– Я не хотел его убивать, – хрипло прошептал он. – Мне нужно, чтобы ты это знала. Я просто пытался его остановить. Я не знал, я не…
Морана пододвинулась ближе, ее сердце обливалось кровью. Опустив ладонь ему на руку, она села на него верхом, прижала его лицо к своей груди, и все его тело начало содрогаться.
– А потом она оставила меня одного с этими чудовищами. Она, черт подери, бросила меня на произвол судьбы. Тогда я не был монстром. Я был так потерян…
Тристан сорвался.
Морана обнимала его, пока он утопал в боли, и ее глаза тоже наполнились слезами, когда он плакал в ее объятиях. Она не знала, что заставило его сорваться, что вынудило жадно хватать ртом воздух, словно маленький мальчик, которого ранили и оставили одного в этом жестоком мире. Сейчас Морану волновало лишь то, что он искал ее. Ему было нужно ее принятие. Необходимо, чтобы ее безусловная любовь исцелила его так же, как его любовь исцеляла ее. Морана сомневалась, что Тристан осознавал, что любит ее, как и то, что каждым своим действием запечатлевал эту любовь у нее в душе.
Морана прижимала его к сердцу, пока он содрогался в ее руках, и молча убаюкивала его, обнимая так, как его не обнимали никогда. Шепча нежные, успокаивающие слова и говоря, что она рядом и никогда его не бросит.
От звуков, которые он издавал, у нее что-то надломилось внутри, и ее охватило острое желание защищать. Морана не знала, как долго обнимала его – минуты или часы, закончилась ли ночь или еще нет. Она просто держала его в объятиях, нежно целуя в макушку и любя его так, как он того заслуживал. Как его должны были любить все эти годы.
– Что, если она мертва? – спросил он, уткнувшись в ее ключицу.
В его голосе слышалось столько боли, что Морана не могла сказать наверняка, исчезнет ли когда-нибудь эта боль до конца. Она знала, кого он имел в виду.
Морана снова притянула его лицо к себе и посмотрела на него. Красивые, яркие голубые глаза покраснели и припухли, а стоявшие в них слезы стали драгоценным подарком, которым он с ней поделился.
– Ты правда в это веришь? – Она водила пальцем по его брови, а потом вытерла сорвавшуюся слезу.
Тристан напряженно помотал головой.
– Значит, мы найдем ее.
Его челюсть снова задрожала. Все, что он чувствовал, отражалось у него в глазах, и Морана нежно прильнула к его губам, принимая каждое слово, что уже готово было сорваться с них, но все никак не могло. Сам Тристан еще не был готов. И она не знала, будет ли когда-то готов. Но она ощутила это всем сердцем. И этого ей было достаточно.
– С вами когда-нибудь занимались любовью, мистер Кейн? – тихо спросила она, понимая, что вести придется ей.
Ему с трудом давалось понимание собственных эмоций. Ему никогда это не было нужно, и само ее присутствие в его жизни вынуждало Тристана постепенно сталкиваться со всем тем, что он так долго прятал. Неправильно ожидать, что он сумеет распознать оттенки эмоций и выразить их. Возможно, ему никогда не удастся оправиться от душевных травм. Морана знала это. Но она будет поддерживать его на каждом жизненном этапе, как это делал он своими легкими прикосновениями, помогавшими обрести почву в минуты сомнений. Маленькими шоколадками, которые она находила в течение дня и которые согревали ей сердце. Мимолетными взглядами, которые он бросал на нее, когда думал, что она не замечает.
– Нет, – ответил он, сглотнув.
– Тогда позволь мне, – прошептала Морана, прильнула к его губам и, захватив нижнюю зубами, слегка за нее потянула.
Тристан запустил руки ей в волосы, удерживая лицо, и поцеловал, вкладывая в этот поцелуй все свои чувства. Их губы соприкасались, языки сплетались и отстранялись. Она провела скользкими от масла руками по его груди и остановилась над сердцем, ощущая его бешеное биение под ладонью.
Отстранившись, Морана посмотрела прямо в его голубые глаза и произнесла слова, которые следовало сказать уже давно.
– Я так люблю тебя, дикарь.
Его глаза слегка вспыхнули, и, обхватив ее шею рукой, Тристан крепко сжал ее.
– Ты не можешь забрать эти слова назад, – пылко предостерег он.
Морана покачала головой, не отводя взгляда. Вытащив его член из боксеров, она отодвинула трусики в сторону и привстала на колени, позволяя головке проникнуть между складками. Она еще не была достаточно возбуждена, но сейчас речь шла не о сексе. А о гораздо большем. О принятии.
И она приняла его в свое тело, слегка приоткрыв рот, пока ее мышцы напрягались и расслаблялись, чтобы приспособиться к нему. Морана чувствовала легкое жжение, но ни разу не отвела глаз. Тристан слегка сжал ее шею рукой, удерживая и вместе с тем держась за нее.
– Я не стану их забирать, – ответила она, тяжело дыша, когда он полностью вошел в нее.
– Я серьезно, Морана, – пригрозил Тристан, а в его глазах отражалось столько жизни, что у нее закружилась голова. – Ты не можешь их забрать. Поняла меня?
– Не заберу, – заверила она.
Он опустил ее задницу и в этой позе оказался так глубоко в ней, что Морана не смогла сдержать резкого вздоха. Бедра к бедрам, грудь к груди, сердце к сердцу. Он не убрал руку с ее шеи.
Как и не отвел взгляд.
– Скажи еще раз, – потребовал он, подавшись снова.
Морана взглянула на него и увидела потерянного мальчика и привлекательного мужчину, спрятанных им от окружающего мира, а потом сказала:
– Я люблю тебя, Тристан Кейн. Я не жду, что ты скажешь то же самое в ответ. Мне это и не нужно. Мне лишь нужно, чтобы ты не переставал меня любить.
Он прижался лбом к ее лбу, и она медленно повела бедрами. Их тела, их естество, их разум были так тесно связаны в этот момент, что стали одним целым.
Ночь продолжалась, и Тристан показал ей все, что чувствовал, но не мог выразить словами.
Глава 19
Разоблачение
Морана смотрела на мужчину, который, тихо похрапывая, спал рядом с ней в кровати гостиничного номера под мягкими лучами утреннего света. Все его тело было так расслаблено, что никто не смог бы представить, какой хаос творился у него внутри. Она знала, что их дальнейший путь будет непрост. Эмоционально Тристан никогда полностью не восстановится. Травмы, которые он пережил и о большинстве из которых Морана даже не подозревала, будут по-разному проявляться в их жизни.
Но еще она знала, что он ее любит.
Иначе не пришел бы к ней прошлой ночью. Не стал бы искать ее снова и снова. Не чувствовал бы, что должен оберегать ее от самого себя. Тристан любил ее, но, наверное, никогда не сможет ей в этом признаться.
И Морана, как ни странно, относилась к этому спокойно.
Она бы предпочла, чтобы он смотрел на нее таким же взглядом до конца своих дней. Чтобы и впредь готовил ей каждое утро. Чтобы все так же обхватывал за шею, когда она состарится и поседеет.
Тристан подарил ей дом, место, частью которого она себя ощущала, где была самой собой. Будь то в его пентхаусе, или в коттедже, или в этом номере отеля, он стал ее якорем. Морана больше никогда не останется одна.
Запечатлев легкий поцелуй на его бицепсе, она нахмурилась, оглядев татуировку в виде черепа вблизи. Это был тот же самый череп, такое же изображение, которое она видела на кольце Марони.
– Тристан, – пробормотала Морана, задумчиво гладя его по животу.
– М-м-м, – промычал он, чуть хрипя ото сна.
– Что означает этот череп? – спросила она, указав на его руку.
Он моргнул и открыл глаза, окончательно проснувшись.
– Это знак Клана. Большинство солдат набивают такой, когда вступают в группировку. А что?
Морана обвела череп пальцем, быстро соображая:
– А у кого в клане есть такое изображение на кольце?
Тристан задумался на мгновение.
– У Марони. Любому другому для этого нужно занимать одну из высоких должностей в иерархии.
– Мне кажется, таким и был Жнец. – Морана вскочила с кровати и бросилась к сумке, в которую сунула записку.
Она вернулась в постель и увидела, как Тристан, опершись на локти, с любопытством посмотрел на нее, задержав взгляд на футболке, и потом потянулся за запиской. Морана передала ее и стала ждать, что он скажет.
