— Господи, детка, ты где? Звонки были похожи на междугородку.
Аня лихорадочно соображала, что же известно матери, и что можно ей сообщить.
— А где Алина?
— Ох, и не спрашивай… Ее с мужем вчера арестовали. Ну, это пока для какого-то выяснения. Ты-то когда придешь?
— Мам, меня пригласили отдохнуть. Хочу недельку провести на юге. Извини, так получилось — не смогла предупредить… Завтра позвоню и все объясню подробней. Целую. — Услышав, как приоткрывается дверь, Аня положила трубку.
Это была мадам Берта с тележкой, загруженной «легким» завтраком. Прелестный сервиз, белый с золотом, славной округло-приплюснутой формы. Чайники, молочник, сахарница играли в солнечных лучах пузатыми боками. В корзинке красовались аппетитного вида булочки и круассаны с фруктовой начинкой. Тарелки с сырами и ветчиной. Салфетки, маргаритки в вазочке. Чудесный завтрак!
— Мерси. Тре бьен. — Аня с улыбкой кивнула и, когда женщина вышла, погрузилась в свои мысли.
…Алина и Денис в тюрьме. Да что же случилось?.. — Она не глядя откусила круассан — внутри краснели свежие вишни. И кофе оказался таким ароматным… «Значит, аппетит все же есть», — удивилась Аня, поймав себя на том, что впервые после больницы без всякого нажима и уговоров поглощала сыры и булочки. Вероятно, новый стресс подавил последствия прежнего. Клин клином вышибают. Теперь хоть не тошнит при виде кулинарных изысков и не тянет покончить счеты с жизнью. — Кому же звонить? — соображала она. Но ответа не было.
— Войдите! — Крикнула Аня на осторожный стук в дверь.
Вошла элегантная дама её возраста с пикантной стрижкой блестящих смоляных волос и ярко-зелеными глазами. Аня не видала ещё такого интенсивно-травяного цвета радужки.
— Добрый день, мадемуазель. Меня зовут Клер. Я агент дома моды Живанши. К нам поступил заказ на повседневный гардероб для молодой дамы. Мне пришлось подобрать несколько вещей из последней коллекции на свой вкус. Кажется, я не ошиблась, — ведь это для вас?
Аня кивнула, завороженно глядя в зеленые глаза.
— У меня цветные линзы, — объяснила Клер. — И парик. Таков обязательный имидж всех наших агентов.
— Очень стильно, — согласилась Аня. — Мне необходимы свитер и брюки. Немного белья… Туфли… В общем, на два-три дня.
— Великолепно! — Клер вкатила высокий кофр на колесиках с серебряными эмблемами фирмы по синей поверхности и распахнула дверцу. — Пожалуйста, примерьте.
— О, нет. Не сейчас. Это слишком много. Оставьте что-нибудь попроще. Только… у меня здесь нет денег.
— Заказ оплачен. — Девушка начала доставать элегантные вещи.
Аня выбрала брючный костюм из серой фланели в черно-лиловую клетку, черные брюки и такой же тонкий свитер с высоким воротником. Пришлось взять туфли на низкой подошве, плащ и какие-то парфюмерно-косметические мелочи. Ей не доставляло никакого удовольствия копаться в очаровательных безделушках, хотелось лишь поскорее отделаться от продавщицы и остаться одной. Что-то надо было обдумать, но что?
Аня категорически отказалась взять остальные вещи, озадачив девушку. Та пообещала явиться по первому приглашению, оставив каталог с телефонами.
Одевшись во все черное, Аня села у окна. Она — вдова, не отметившая ещё и сорока дней. Она нездорова и попала в затруднительное положение. А вокруг — пустота, чужой город, дом. Совершенно непонятные, ненадежные люди.
— Одинока! Совсем одинока, — поняла Аня, и сердце защемило. Как же хорошо было рядом с Михаилом, сильным, внимательным, нежным. Что за легкокрылое чудо — любовь. Как наивно рассчитывать на её постоянство… Как весеннее солнце — осчастливило и спряталось за тяжелые, хмурые облака. Потемнел газон, погрустнели могучие деревья, уже разнежившиеся в весенней благодати.
Аня открыла дверь и вышла в коридор — тишина, гулкий шаг по блестящему паркету, картины, закрытые двери. А вот гостиная — большой зал с полукруглым строем колонн и цельными, до полу, окнами эркера. Кремовые и золотые тона, мозаичный пол, небольшие ковры, изящная старинная мебель, множество ваз и цветов. Роскошная вилла. Неспроста Алина выбрала загадочного Жанни — этот джентльмен умеет жить со вкусом. Аня обошла зал, чуть прикасаясь кончиками пальцев к деревянной резьбе, часам, статуэткам. Она окунала лицо в желтые цветы, стоящие в широких, низких серебряных вазах и погружалась в воспоминания. Ее дом… Дом, построенный Михаилом для долгой и счастливой жизни. Кто теперь будет хозяйничать в нем? — Аня остановилась в посередине комнаты, подняв лицо к потолку — там, в центре лепного купола, искрилась хрустальная люстра. Что-то неуловимое обитает в этих роскошных домах, роднит их, словно членов аристократического клуба. Люстра, картины, полукруг высоких окон… Разве не таким был дом Ани? Разве не таких вещиц — дорогих, изящных, — касались её пальцы? Да точно таких! Таких! — Она рухнула в кресло, закрыв ладонями лицо. — Натуральное сумасшествие. Но приятное… Доктор Джанкомо дал хорошие капли — прошлое возвращается, но без зияющих ран, ужасов, крови. Глянцевая открытка знакомой рекламы — нечто твое и чужое, придуманное и реальное одновременно.
Аня вернулась в спальню и села возле телефона. Что же делать? Звонить в российское консульство не имело смысла. Как объяснить, что попала сюда по фальшивым бумагам в результате аферы, затеянной неким весьма влиятельным иностранным гражданином, чьей фамилии она даже не знала? Алину искать нельзя. Кто, кто поможет?
Раздался мелодичный звонок. Аня вздрогнула, отпрянув от телефона. Две, три, четыре призывные трели. Она медлила и, наконец, нерешительно подняла трубку, осторожно поднесла её к уху.
— Это ты? — прозвучало совсем близко.
— Я…
— Здравствуй, радость моя!
Аня захлебнулась воздухом, не в силах промолвить ни слова. Из прошлого, из её сказочного прошлого звучал чуть хриплый, бесконечно дорогой голос Михаила! Рука выронила трубку, поплыла вокруг зеленоватая карусель, Аня мягко упала на подушки, погружаясь в сладкое беспамятство.
Она проснулась бодрой и до вечера улыбалась. В просветленной задумчивости поглощала доставляемые Бертой блюда, послушно глотала капли доктора Этьена Джанкомо. Во сне видела сад и дом, рыжего пса и чьих-то галдящих детей. Но все это было томительно и приятно, как знакомая мелодия, звучащая в синих сумерках.
Утром у её постели вновь сидел доктор. На нем была нежно-голубая рубашка и цветной, изысканно-узорчатый галстук.
— Выглядите совсем неплохо, дорогая моя. Даже желтизна вокруг глаза вас не очень портит, — ласково присмотрелся он.
