Я откинулась на подушки:
— Слава богу… Мэра Фонтлероя схватили?
Герти глянула на Иду Белль и мотнула головой:
— Весть о Ванессе добралась до него раньше Картера. Мэр предпочел уйти из мира трусом…
— Значит, они оба мертвы?
— Да, но у Картера теперь достаточно доказательств, чтобы закрыть дело Пэнси. Еще он отпустил доктора Райана, напоследок посоветовав быть поразборчивее и не спать с кем попало, но новоорлеанские копы все равно хотят с ним побеседовать — насчет машины, которую доктор «одолжил».
Я покачала головой:
— Интересно, как он собирается объяснять все жене и секретарше.
— Какая разница? — влезла Элли. — Поделом ему за обман.
— Это точно, — поддержала Герти. — От мужчин одни несчастья.
Ида Белль покосилась на нее, затем перевела взгляд на меня и слабо улыбнулась:
— Кстати о мужчинах. Картер не уходил, пока твои показатели не стабилизировались.
— О, уверена, он и Селию тоже проверял.
— Возможно, но ночь он провел отнюдь не в палате Селии.
Решив, что Ида Белль просто дурачится, я посмотрела на Герти, но она тоже улыбнулась и кивнула:
— Он наотрез отказался уходить. Всех медсестер тут на уши поставил.
Я опустила взгляд, делая вид, будто всерьез увлечена пластиковым браслетом на запястье. Личная заинтересованность Картера вызывала смешанные эмоции. С одной стороны, я почувствовала себя особенной, а с другой — жутко испугалась, потому что я совсем не та, кем он меня считал и на кого положил глаз.
А вот Ида Белль и Герти прекрасно знали, кто я, и многим рисковали, чтобы очистить мое имя.
— Спасибо. Если б не вы, меня бы тут не было.
Герти всхлипнула, а Ида Белль неловко переступила с ноги на ногу.
— Это же мы тебя впутали, вот и спасли мы — все по-честному.
— Фестиваль. — С такой насыщенной жизнью я совсем позабыла, из-за чего собственно сцепилась с Пэнси. — Что они теперь будут делать?
Ида Белль пожала плечами:
— Город остался без мэра, так что никто в принципе не знает, что делать. Но я уверена, что смогу их кое в чем убедить.
Я усмехнулась.
Кто бы сомневался.
Из больницы меня выпустили через день, напоследок взяв обещание, что я не буду напрягаться и волноваться. В сравнении с прошлой неделей никакими волнениями и не пахло.
Стоило вернуться в Греховодье, как мой дом наполнился запеканками, кексами и нескончаемым потоком людей, выражавших свое искренне сочувствие по поводу всего произошедшего. Никто открыто не сказал, мол, прости, что считали тебя убийцей, но я видела вину на лицах и знала, что многие стыдятся своих ошибочных предположений.
Как всегда практичный Уолтер привез мне ящик рутбира и притащил на буксире Скутера, прижимавшего к груди несчастный пучок полевых цветов. Когда я сказала ему, что букет красивый, Уолтер задорно подмигнул.
Ида Белль и Герти проследили, чтоб никто надолго не задержался, дескать, мне нужно отдыхать. Я спорить не стала. Хоть и чувствовала себя заметно лучше, но еще далеко не нормально.
По словам Уолтера, Картер снял с Марка все подозрения — не то чтобы он когда-либо считал друга виновным. Марк и правда признался лишь потому, что боялся, будто Пэнси убила его жена. Готовность мужа сесть ради нее в тюрьму шокировала Джоани, и согласно местным сплетням, она была одновременно возмущена и польщена тем, что он вообще счел ее способной на убийство.
Я позвонила Харрисону еще из больницы и едва не довела его до инфаркта, рассказав о событиях последних дней. В основном его взволновало, что директор Морроу обо всем узнает и выдернет меня из города. Но я заверила, что негодяи мертвы, и все это останется лишь темным пятном на прошлом Греховодья. Харрисон угомонился и в очередной раз заставил меня пообещать сидеть тихо и не высовываться.
На следующее утро я почти превратилась в себя прежнюю, так что посетители, выпечка и соболезнования стали вызывать лишь раздражение и клаустрофобию. Селию уже тоже выписали, но ухаживающая за ней кузина — та самая Дороти, что опрокинула на меня поднос с чаем — велела всем обождать с визитами и позволить бедняжке оклематься. Учитывая ее возраст и физическую форму, я не сомневалась, что Селии сейчас гораздо хуже, чем мне.
К обеду поток местных схлынул, и я наконец убедила Герти и Иду Белль ненадолго отправиться по домам и дать мне немного пространства. А едва они ушли, села в джип и поехала к Селии. Я хотела поговорить с ней, пока и в ее доме не начался парад греховодников. Оставалось надеяться, что кузина-наседка меня впустит.
Я тихонько постучала на случай, если Селия спит. Несколько секунд спустя дверь распахнулась, и на меня уставилась Дороти. Когда она осознала, кто перед ней, с ее лица исчезло выражение недоумения, а глаза наполнились слезами. Она ринулась вперед и обняла меня так сильно, что аж снесла на пару шагов назад.
— Спасибо, спасибо тебе за Селию, — практически прорыдала Дороти. — Мне так жаль, что я тебя обвиняла. Прошу, прости меня за гнев и гордыню.
— Все нормально. — Я похлопала ее по спине. — Вы просто защищали сестру. Я бы на вашем месте поступила так же.
Ложь, конечно. Я не обвиняю людей в убийстве, когда это противоречит всем законам логики, но Дороти явно была не в себе, а мне нравилась моя грудная клетка в ее первозданном виде.
Наконец она разжала тиски и жестом пригласила меня в дом:
— Селия отдыхает, но, уверена, не откажется тебя увидеть.
Я кивнула и последовала за ней наверх, в спальню.
Селия возлежала на двух огромных подушках — бледная и хрупкая, как никогда прежде. Увидев меня в дверном проеме, она слегка улыбнулась.
Я приняла это за приглашение и опустилась в кресло возле кровати. Дороти бесшумно выскользнула из комнаты, оставляя нас наедине.
— Как себя чувствуете?
— Как будто у меня похмелье, способное свалить и спартанца.
Я усмехнулась. Очень точное сравнение.
— Но должна сказать, — продолжила Селия, — что никогда еще так не радовалась ужасному самочувствию. Слышала, что именно тебя стоит благодарить за осознание ценности жизни.
— Нет, я ничего не сделала.
— Чушь. Теряя сознание, ты все же сказала Герти и Иде Белль, что меня отравили. Час-два задержки с лечением, и я бы умерла.
— Но не умерли. — Если честно, от ее признательности мне стало как-то неуютно.
— Спасибо, — тихо произнесла Селия. — Спасибо, что спасла мне жизнь.
— Пожалуйста, — пробормотала я, решив, что самый простой ответ будет самым лучшим.
