— Я лично не знакома с Георгием Максимовичем, но слышала, что он незаурядный человек, — сказала Эдита Михайловна.
— Да, он такой веселый, остроумный! — Марина взяла Игоря за руку. — Он обязательно поправится! Не грусти!
Владлен сел, заказал себе кофе, продолжая говорить:
— Понятно, врагов у него хватало. Нормальный мужик всегда имеет врагов. Но полиция считает, что работали профи международного уровня. Взрывчатка изготовлена в Америке. Механизм собран по-армейски. Случайность его спасла. Мне правда непонятно, кто теперь взрывает? Сейчас не девяностые годы. Когда хотят убить реально, стреляют в голову. А еще проще устроить несчастный случай. Вон сколько народу на машинах бьется, из окон падает.
Эдита Михайловна хвасталась перед Мариной своим украшением:
— Это огненный коралл, ему девять тысяч лет. Кораллы появились из капель крови Медузы, упавших в море.
Она сняла медальон и передала по кругу. Марина пристально разглядывала украшение, Владлен просто взвесил на руке, отдал Игорю. На камне было вырезано красивое лицо, спящее или мертвое. Веки опущены, крылышки на висках печально поникли, и змеи, обвивавшие голову, казались стеблями увядших цветов. Игорь поймал себя на том, что снова вспоминает Майкла, тот любил такие вещи.
— Неужели правда девять тысяч лет? — вздыхала Марина.
— Кто мне мешает так думать? — Эдита Михайловна смеялась, и ее голос звучал неожиданно молодо и мелодично.
— Медуза была девушкой с очень красивыми волосами, — начал рассказывать Ади. — Она решила состязаться в красоте с Афиной и победила. Но к ней воспылал любовью бог морей Посейдон. Девушка бросилась в храм Афины, ища защиты, но ревнивая богиня не защитила ее. Посейдон, превратившись в коня, овладел несчастной Медузой прямо в святилище. И мстительная Афина превратила ее прекрасные волосы в клубок безобразных змей.
— Жаль, теперь люди не верят в легенды, — проговорила Эдита Михайловна. — Все европейцы превратились в конторских служащих. Они не живут, а занимаются калькуляцией. Все у них по расчету — женитьба, дети, домашний бюджет, генетический код, устройство мироздания. Мы, восточные люди, не верим в цифры. Мы фаталисты и мистики.
— А я верю в цифры! — смеялся Василевский. — И чем они крупней, тем лучше!
— Ты, деточка, веришь в нули, — возразила Эдита Михайловна.
Марина накручивала на пальцы кончики своих гладких русых волос:
— Владик, теперь ты знаешь, какой подарок я хочу.
Было странно слышать, как Василевского кто-то называет деточкой и Владиком.
— Кораллы подходят знакам воды, — сказал Ади. — Остальным нельзя носить их долго.
— Да, перед лицом смерти все прочее меркнет, — вздохнул Владлен, любуясь облаками, минаретами, свежей весенней зеленью.
— К смерти тоже можно привыкнуть, — сказала старуха. — Даже к своей собственной.
— Эдита Михайловна пережила Ленинградскую блокаду, — почтительно пояснил Ади.
— Я слишком много видела в жизни, — усмехнулась она. — Сталина, Хрущева, Кеннеди. Марию Каллас. И Голду Мейер. Я помню их всех.
Игорь подумал, что лучше умереть молодым, чем дожить до такой дряхлой старости. Вспомнил, что запретил себе думать о смерти.
— У меня было четыре сына, — продолжала Эдита Михайловна. — Никого из них уже нет в живых.
— У Эдиты Михайловны восемь внуков и шестнадцать правнуков, — Ади словно пытался ее утешить.
— Я хочу сказать, человек может пережить любое горе. Есть только две силы, которым невозможно сопротивляться.
— Деньги и власть! — засмеялся Василевский.
Марина шлепнула его по руке:
— Любовь и красота!
Старуха молча улыбалась.
Игорь подумал, что с удовольствием поглощает овощи с бараниной, пьет чай и глазеет на туристов, забыв, что Измайлов задыхается в кислородной маске. Он вспомнил голос: «Не отпускай меня» — и понял, что должен держать эту нитку, чтобы вернуть Георгия из лабиринта загробных миров.
Когда Ади подкатил для старушки инвалидное кресло и все поднялись из-за стола, Игорь сказал Владлену:
— Я поеду в госпиталь.
Эдита Михайловна настояла на том, чтобы заплатить за ужин и дала официанту платиновую кредитную карту. Василевский отсчитывал чаевые. Игорь заметил, как он выбирает самые ветхие купюры из пачки турецких лир.
— Погоди, — остановил он Игоря.
Ади помог Эдите Михайловне сесть в кресло и привычно взялся за ручки. Марина фотографировала вывеску ресторана. Они двинулись через площадь.
— Я не говорил, чтоб тебя не расстраивать. В общем, Марьяна перевозит Георгия в другую клинику.
Игорь споткнулся о выступающий камень мостовой:
— Зачем его перевозить? Там же нормальная больница. Ему же нужно делать операцию!
Владлен пожал плечами:
— Ну, так она решила. В той клинке оборудование посовременнее, врачи с научной степенью. Охрана, безопасность.
Игорь догадался, почему тот смотрит в сторону:
— Меня туда не пустят?
Василевский цыкнул зубом:
— Боюсь, что так. Она уже написала кучу заявлений… Я уговаривал, но сам понимаешь. Максим ее поддержал.
От обиды и бессилия Игорь до крови прикусил губу. Чужая женщина теперь принимала решения, от которых зависела жизнь Георгия. Можно было догадаться, что она будет мстить. Владлен взглянул на часы:
— Так что… Поехали-ка с нами. Я катер заказал большой, даже спальня есть.
Игорю не понравилось, как Владлен произнес эти слова. Чем дальше, тем больше он чувствовал упрямое недоверие к этому человеку с крепким затылком и ржавчиной на фалангах толстых пальцев. Василевский был одновременно твердым и скользким, как намыленный камень. Но когда Владлен достал сигарету, Игорь попросил:
— Дайте мне тоже.
— Ты же вроде не куришь? — Василевский протянул ему пачку. — Тогда уж хлебни.
Из внутреннего кармана пиджака он вынул фляжку в кожаной оплетке.
— Что это?
— Сыворотка правды! — Василевский рассмеялся собственной шутке. — Да пей, не бойся. Хороший коньяк.
Игорь закурил и сделал глоток из фляжки.
Катер стоял у причала, темнокожий матрос с белым шрамом от уха до толстогубого рта сбежал по трапу, помог Ади сложить и перенести кресло. Игорь сам не понял, как оказался на пристани, он собирался вернуться, поймать такси. Но Марина повисла на шее, повторяя: «Мы тебя не отпустим», а Владлен взял за плечо и, словно в шутку, с силой подтолкнул его вперед, шлепнул по заду. Игорь обернулся и встретился с желто-рыжим наглым взглядом. Ади вел под руку Эдиту Михайловну. Матрос уже отвязывал швартовые.
