей прямо в глаза:
— А мы поженимся?
У нее закружилась голова.
— Кто «мы»?
— Я и ты.
У нее так сильно заколотилось сердце, что стало больно в груди.
— Я… не знаю.
— Мы стали очень хорошими друзьями, — заметил он.
— Да, мы стали очень хорошими друзьями. — Она вдруг осознала, что это действительно так.
— Я понимаю тебя, — продолжал он. — Как правило, понимаю.
— А я понимаю тебя. Как правило.
— Нам хорошо вместе в постели.
— Вы говорите о сексе, лорд Сторм?
— И да, и нет. Я предпочел бы выразиться так: мне нравится заниматься с тобой любовью.
— Мне тоже нравится заниматься с тобой любовью. — Она решила, что пора говорить напрямик.
Теперь Тори уже не сомневалась в том, что Митчелл стоит перед ней на коленях. Он взял ее за руку.
— Так случилось, Виктория Сторм, — я до сих пор не понимаю, как это произошло, — что ты стала нужна мне как воздух… — Тори затаила дыхание. — Без тебя я буду самым несчастным человеком на свете, и никакое золото не сможет меня утешить.
Она почувствовала, что вот-вот расплачется. Именно этих слов она ждала, именно эти слова хотела услышать.
— Если ты уедешь, я никогда не буду счастливым и мне нигде не будет покоя.
Глаза ее наполнились слезами.
— Любимая, почему ты плачешь?
— Потому что мы будем так счастливы вместе, — сказала она.
Митчелл приблизил лицо к ней вплотную и долго смотрел ей в глаза.
— Я люблю тебя, Виктория Сторм. Я боготворю тебя и преклоняюсь перед тобой. Я хочу каждый день своей жизни быть рядом с тобой. Ты останешься? Ты будешь моей женой?
— Буду, — прошептала она, и он припал к ее губам долгим поцелуем.
Ему казалось, что он может завоевать весь мир… что вся вселенная в его власти.
Так казалось Митчеллу Сторму, графу Сторму, главе клана Стормов, просто Сторму, когда он шел обратно в замок, обнимая женщину, которую любил и которую вскоре должен был назвать своей женой.
Он обещал сделать ее счастливой.
И он сделает это.
Он обещал любить ее.
И он будет любить ее.
Он обещал заботиться о ней, лелеять, чтить и уважать.
И он будет это делать до конца своей жизни.
В главном его дед оказался прав. Он велел Митчеллу плыть в Америку и разыскать Викторию. И действительно, если бы не Виктория, он никогда не сумел бы отыскать сокровища.
Теперь уже Митчелл не был уверен, что дед, говоря о сокровищах, имел в виду золото.
Солнце клонилось к закату, когда они забрались на самую высокую вершину острова, откуда было далеко видно море. Небо светилось, как расплавленное золото, и вода отражала его. И даже зеленый остров в лучах заходящего солнца казался золотым.
Они молча стояли рядом и смотрели на золотое солнце. А потом со стороны замка послышались звуки шотландской волынки. Митчеллу почему-то подумалось, что это Маккламфа.
Музыкант выводил знакомую мелодию: «Храбрая Шотландия, родина моя».
«Вот моя родина», — внезапно осознал Митчелл Сторм с чувством удовлетворения, знакомым только очень немногим людям, только очень удачливым людям.
Шотландия — его родина, и рядом с ним стоит любимая женщина.
Что еще нужно человеку?
Пробило уже десять часов утра, но разбудить в это время Беатрис Ван Аллен было почти невозможно. Осенью она жила в Нью-Йорке и никогда не вставала раньше полудня.
Когда горничная постучала в дверь ее будуара и сообщила, что мисс Олбрайт настаивает на немедленной встрече с хозяйкой дома, Беатрис сразу поняла, что произошло нечто из ряда вон выходящее.
Она села, подложив под спину подушки, и поставила себе на колени серебряное блюдо с горячими бисквитами, щедро намазанными нежным сливочным маслом и ее любимым прозрачным медом. Рядом на столике стоял дымящийся чайник с чаем, который горничная каждые десять минут подогревала на плитке.
