она не дотягивалась. Следак, как это услышал, с радостью подписал отказ в возбуждении уголовного дела.
— Ясно… А что за причины были у Макарова наложить на себя руки?
— Ему позвонили соседи, предупредили, что к нему менты приезжали с ордером. Менты к ним сунулись, мол, когда ваш сосед дома бывает. Они сказали, дескать, не знаем. А сами кинулись ему звонить. Они в хороших отношениях. А Макаров уже сунулся к Таисии и рыдал у нее на плече.
— Он понял, почему к нему нагрянули?
— Не знаю, что он там понял, но для следствия этого достаточно. Человек рыдал, испугавшись тюрьмы. Суицид — довольно популярное решение в таких случаях.
— Понятно, они сделали так, как им проще… А почему тогда так долго? — посмотрела я на электронный будильник.
— Искали лабу.
— Чего? — удивилась я. Элка насторожилась, отложила даже свой телефон, и я включила громкую связь.
— В фонде проводили уже обыск, там нет следов амфетамина, клофелина и дурман-травы. Просто готовые пачки. Но чай ведь где-то делали? Переговорили с Таисией Арсеньевной, она сказала, что он жил в доме почти всегда, особенно накануне памятных дат. Он объяснял это тем, что нужна подготовка ко всем этим мероприятиям. Настроить пианино, перечитать все тексты, короче, понятно. Поэтому они провели обыск и в доме, и в постройках.
— И что?
— В сарае всегда стоял шкаф под замком, помнишь? А, ну ты, наверно, не…
— Я помню! — перебила Элка.
— Э…
— Это Элла, ты на громкой связи, — запоздало пояснила я.
— Окей. Ну вот, Элла помнит, что там всегда стоял невзрачный зеленый шкаф, выкрашенный под цвет стен, а на нем маленький навесной замочек. Но так как утварь валялась на полу всегда, лопаты, пилы и так далее, мы не обращали особо внимания. И вот его вскрыли — старуха сказала, что не помнит, где ключ и в принципе никогда им не пользовалась, — и вот в нем нашли тоже готовые пачки, отдельно фильтр-пакеты и засушенная дурман-трава в банках. Мы тут же с Тимом открыли карту растений, и в этой деревне она как раз растет.
— Вы еще там? — удивилась я.
— М-да, утешаем Таисию Арсеньевну, ей же рассказали, что за состав в чае, который она тоже распространяла…
— Она же распространяла другой…
— Да, но и в том же экстракты растений, которые вызывают привыкание, и кофеин. Но хотя бы амфетамина нет.
— А его не нашли в шкафу, я правильно поняла?
— Не нашли. И никаких следов его в сарае и доме нет. И что-то мне подсказывает: следствие на этом завершится. Как это у них называется — «дело прекращено в связи со смертью подследственного». Все пачки они изъяли. Те, что уже проданы, скорее всего, изымать не будут. Нужен список покупателей, а старуха знает только своих. Ладно, мы погнали, уже поздно.
— Давай, пока.
Я отключилась. Затем написала Лидии с вопросом, есть ли какие-то подвижки по расследованию, и рассказала в двух словах все, что узнала от Саши.
«Тебе можно позвонить?» — спросила она. Какая вежливая, когда не тычет в нас с Бельским пушкой!
Я позвонила сама.
— Фотографии, что на флешке, оказались фотошопом, — с места с карьер начала она. — Я относила своим экспертам, они подтвердили.
— Погоди… — Я повернулась к Элле, отодвигая немного трубку от рта, — Элка, почему у тебя фотографии Павлецкого с Макаровым были на отдельной флешке? Ты знала, что это фотошоп?
Одновременно я услышала два голоса:
— Элла нашлась?! — из трубки.
И от сестры:
— Конечно!
— Как ты это поняла?
— Боже, ты, монашка, не знаешь, что это такое, редактировать свои фотографии, чтобы достичь идеала во внешности! Ты и с прыщиком можешь выложить, да и фоткаешься раз в год по праздникам! А я уже с тринадцати лет о фотошопах знаю все! Мне достаточно просто увеличить снимок, и я сразу вижу, что пиксели неправильные.
Я вернулась к Лидии и рассказала короткую версию того, как нашлась моя блудливая сестра. Потом еще попыталась добавить новую информацию, выясненную у Саши об обыске и смерти Макарова, но Лидия перебила меня:
— Знаю. Ты лучше скажи: бабушка Павлецкого никогда не говорила ничего об интернате «Рассвет»?
— Что? Не знаю. При мне нет.
— Спроси сестру. Это важно. — Я спросила, Элка пожала плечами, я передала. — Ясно. В общем, — стала объяснять Лидия, — пробили финансы Павлецкого, за неделю до смерти он внес аванс в хороший частный интернат для пожилых и инвалидов. Но он умер, и договор считается расторгнутым. По договору аванс в таких случаях организация оставляет себе. Я просто подумала, что если старушка желала переехать и быть среди своих, так сказать, у меня она, во всяком случае, вызвала впечатление гиперобщительного человека, так вот, она должна была заикнуться о том, что у нее сорвался переезд. Или она должна была перезаключить договор на свое имя, получив наследство.
— Но она этого не сделала?
— Ну, как видишь, нет, ведь она живет в своем доме. Мы даже запрос не стали официальный делать в интернат.
— А в информации о платеже не сказано, за кого он платил?
— Нет. Для этого нужен запрос, для которого нет оснований, вот в чем проблема. Есть только номер договора. Копия должна быть у Павлецкого. Я, впрочем, могу позвонить в интернат и попробовать внаглую спросить, но они могут и не дать мне эту информацию. Я бы съездила к ним, удостоверение обычно производит на людей впечатление, но больно далеко они находятся. Поэтому позвонила вначале тебе, вдруг ты слышала что-то об этом.
— Нет. Возможно, ребята найдут договор среди бумаг Павлецкого? Если они еще не уехали…
— Нет! Ни в коем случае. Одна тут уже наворовала файлов, — вздохнула Лидия, намекая на Эллу, конечно. — Я тоже не жуткий сторонник процессуального кодекса, но здесь надо действовать деликатнее.
— Поняла.
Я распрощалась с оперуполномоченной и пересказала Элле все, что услышала.
— Не было у Павлецкого знакомых инвалидов, о чьем благополучии он бы пекся до такой степени, чтобы оплатить дорогой интернат?
— Нет вроде.
Пока Элла вспоминала, я тоже копалась в глубинах своего подсознания. Мне пришел на ум момент, когда я барабанила в дверь Лидии, и она открыла, а в коридоре появилась старуха и Сергей Петрович.
— Элка, — вскочила я с кровати. — Я знаю, где лаба!
— Почти час ночи! — заворчала она, глядя на часы. — Куда ты намылилась? Родители башку отвинтят.
— С каких это пор тебя волнует, что скажут родители?
— С каких это пор ты стала как я?
— Что? — Я была так шокирована ее репликой, что даже присела обратно на постель. — В каком
