– Послушайте… Не посмотрите, что там, а?
Удивительное дело, но Кевин словно угадал мои подозрения. Его правильные черты лица вдруг стали плоскими, будто кто-то смазал их.
– Что там такое, Сэм? – отозвался Лоренс. Голос его звучал устало, но вполне естественно. – Сейчас я не могу думать ни о чем, кроме пива.
– Всего лишь на минутку, – повторила я и двинулась обратно в комнату Дона.
В ржавую раковину назойливой дробью капала вода.
– Черт, какая тут помойка, – рассеянно заметил Лоренс.
– Мог бы вычистить свою долбаную пепельницу, – согласился Кевин. – У него тут всегда так?
– Посмотрите во двор.
Я показала на стеклянные двери.
Кевин сунул руки в карманы и застыл. Лоренс подошел к дверям.
– Ты про велосипед? Он мой. Только не говори, что хочешь его позаимствовать.
– Ты сегодня на нем приехал?
– Нет, я уже несколько дней на него не садился. Это что, анкета «Ведете ли вы здоровый образ жизни»?
Лоренс повернулся к нам. Кевин не шевельнулся.
– А в углу? – не унималась я.
Лоренс издал протяжный стон, означавший: ох уж эти женские капризы.
– Мусор. Отбросы. Не знаю. Согласен, этого дерьма здесь быть не должно, но я слишком устал, чтобы разгребать доновы конюшни.
– А почему мусора так много, а?
– Да мне плевать, много его там или нет…
Лоренс внезапно замолчал. Наши взгляды в зеркале темного стекла встретились. Воцарилась тягостная тишина. Нарушил ее Кевин, вдруг принявшийся скрести ногами цементный пол.
– Что ж, – прошептала я. – Полагаю, нам нужно выйти и взглянуть.
Ключ торчал в двери. Наши взгляды словно приклеились к нему.
– А как же отпечатки пальцев? – провидчески спросил Лоренс.
Я пожала плечами.
– А что мы можем сделать? Проверить-то надо.
Лоренс отыскал у раковины грязную тряпку и через нее повернул ключ. Раздвижная дверь отъехала в сторону. Ночной воздух был едва ли холоднее, чем в подвале. Я первая прошла во дворик, опустилась на колени рядом с грудой и осторожно оттянула черный пластик.
– Да это обычный мусор, – проблеял сзади Кевин. – Руки не дошли выкинуть, вот и бросили здесь.
Только один мешок был полным, остальной мусор поглубже запихнули под навес и прикрыли сверху пустыми мешками. Я решительно сгребла в сторону черную пленку.
– О, черт, – прошептал Лоренс. – О, черт!
Это восклицание было ничем не хуже любого другого. На нас смотрело синеватое лицо Дона. Кевин быстро отступил назад. Золотистый свет из окон второго этажа, отбрасывал на землю вытянутые скошенные прямоугольники, придавая сцене неуместную уютность. В первые секунды мне почудилось, что шею Дон обвивает кожаная лента. Я осторожно опустила голову Дона на бетон и поняла, что это не кожаная лента. Шею пересекал длинный и узкий кровоподтек, такой аккуратный, словно его провели фломастером. Нечто подобное привиделось мне несколько часов назад в наркотическом бреду. Но реальность внесла маленькую поправку: полоска была не красной, а черной от запекшейся крови.
– О, черт! – тихо повторил Лоренс.
За его спиной раздался судорожный всхлип. Я оглянулась. Кевина выворачивало у стены.
– Вы обладаете редкой проницательностью, мисс Джонс.
Детектив Фрэнк откинулся на спинку стула и улыбнулся. Улыбка была вполне дружелюбной. Радушие особенно впечатляло на фоне зарешеченного окна и душераздирающих плакатов с портретами наркоманов и смертельно раненых. Отпив коричневую бурду, ржавый вкус которой наводил на мысли о кофеварке, сделанной из консервной банки, я смиренно сказала:
– Спасибо за комплимент.
– И голову не теряете, да? Сначала позвали свидетелей, а уж потом вышли во дворик проверить, что находится в мешке. И при этом даже не блеванули. Не то что некоторые.
– Настоящая мисс Марпл, – заметила Тербер.
Я с ужасом поняла, что ее безжизненный голос напоминает голос андроида-параноика, детально описанный в книге «Автостопом по Галактике»[27]. Не удивительно, что до этого на ум пришло сравнение с «Радиохэд». К горлу непристойным бульканьем подступил смех и, несмотря на все мои усилия, вырвался на свободу. Я торопливо глотнула ржавое пойло и сделала вид, что закашлялась.
– Может, все дело в том, что с вами такое случается не в первый раз, да? – продолжала Тербер.
– Обычно я действительно не теряю головы, – ответила я, глядя ей прямо в глаза. – А вандализм в галерее не имеет ко мне никакого отношения.
Уловка не сработала. Тербер опустила взгляд на стопку бумаг, лежащих на письменном столе.
– А это не вы сломали шею одному парню несколько лет назад? Я тебе об этом говорила, Рэй?
– Ага, упоминала, – подтвердил Фрэнк, увлеченно раскачиваясь на стуле. – Весьма впечатляет, не так ли?
– Вам виднее. Я так не считаю. Я действовала в целях самообороны. Дело даже до суда не дошло.
– Конечно, конечно. Ведь вы же его не задушили, – добродушно согласился Фрэнк. – Но мы не могли не заинтересоваться.
– Так что мы имеем по нашему делу? – спросила Тебрер, словно обращаясь ко мне.
Я прикусила язык. Самое сложное во время допроса в полиции – заставить себя заткнуться.
Тербер шуршала бумагами. Вперемешку с различными документами на столе лежало несколько черно-белых фотографий крупного формата. Я не могла их разглядеть, но предположила, что на снимках запечатлен мертвый Дон.
– Мы ведем расследование двух убийств, – продолжала мадам Тербер, – а вы нам не помогаете.
– Я нашла второе тело, – вежливо напомнила я. – Это не в счет?
Тербер метнула в мою сторону взгляд, давая понять, что наше общая любовь к «Манкиз» на время забыта.
– Где вы были вчера вечером?
Игра в вопросы-ответы обычно длится не очень долго. Они еще дважды зададут этот вопрос, прежде чем отпустят меня. А мне лучше отвечать одно и то же. Я глубоко вздохнула.
– Дома. У меня остановился друг.
– Какого пола?
– Мужского.
– Он остался?
Я недоуменно заморгала.
– Он остался на всю ночь, если вы это имеете в виду. Но он мне просто друг. – Я не хотела, чтобы поползли слухи. – Один из тех художников, что выставляются вместе со мной в «Бергман Ла Туш». Мы познакомились еще в Лондоне.
Тербер взяла ручку.
– Его полное имя, и как с ним можно связаться?
Я назвала имя Лекса.
– Где он сейчас, я не знаю.
Кто ведает, может теплая компания еще добавила и сейчас пребывает в полной отключке, и если туда нагрянет полиция, то допрос с пристрастием, который наверняка учинят Тербер и Фрэнк, окажется той последней каплей, что доведет их до безумия.
