а мы продолжили путь.– Пока!
– Кхе-кхе… извините… – обратилась я к таксисту. – Высадите меня, пожалуйста, на Мичуринской, а сами обязательно доедьте до коттеджного поселка, хорошо? Если нужно доплатить, только скажите!
– Парень достал со своей опекой? – Таксист взглянул на меня через зеркало заднего вида, а я кивнула. – Понимаю. Ладно, не подведу. Кроме того, поеду медленно, чтобы у тебя было время сбежать, а у меня счетчик успел намотать побольше. Все расходы на твоего ухажера надоедливого лягут. Оплатит через приложение, никуда не денется.
– Спасибо. – Подставлять Реми на деньги мне, конечно, не хотелось, но и в доме отчима делать было нечего.
– Прости меня, Реми, – прошептала сама себе, глядя на пролетающие мимо огни вечернего города.
От Мичуринской до бабушкиного дома было два квартала. Специально попросила высадить меня подальше, чтобы замести следы. Я шла одна, почти ночью, постоянно оглядываясь и прислушиваясь. Каждый шорох, каждый прохожий, каждый проезжающий рядом автомобиль выбивал почву у меня из-под ног. Сейчас мне как никогда хотелось закрыть глаза и обо всем забыть.
Кое-как я добрела до дома и поднялась на пятый этаж. Проходя мимо квартиры Алевтины Егоровны, еле удержалась, чтобы вновь не постучаться к ней, но с моей стороны это была бы уже наглость! Поэтому, немного постояв возле ее двери, я решила заглянуть к ней как-нибудь потом, с тортиком, чтобы отблагодарить за все, и пошла к себе. Как раз в это время позвонил Реми, допытываясь, все ли у меня хорошо. Успокоив друга, я набрала Гену.
– Нет, Ксюш, номера левые, нет их в базе. Тем неприятнее находка. Ты сейчас где? – Взволнованный голос Миронова, казалось, эхом разносился по пустой квартире.
– Дома у бабушки. Оставаться там было страшно. Мы с Реми сбежали так, чтобы никто не заметил.
– Верю, – ответил Миронов.– Сбегать ты у нас мастер.
– Ген, – перебила его.– А ты уверен, что за покушением на меня стоял Горский?
– Я уверен, что тебе поменьше нужно общаться с Тимуром! – как-то нервно произнес Миронов.
– А он тут при чем? – С чего Гена вообще о нем вспомнил?
– Тоже сильно любопытный, как и ты! Ладно, всё! Ночь на дворе! Квартиру закрой, телефон держи рядом. Если что, то сразу звони. Я на связи! – И Гена отключился.
Несколько часов я, прислонившись к подоконнику, неотрывно смотрела в окно, опасаясь вновь увидеть черный внедорожник. Но кроме нескольких деревьев, с трудом удерживавших на своих ветвях последние листики, дряхлой скамейки и пары стареньких автомобилей, ничего и никого не было видно. Как надолго мне удалось убежать, что будет, когда меня снова найдут (то, что это вопрос времени, я отлично понимала), и самое главное – кто именно следит за мной, мне было совершенно неизвестно. Догадки, путаные мысли, обрывки воспоминаний – все смешалось в голове. Я осознавала, что самой мне не справиться. Мне была нужна помощь. А еще мне была необходима правда! Когда не знаешь, от кого бежать, убежать невозможно! Но о том, где и у кого искать эту правду, я не имела ни малейшего представления. Соболев, Миронов, Леша – они все что-то скрывали. Им было легче отмахнуться от меня, запереть, спрятать, но только чтобы я ничего не спрашивала. Уверена, все знала мама. И пусть сейчас она была не в состоянии сама все рассказать, хотя бы кивками она могла бы подтвердить или опровергнуть мои догадки. Но Соболев уже увез ее из города.
Оставался только один-единственный человек, который был в состоянии мне помочь, – Тимур. Он, как и я, искал ответы. Он прекрасно знал своего отца, его мотивы, сильные и слабые стороны. Он изучил Горского вдоль и поперек. Я же была только в самом начале пути. Наверняка Тимур знал, где найти Горского и как спрятаться от Федора, или наоборот. В любом случае, Тимур был ниточкой, которая смогла бы привести меня к правде и уберечь от ошибок.
Мне до безумия претил разговор с Тимуром, но выбора у меня не оставалось.
Черная визитка обжигала пальцы. Сейчас уже не было трепета, не было волнения, не было ничего. Только цель: мне нужна правда! На часах была половина двенадцатого ночи. Суббота. В это время он наверняка был дома наедине со своей Мариной и целовал ее у окна с видом на ночной город. Или был в клубе, в очередной раз обнимая ее на глазах у всех. Дьявол! Я должна была найти слова, чтобы не показаться жалкой и беспомощной. Это деловой разговор!
Гудок… Второй… Третий… Четвертый…
– Да. – Сонный голос Тимура прервал череду монотонных звуков. Я его разбудила. Интересно, Сбруева сопела рядом? Черт, мне нужно было собраться! Отвлекаться на Марину сейчас было совершенно неуместно.
– Здравствуй, Тимур! Это Ксюша. Есть разговор. – На удивление, мой голос не дрожал.
Сумбурная и бестолковая выдалась неделя! Целая неделя с момента, когда Миронов ворвался в мой дом. На что был похож тот день, когда пропала Ксюша, лучше даже не вспоминать. До сих пор в голове крутился мой разговор с этим медведем, пока мы ехали в его машине.
– Допустим, ты мне сейчас не врешь и отцу ничего не сказал, но тогда где, черт побери, она может быть?! – Миронов стучал кулаком по рулю. Не следовало мне ехать с ним, есть же своя тачка, да и искать одному сподручнее, но я хотел все знать.
– Даже если отец что и заподозрил, так быстро не среагировал бы. Горского точно исключаете? – У меня были варианты, где и у кого ее искать, но сначала мне нужна была правда.
– Тимур, ты с виду не дурак! Вроде, понял уже, что не от Николая угроза. Так что за тупые вопросы?! – взбеленился Миронов.
– А что, отец не может за дочь волноваться? Вы ее ссылаете то в Лондон, то еще куда. Вот и перехватил. Нет? – Я валял дурака, как мог. Ну, давай же, «папа Гена», говори!
– Горский к ней близко не подойдет, не переживай! – отчеканил Миронов.
– Почему? – Черт, каждое слово из этого медведя приходилось клещами тянуть!
– Кто такой Горский, ты знаешь? – Я кивнул в ответ. Если в былые времена город держали два человека – мой отец и отец Ксюши, то сейчас Горский взял на себя все полномочия. – Такие, как Николай, не могут иметь слабых мест – никаких, никогда. Его устраивает, что дочь якобы погибла четыре года назад.
– Полный абзац! Устраивает его?! – Во мне все кипело от ярости и негодования. Получалось, он прекрасно знал, что Ксения жива. – Какого черта
