– Да, он у меня запланирован на сегодняшний вечер.
– Мне необходимо знать, что у него в голове, потенциал его агрессивности. Тогда я смогу раскрутить его. Это значительно сократит время расследования. Я не уверена, что он на следующем допросе подтвердит свое признание и пойдет на сотрудничество. Если его сестра знает что-нибудь, я могу поработать с ней. Но не исключено, что она ничего не знает.
– Я сделаю для вас все, что смогу, и так скоро, как смогу. Я понимаю, под каким давлением вы и ваши люди работаете. Однако, – Мира наклонила голову, – вы хорошо выглядите. Отдохнувший вид. В последний раз, когда я вас видела, вы вызвали у меня некоторое беспокойство. Я все еще считаю, что вы приступили к работе раньше, чем следовало.
– Так считаете не только вы. Но я в самом деле чувствую себя хорошо. Вчера я прошла полный курс релаксации высшего класса. И проспала около десяти часов.
– Неужели? Как же Рорку это удалось?
– Он подсунул мне снотворное! – Мира расхохоталась, и Ева обиженно добавила: – Вижу, что вы на его стороне.
– Полностью. Как вы хорошо подходите друг другу, Ева! Сплошное удовольствие наблюдать, как растет ваше взаимное чувство. Я с удовольствием предвкушаю встречу с вами обоими сегодня вечером.
– Ах да, вечеринка… – поморщилась Ева и тут же смутилась, когда Мира вновь рассмеялась, взглянув да нее. – Дайте мне психологический портрет Руди, и, может быть, я смогу настроиться на эту гулянку.
Ева помрачнела еще больше, когда она вошла в свой кабинет и увидела, как Макнаб роется в ее столе.
– Я больше не храню здесь конфеты, жулик!
От неожиданности он резко задвинул ящик стола, не успев вытащить пальцы. Его опухающая рука значительно подняла Еве настроение.
– Боже мой, Даллас. – Морщась от боли, он дул на ушибленные пальцы. – Вы когда-нибудь убьете меня или напугаете до смерти!
– Я должна предупредить тебя. Кража конфет у вышестоящего офицера не является мелким преступлением. Я хочу, чтобы мои конфеты оставались на месте.
– Хорошо, хорошо, – стараясь загладить неловкое положение, он подхалимски пододвинул Еве стул. – Прекрасно выглядите, Даллас.
– Не подлизывайся, Макнаб. Это бессмысленно. – Она села на стул, скрестив ноги. – Я вижу, ты занимался делом. Ну и как? Есть новости?
– Я проверил финансовые бумаги и нашел восемь жалоб на Голловея в папке НИФ.
– НИФ?
– «Ну их на фиг». Жалобы касались его неспровоцированных домогательств и разного другого дерьма, с которым наши близнецы не хотели иметь дело. Но, что интересно, все восемь женщин получили отступные, как Пибоди. Бесплатное обслуживание в салоне, кредит в бутике или бесплатное внесение в списки для знакомств.
– Кто подписывал?
– Оба. В зависимости от обстоятельств. Сестра была полностью в курсе дела. Я принес три жалобы с ее резолюциями.
– Ладно, мы теперь знаем, что Пайпер тоже замешана, но это не дает ответа на главный вопрос. Правда, я могу это использовать, чтобы ее слегка разговорить.
– Есть еще кое-что любопытное.
Сказав это, Макнаб сел на угол ее стола, и Ева нахмурилась.
– Мне, например, сейчас любопытно, стоит ли врезать по твоей заднице, чтобы она убралась с моего стола.
– Ладно, ладно! Я нашел записи, касающиеся Донни Рэя. Шестимесячной давности, датируемые первым декабря.
Ева почувствовала, как у нее ёкнуло сердце.
– Что за записи?
– Указания Руди сотрудникам. Он не хотел, чтобы Пайпер занималась делами Донни Рэя. Он всегда занимался ими сам. Судя по всему, какие-то изменения пришлось сделать неожиданно, и они попали в руки одному бездельнику, который просто не заметил указаний Руди. Таким образом они оказались на столе у Пайпер, и Руди устроил своему сотруднику настоящий разнос.
– Это действительно весьма интересно. Он не хотел, чтобы Донни Рэй крутился около Пайпер? Это можно использовать. Есть что-нибудь по другим жертвам?
– Пока ничего, что могло бы нам помочь.
Ева забарабанила пальцами по столу.
– А как насчет хозяев? Может быть, им оказывалась какая-нибудь медицинская или психологическая помощь?
– Руди и Пайпер были стерилизованы. – Макнаб уставился на свой пупок, и ему показалось, будто холодный нож лазера отрезает его член. – Им была сделана операция пять лет назад.
– Что еще?
– Пайпер регулярно отвлекалась от работы, как минимум раз в неделю она куда-то уезжала отдыхать. Это можно легко проследить: они вели регулярные записи в компьютере. В прошлом году, например, она провела целый месяц в одном из санаториев, принадлежащих фирме. Я слышал, там занимаются кишечником, регулировкой сна и психологической адаптацией, а кормят только пророщенными зернами пшеницы.
– А что известно об ее партнере? Что есть на него?
– Все сведения засекречены.
– Ну что ж, сегодня после обеда ему придется предоставить мне некоторые сведения. Неплохая работа, Макнаб. – Ева посмотрела на вошедшую Пибоди. – Вовремя вы пришли. Вы оба забили последние гвозди в гроб этого типа. Я хочу знать, где он приобрел это ожерелье из четырех певчих птичек, которое обнаружили на шее Голловея. Ладно. Руди выглядит несколько замазанным в этом деле, и до него очередь дойдет. А пока я собираюсь задать несколько вопросов Пайпер. Могу взять вас с собой. Кстати, если вы будете покидать здание, делайте это обязательно вместе. – Она поднялась. – Если он еще не нашел жертву номер пять, то сейчас ищет ее. Не забывайте, что вы теперь тоже среди клиентов фирмы. Я должна все время знать, где вас найти.
Макнаб посмотрел на опущенную голову Пибоди.
– Расслабься, женщина. Я профессионал.
– Укуси меня!
Ева знала, что у Пибоди это один из стандартных ответов на приставания, но она не стала говорить об этом Макнабу. Зачем лишать человека иллюзий?
Весь распорядок дня Евы был хорошо просчитан. Если у адвоката Руди есть мозги, то, получив обещание провести тестирование, он упрятал своего клиента в какой-нибудь запертой комнате. Она решила, что у нее есть как минимум час, чтобы разговорить Пайпер, прежде чем нужно будет вернуться в управление на пресс-конференцию.
На этот раз секретарша не стала препираться с Евой. Она лишь в замешательстве кашлянула и обернулась на дверь кабинета. Там стояла бледная, с холодным взглядом Пайпер.
– Мой адвокат сказал мне, что я совершенно не обязана разговаривать с вами до получения официальной повестки явиться на допрос.
– Вы можете действовать и таким образом, Пайпер, это ваше право. Но мы можем поговорить здесь, в нормальной обстановке, и вы мне расскажете, почему Руди не хотел, чтобы вы имели дело с Донни Рэем Майклом.
– Здесь нечего рассказывать. – В ее голосе звучала растерянность, она судорожно сжимала руки. – Тут нет ничего интересного. Вы не сможете извлечь из этого никакой пакости!
– Прелестно. Почему бы в таком случае вам не прояснить этот вопрос для меня сейчас, чтобы мы больше к нему не возвращались?
Не дожидаясь приглашения, Ева проскользнула в кабинет и уселась в кресло. Она молчала, наблюдая, как на лице Пайпер отражается внутренняя борьба.
– Это делалось потому, что Донни Рэй несколько… увлекся мною. Вот и все. Это чепуха. Это было совершенно безобидно.
– Тогда зачем эти указания служащим?
– Это была обычная предосторожность, чтобы избежать каких-либо… осложнений.
– И часто у вас были такие осложнения?
– Нет!
Пайпер вскочила и захлопнула дверь. На ее щеках горел нездоровый румянец, серебряные волосы сегодня были отброшены назад, открывая лицо, что лишь усиливало контраст между изысканностью и хрупкостью.
– Нет! Конечно, нет! Мы делали все, чтобы помочь людям найти счастье в общении, в романтических отношениях, часто даже в браке. Лейтенант, я могу показать вам десятки писем от благодарных клиентов. От людей, которым мы помогли найти друг друга. Найти любовь, настоящую любовь.
