Элли не могла с этим спорить.
— Как ты его убила? — Его взгляд был пронзительным.
Элли с трудом сглотнула, ее горло внезапно пересохло. Она не говорила это вслух еще никому.
— Я столкнула его с крыши.
Его брови взметнулись.
Но все, что он сказал, было: — Оригинально.
Крупный человек из кухни торопился к ним, неся тарелку, накрытую полотенцем.
— Прежде, чем ты уйдешь, приятель.
Он поставил тарелку, нагруженную пирогом и пюре перед Мораном и посмотрел на Элли.
— Что я могу сделать для тебя, душечка?
Она не хотела просить что — либо, но нервы высушили ее горло.
— Могу ли я сейчас просто получить стакан воды, пожалуйста?
— Конечно, ты можешь, душка.
Они оба подождали, пока он ушел. Когда он был вне пределов слышимости, Моран откусил немного картофеля, наблюдая за ней, пока задумчиво жевал.
— Так что ты просишь, крутая девчонка? И что ты можешь предложить?
— Пожалуйста, называйте меня Элли, — сказала она. — Я хотела бы предложить вам свободу.
Он поперхнулся. Откашлявшись, он схватил кружку и сделал глоток чая.
Он вытер рот салфеткой, изучая с ее изумлением.
— Моя свобода? Последний раз, когда я проверял, я был уже свободен.
Крупный человек возвратился со стаканом воды в руке. Элли не отвечала, пока он не поставил его и не ушел снова. Потом она наклонилась к Морану.
— Я считаю, Натаниэль имеет контроль над вами через ваши финансы. Я знаю, что вам пришлось нелегко после того, как вы возвратились с войны. Я знаю, что вы сражались и попали в беду. Я знаю, что вы хотите сделать все лучшее для вашей маленькой девочки. И я подозреваю, что вы думаете, лучшее, что вы можете сделать, это взять деньги Натаниэля и отдать ей. Я полагаю, вы думаете, эта работа ваш единственный вариант после всего, что вы пережили. И что Натаниэль единственный человек, который наймет вас.
Вилка Морана повисла в воздухе, на полпути между тарелкой и ртом. Он прекратил есть. Прекратил всё. Она не видела, что бы он дышал.
Она продолжила более уверенно.
— Я хочу, чтобы вы знали, что вы не правы. Есть и другие люди, которые наняли бы вас, очень хорошо заплатили бы, и делали бы все, что они смогли, чтобы вам помочь. Мои люди сделали бы это. Они могут и они сделают. Они не заставят вас пойти на компромисс с вашими принципами, или предать человечество, или что — либо еще, что вы должны делать, чтобы вставать каждый день, и идти работать на Натаниэля Сент — Джона. Который хочет разрушить мир.
Его выражение было слишком сложным для понимания, но она была уверена, что завладела им.
Но она ошиблась.
— Откуда, черт возьми, вы так много знаете обо мне? — Его выражение было строгим, полным негодования.
— Подождите … Я не …
Элли запнулась.
Трудно было говорить, когда он смотрел на нее с отвращением.
— Мы хороши, в том, что делаем, — сказала она, через секунду. — Мы провели исследование.
— Твои люди. Вы так же плохи, как он, ты знаешь? — Его голос был низким и угрожающим. — У вас есть деньги, поэтому вы думаете, что имеете право делать все, что хотите. Говорите все что угодно. Ты может быть просто ребенком, но чему, черт возьми, они учат вас в этой школе? Тому, что это просто прекрасно, пройтись по чьим-то закромам? Где вас учат вторгаться в мою личную жизнь? Где вас учат пытаться купить меня?
Она продолжила попытки говорить, но он ударил рукой по столу.
— Я думаю, что ты должна уйти. Тебе со мной не безопасно сейчас.
— Подождите. — Элли подняла руки, паника нарастала в ее груди. — Мы просто должны были знать, кто вы до того, как прийти к вам. Все совсем не так. Что, если бы вы оказались убийцей или… кем-нибудь?
— Из услышанного, ты убийца, котенок, — прорычал он. — И если ты посмотрела мои записи, знаешь, я убил немало людей сам.
Каждый мускул его тела был напряжен. Она смотрела на его руки, которые покоились на столе.
Они выглядели сильными — опасными.
Уголком глаз, Элли увидела, что Радж опустил свою газету и пристально наблюдал за ними. До этого момента она даже и не вспоминала, что он и остальные тоже здесь.
Она выдохнула.
— Это была война, — тихо произнесла она. — Не убийство.
Она не уточнила, про кого из них говорит.
Девятый был непреклонен.
— Называй это как хочешь, котенок. Убийство есть убийство.
— Тогда мы оба убийцы, — сказала она.
И почувствовала странное облегчение, произнеся это вслух. Так странно, что оказалось легко признаться в своем преступлении единственному человеку, который тебя действительно понимал — тому, кто совершил то же самое.
— Просто… пожалуйста, не думайте, что я такая же плохая, как Натаниэль, — попросила она. — Я не такая. Я хочу сделать много хорошего в жизни. Я хочу помогать людям. Я не хочу тратить свою жизнь, наращивая свое богатство. Я хочу провести свою жизнь, занимаясь хорошим делом. Чтобы быть полезной. Изменить положение вещей.
Они полностью отошли от придуманного сценария. Она импровизировала. Делала точно то, что Радж предупреждал ее не в коем случае не делать. Тем не менее, ее инстинкты подсказывали, что Моран насквозь видит все их заготовки. У него, казалось, инстинкт на честность.
Так что честность именно то, что она дала ему.
— Я хочу, чтобы вы приняли мою сторону, — продолжала она. — Но если вы этого не желаете, если вы хотите продолжать работать на Натаниэля, это тоже понятно. Вы мне ничего не должны. Я просто не понимаю. Потому что знаю, что вы ненавидите его.
Он изучал ее целую минуту, как будто составляя свое мнение о ней.
— Как ты узнала, что я ненавижу его?
Он снова взял вилку. Элли вздохнула с облегчением. И надеялась, что он не заколет ее столовым прибором.
— Слушайте, не психуйте на меня, но я часами слушала, как вы говорите о нем, — объяснила она. — Я думаю, что вы ненавидите его так же сильно, как я.
Он задумчиво жевал свою еду, глотая прежде чем ответил.
— У него совсем снесло крышу, потому я тебе многое спускаю.
Элли улыбнулась.
— Хорошо выразились.
Моран сосредоточил свое внимание на его тарелке — он не говорил ни слова в течение нескольких минут. Элли подозревала, что это тактика, чтобы оттолкнуть ее, но она не пыталась прервать его трапезу.
Он ел с механической скрупулезностью. Быстро. Не соря, просто эффективно. Как солдат.
Закончив, он толкнул свою тарелку в сторону и взял кружку с чаем.
— Я не знал, что он хотел той ночью, — начал Оуэн. — Хотел, чтобы ты подписала какие-то бумаги.
Выглядело безумно. Я думаю, что он мог убить тебя, если бы достал. — Он сделал глоток чая.
