Федору. И Гена… он же следит за Горским. Ну, как следит? У него свой человек работает на Николая в охране и все докладывает. Неужели пропустил? – Я попыталась оправдаться.– А второй вариант? Реми, ты сказал, что варианта два.
– А второй вариант мне самому до конца не ясен. Допустим, ты дочь Горского. Знаешь, я ни за что не поверю, что человек может убить собственного ребенка, даже если сомневается. Сначала он наверняка все проверил. Досконально проверил. Ты сама сказала, что охранять тебя начали в двенадцать лет, а покушение было в четырнадцать. У него было два года, чтобы докопаться до правды.
– И что все это значит? – решила поторопить Реми, потому что картина в голове пока не складывалась.
– А значит, это то, что либо Горский был уверен, что ты дочь Черниговского, и тогда возвращаемся к первому варианту, либо, что он убедился, что ты его дочь. И тогда… – Реми опять замолчал.
– Черт, Реми! Не тяни! Что тогда?
– Тогда покушение на тебя организовал другой человек. Он мужик с понятиями, а не псих из лечебницы. Не стал бы он убивать своего ребенка! Ни за что в это не поверю! А теперь скажи мне, кто бы мог убить дочь Горского? Правильно: только его заклятый враг! За что Горский потом и отомстил ему. Логично? Более чем!
У меня перехватило дыхание. Реми рассуждал настолько последовательно и убедительно, что я невольно приняла все, что он сказал.
– Но Миронов сказал, что виноват Горский! Зачем?! Зачем?! – Мысли все еще путались у меня в голове. Неужели Гена с отчимом ошибались?
– Людям свойственно заблуждаться, – прошептал Реми мне на ухо, все так же стоя за моей спиной. А потом обнял меня крепче и произнёс уже чуть громче:
– А еще люди любят вводить других людей в заблуждение!
– Хочешь сказать, что Соболева и Миронова обманули, подставив Горского?
– А ты не думала, что обманули тебя?
– Зачем?
– Не знаю, Ксю, не знаю! Об этом ты подумаешь позже или спросишь своего псевдопапу. Давай лучше рассуждать, кто в этом случае может за тобой следить.
Догадка была и до безумия пугала своей очевидностью.
– Федор Черниговский. Тимур все ему рассказал. И сейчас он не просто хочет завершить начатое. Он хочет отомстить за смерть дочери!
Раньше я много чего боялась. Страшилась высоты. Боялась одиночества. Меня пугал Лондон. Переживала за маму и бабушку. Дергалась от звонков Соболева. Опасалась Горского. Тревожилась за Реми, когда того избили, и робела рядом с Тимуром. Я всегда считала себя трусихой. Всегда. Но как оказалось, что такое страх, я просто еще не знала. Животный, неподдельный, леденящий кровь страх. На удивление мне не хотелось плакать, меня не трясло, и ноги не подгибались. Все внутренние ощущения просто исчезли. Эмоции испарились. Внутри была пустота и ощущение неизбежности.
– Не важно, Горский это или Черниговский. Непонятно, чего он ждет? Пока я останусь одна?– я смотрела в никуда и вопрос скорее задала сама себе.
– Ксю, звони Миронову! Пусть приезжает! Это не шутки! – По выражению лица Реми было видно, что его переполняли эмоции: тревога, волнение, беспокойство. Он ходил по кухне из угла в угол, нервно теребя волосы на голове. Я не имела никакого права впутывать его в эту историю.
– Гена что-то скрывает от меня. – Я вспомнила подслушанный разговор с Лешей в гостиной, когда он просил мне обо всем рассказать.– Как я могу ему доверять?
– А кому, Ксю? Кому?
– Не знаю. Наверно, никому. Тебе нужно уехать! – Если опять Реми пострадает по моей вине, это будет уже слишком. Это не его война.
– Ксю, ты сбрендила?! Какое там «уехать»? Чтобы ты осталась одна, с каким-то левым мужиком?! Да ни за что!– Реми подошел к столу, оперся на него ладонями и посмотрел на меня.– Мы уедем вместе. Я все продумал! И он вкратце объяснил мне, как нам уйти от преследователя. На словах, конечно, все звучало складно и должно было сработать. Но меня беспокоил другой вопрос: куда бежать? Вернуться к Гене – значит, подвести под опасность всю его семью. Уехать к Соболеву и быть сосланной первым же самолетом? Тоже так себе вариант. Оставалась только квартира бабушки.
– Ксю, пробуем? Пока витаешь в облаках, можем и опоздать с побегом!– Реми был настроен решительно.
– Пробуем! Но ты поедешь домой, обещаешь?
– А ты?
– Вернусь к маме, – соврала Реми.– Там охрана повсюду.
– Окей, тогда сначала тебя завозим, потом меня домой, – в очередной раз открывая приложение для вызова такси, пробубнил парень.
– Нет! К Соболеву я поеду одна! Он не должен ничего заподозрить, а то отправит меня в Москву.
– Я уже начинаю думать, что так оно и правильней было бы! Ладно, как скажешь.
Такси подъехало через десять минут и остановилось в пяти метрах от внедорожника. Вместе с Реми я вышла на улицу и дошла с ним до машины. Реми обнимал меня за талию и что-то громко рассказывал, притворяясь хорошо подвыпившим. Именно поэтому мы шли медленно, а я пыталась разглядеть мужчину за рулем джипа. Вот только свет фар от такси отражался от затонированных окон «БMВ», и я так ничего и не увидела. Усадив Реми в такси, я поспешила вернуться в дом. Погасила на кухне свет и включила в гостиной телевизор. Окна обоих помещений, как и спальни на втором этаже, выходили на улицу, где дежурил джип, а значит, хорошо просматривались, когда в них горел свет. Телевизор же давал цветное мерцание, ощущение присутствия даже тогда, когда никого не было. Единственная комната в квартире, которая окнами выходила во двор, – кабинет тети Гали. Быстро собравшись в сумраке и взяв с собой все самое необходимое, я потрепала Шпунтика по пушистой голове и вылезла через окно в кабинете. Мне очень повезло, что кабинет находился на первом этаже, со второго прыгать я бы точно не рискнула. Закрыв плотно окно, чтобы Шпунтик не удрал, я перебежками добралась до соседнего дома, с противоположной стороны которого меня ждал Реми в такси. Сев в машину, мы покинули жилищный комплекс и на время оставили нашего преследователя с носом.
Первым делом Реми позвонил Егору, чтобы предупредить о включенном телевизоре и брошенном коте. А потом пытался меня уговорить, чтобы сначала мы все же отправились к Соболеву, а потом он один поехал домой, но я оказалась слишком упертой.
– Ксю, смотри, я буду отслеживать машину через приложение; как вы доедете, сразу тебя наберу! Договорились?
– Да. – Реми вышел возле подъезда своего дома,
