— Фрэн говорила тебе, что у Ричи были кое-какие интрижки еще до Джессики? — выдавил из себя со смешком Митчелл Груен.
Уже давно наступил день, а его седые волосы были взлохмачены, как будто он только что встал с постели. На нем был толстый свалявшийся свитер, выглядевший так, будто он в нем спал.
— Почему ты думаешь, что Фрэн знает? — спросила я.
Митч пересек комнату, обойдя компьютеры, и направился в коридор, который вел на кухню. Он налил себе молока и медленно пил, обдумывая ответ.
— Неужели ты не поняла, Рози? Это и была Фрэн.
— Кем была?
— Той, с кем он имел интрижку до Джессики.
— Ну, это ты брось!
Казалось, его задел мой раздраженный тон.
— Да, Ричи занимался этим с Фрэн в течение многих лет.
Вдруг я поняла, что мне нечего ему ответить. Сердцем я почувствовала то, что он сказал — правда.
— Фрэн была очень красива, — добавил он.
— Нет, не была, — смогла выдавить я из себя. Если бы Ричи в этот момент каким-то чудом воскрес, я бы сама схватила нож и убила его.
— Да, да. Она была красивая — вначале. Крупная, красивая, пышная. Знаешь, Ричи буквально носил ее на руках.
— Он рассказывал тебе об этом?
— Ты что, с ума сошла? Нет! Она рассказывала. Но она жила в мире грез. Фрэн была такая. А ей следовало бы спуститься на землю. Знаешь, что он сделал к их пятой годовщине? Он заплатил полностью за дом, который она снимала в Бруклине. Она, конечно, рассчитывала на большее. Я имею ввиду обручальное кольцо. Она пришла ко мне в контору, вся опухшая от слез, умоляя меня поговорить с ним.
— И ты говорил?
— Нет, ты — сумасшедшая. Я никогда не впутываюсь в дела такого сорта. У меня были свои счеты с Ричи.
Я не знала, что делать, плакать или смеяться. Плакать я не стала, а задумалась над хронологией адюльтеров Ричи. Первой была Фрэн, и это длилось несколько лет.
— Когда он бросил ее? — спросила я настойчиво. — Когда появилась Джессика?
— Нет. У Фрэн и Ричи все это продолжалось даже после того, как Ричи выгнал ее.
Допустим, что Ричи бросил Фрэн в то же время, когда и уводил ее — и устроил себе передышку. А может, у него был еще роман, после Фрэн и до Джессики.
Это было как раз в то время, где-то в начале года, когда я уже начала подумывать, что наша совместная жизнь налаживается. Дела у Ричи шли хорошо, и он чувствовал себя достаточно уверенно. Казалось, вернулись старые дни. В течение нескольких месяцев не было звонков о том, что он остается ночевать в гостинице, потому что слишком устал, чтобы ехать домой на машине. И он не заставлял себя притаскиваться домой около часу ночи, а приезжал в девять-десять вечера. Мы сидели на диване в его комнате, его голова лежала у меня на коленях, — вместе смотрели телевизор или разговаривали. Только поглядите на нас. «Пара пожилых супругов», — как он однажды выразился. Это между Фрэн и Джессикой.
А мог ли быть в это время еще и третий роман? А почему бы и нет? Это объяснило бы, почему Ричи вдруг бросил Фрэн. Она все воспринимала очень болезненно. От нее нельзя было ничего скрыть так, как от меня, которая была занята своей работой, жизнью в Шорхэвене. Фрэн должна была уйти, потому что она была слишком близко — Ричи не мог завести новую интрижку, находясь под личным присмотром его личной секретарши. А также, надо отдать ему должное, несмотря на свою страстную, чувственную натуру, он был склонен к моногамии. До Джессики мы с удовольствием занимались любовью. И даже, когда появилась она, я не чувствовала себя покинутой. В ночь после нашего серебряного юбилея мы начали в постели, потом перешли в кресло, потом оказались на полу. Если бы с Фрэн у него было то же, что и со мной, он бы не смог любить еще и третью женщину, не рискуя умереть от сердечного приступа. Он должен был отделаться от Фрэн, прежде чем уйти — если ушел, конечно, — к той, третьей женщине, которая оставалась загадкой.
Кто такая, черт возьми, эта Мэнди?
Я подумала о том, что он подарил Фрэн. Дом. Дорогую мебель. И, ручаюсь, великолепные пейзажи у нее на стенах. Я чувствовала, что это были настоящие вещи, а чутье меня никогда не подводило. Фрэн не была той дамой, которая достойна норки и рубинов.
Может имя Мэнди всплыло из-за случайного стечения обстоятельств?
А может Мэнди, которая так заинтересовала Фрэн, была внештатным юристом, выполнявшим какую-то работу для Дейта Ассошиэйтед?
— Тебе пора уходить, — проговорил Митч. — Мне надо работать.
— Дай мне взглянуть на календарь Джессики, и я уйду.
— В последний раз тебе позволено так вести со мной, Рози!
— Но ты все же разрешишь мне вернуться. И знаешь почему? В глубине души, ты хочешь помочь мне.
— Ничего я не хочу, — буркнул он.
Но он все-таки подошел к своему компьютеру и менее чем через минуту спросил:
— Что ты хотела бы знать?
— В день, когда был убит Ричи, где была Джессика?
Он нажал несколько клавиш, затем просмотрел появившуюся на дисплее колонку.
— Утром она сделала массу звонков из конторы. Хочешь знать, кому?
— Попозже.
— В половине двенадцатого встретилась с Лиз, помощником адвоката.
— А потом?
— В половине первого — записано: «Ногти». После этого в два — встреча в службе безопасности в Метрополитан.
— С Николасом Хиксоном?
Митч обернулся. Лицо его было перекошено от возмущения.
— Если ты это знала, Рози, зачем было спрашивать?
Я ничего не ответила.
У Винни Кароселла были печальные карие глаза.
— У вас нет денег, чтобы заплатить мне гонорар, — произнес он, когда я села рядом с ним на скамейку в парке Вашингтон-Сквер.
— Добрый день, Винни, — сказала я.
— Приятно видеть вас, Рози.
— Откуда вы взяли, что у меня нет денег?
— Слышал от моих приятелей из полиции. Вы забыли свою записную книжку — у бухгалтера, которая заполняла платежные ведомости для вашего мужа. Могу лишь предположить, вы очень спешили, когда уходили.
— Наверно, так.
— Бывает. А другой мой приятель из Дейта Ассошиэйтед сказал мне, что они заморозили вам выплаты по наследству.
На Винни Кароселла были отполированные до блеска черные мокасины. Он был таким же, каким я помнила его еще на телевидении. Очки делали его и без того умное лицо лицом интеллектуала. Ему было скорее к шестидесяти, но никаких морщин, даже когда он смеялся, — не лицо, а реклама хорошего дерматолога.
— Однако дело в том, — сказал он, — что я могу подать прошение о снятии замораживания счетов для выплаты гонорара, но я вынужден буду сослаться на вас. Вы не против?
— Пока я бы этого не хотела.
