— Однако дело в том, — сказал он, — что я могу подать прошение о снятии замораживания счетов для выплаты гонорара, но я вынужден буду сослаться на вас. Вы не против?
— Пока я бы этого не хотела.
— Я так и думал, — ответил Винни.
Мальчишки катались на роликах под музыку, которая была слышна только им.
— Понимаете, мне вообще не следовало приходить сюда. Чем я могу вам помочь? Ведь официально вы — в бегах. Меня могут обвинить в укрывательстве лица, скрывающегося от правосудия. Но даже такого старого дурня, как я, иногда разбирает любопытство, Я должен был вас увидеть. Пусть это будет нашим секретом.
— Да, это наш секрет, — согласилась я. — Но, если вам известно, что у меня нет денег, почему же вы пришли?
— Убить меня мало. Думаю, меня заинтересовала ваша история. Заинтриговала. Я всегда влезаю в какое-нибудь хорошенькое дельце.
— Вы верите всему этому?
— Пока нет.
Должно быть, он увидел мое помертвевшее лицо, потому что добавил:
— Во всем этом есть какая-то притягательность. Иначе, я не стал бы рисковать и ссориться с властями.
— И все это абсолютно бесплатно.
— О, деньги так и посыпятся на меня. Рано или поздно, кто-нибудь мне заплатит: вы или ваши дети. Вы замолвите за меня словечко?
Я кивнула.
— Тогда пусть они знают, что я представляю ваши интересы и что я почувствовал бы себя лучше, если бы получил гонорар в десять тысяч долларов, — он похлопал меня по руке. — Не обижайтесь, Рози. Адвокаты по уголовным делам оплачиваются по высшей ставке.
— Никаких обид.
Вниз по дорожке бежали, по меньшей мере, десять собак, за которыми едва поспевали хозяева. Как раз перед убийством Ричи я подумывала о том, чтобы взять другую собаку.
Мне хотелось вернуться к нормальной жизни. Мне хотелось иметь собаку. Хотелось сменить белье, чтобы не надо было стирать его по ночам, а утром надевать влажный бюстгальтер. Вернуться к своим ученикам. Иметь время для чтения. Но больше всего мне хотелось иметь собаку, которая будила бы меня или радостным лаем встречала меня, когда бы я приходила домой из школы.
Я с трудом отвела глаза от замечательного бассета и заметила, что Винни наблюдает за мной.
— Забавно, — медленно произнес он. — Я видел ваш портрет в газете, по телевидению, но пока вы не сели рядом, я как бы не замечал вас. Вы все делаете правильно.
Я задрала рукава свитера Денни, который был на мне.
— Что ж, меня и не замечают. Кто обратит внимание на женщину средних лет?
— Перестаньте. Вы хорошо выглядите. И вы гораздо симпатичнее своих портретов.
Это было настоящим комплиментом, потому что он был сказан просто так, не ради флирта. Он извлек из внутреннего кармана своего верблюжьего пальто несколько листочков бумаги, которые обычно используются для деловой переписки, и передал их мне.
— Результат вскрытия. От приятеля из медэкспертизы.
Я прочитала документ.
«Обнаружено, что причиной смерти явилось ножевое ранение в брюшную аорту… — я старалась заставить себя продолжить чтение, но не могла. — …Умерший принят для вскрытия в мешке для перевозки трупов…»
Я отдала это Винни.
— Не могу, Объясните лучше вы.
— Объяснять тут нечего. Патологоанатомы просто написали то, что обычно говорится в подобных случаях: «Если бы он не умер, он был бы здоров». Всего одна рана, но именно она стала причиной смерти.
— Что-нибудь можно определить, предположить кто нанес удар — мужчина или женщина?
— Нет. Могу сказать только — нож был очень острым и вонзили его с необычайной силой. Рана чистая. Извините. Я был бы рад сообщить вам немного побольше.
Я рассказала ему все относительно Джессики и Хиксона. Винни предположил что фирма Хиксона была гарантом акций Дейта Ассошиэйтед. Я же считала, что Джессика и Хиксон, вероятно, просто договорились обойти правила компании: либо пакеты акций скупались кем-то из их подставных лиц, либо они изменили состав директоров так, что могли легко избавиться от Ричи. Винни счел это маловероятным, но высказал мнение, если это и так, то у Джессики стало еще меньше мотивов для убийства Ричи — она просто могла вышвырнуть его вон.
— Вам не удалось раздобыть отчеты лаборатории? — спросила я.
— Пока нет. Они не все на месте, и их не так легко получить по официальным каналам. Но все же я попробую. Рано или поздно, надеюсь, мне повезет. Но что с вами, вы задыхаетесь.
— У меня все время перед глазами картина, когда я увидела Ричи…
— Постарайтесь не думать об этом, — прервал он меня довольно резко. — Это слишком тяжело.
— Я должна, Винни. Я все время думаю, может, я видела что-то, чего полиция не заметила?
— Все может быть, — скрестив руки и ноги, он прислонился к спинке скамейки и закинул голову так, будто бы находился на набережной Кони-Айленд в солнечный июльский день. — Слушаю вас, продолжайте.
— На подошвах теннисных туфель Ричи между рубчиками была грязь, особенно на левой. Дорожка грязи тянулась от дверей кухни прямо до того места, где он лежал. Слушаете? Следите за мной?
— Я внимательно слушаю, Рози.
— На следующее утро я решила зайти к своей соседке.
— Зачем вы ушли из дома?
— Мне нужно было просто выйти, чтобы как-то успокоиться. Моя соседка не будет притворяться и лить слезы просто так, — она такая разумная, и на нее можно положиться. По-настоящему порядочный человек. Но по дороге к ней я наткнулась на машину Ричи. Представьте себе следующее: машина была явно спрятана за деревьями, хотя, со стороны дороги видны были только отражатели задних фонарей. При этом саму машину заметить было невозможно. Передняя дверца же была всего в нескольких шагах от дороги.
Винни уперся ногами в землю.
— Продолжайте.
— Заметьте, в течение долгого времени не было дождей, поэтому если, скажем, Ричи и пришлось сделать несколько шагов в сторону леса — облегчиться или что-нибудь еще — к подошвам его ботинок не прилипло бы так много грязи. Единственное место, где была грязь — дорожка, которая вела вглубь туда, где густые деревья и лучи солнца не проникают сквозь них. Но даже если бы было так грязно, почему не осталось грязи на дороге, между машиной и домом? Клянусь, я бы обратила внимание, я старалась ничего не упустить из виду. Тогда каким образом грязь оказалась только на полу моей кухни?
— Не знаю, — медленно произнес он.
— И еще, грязь была только между рубчиками на подошвах туфель. Сами же туфли были чистыми.
— Что вы хотите сказать?
— Я хочу сказать, что скорее всего Ричи и не ходил в лес, вероятнее всего, он просто открыл дверцу своей машины и сделал несколько шагов по покрытой листьями земле. А затем он пошел вдоль дороги, чтобы добраться до съезда для машин, который как раз ведет к нашему дому. Винни, в том, что он шел по дороге, есть определенный смысл. Шорхэвен достаточно консервативен: уличное освещение считается чем-то вульгарным, недопустимым. Единственный свет ночью может исходить от луны или от фонарика. Кстати, вы получили список того, что было обнаружено при нем? Я не помню, чтобы там был карманный фонарик.
