Чехол для клюшек, открытый и пустой, стоял в углу захламленной квартиры. Рено предельно аккуратно расстелил на столе тяжёлое старинное кимоно и разложил футон, оставив на нём остальные сокровища — урну и современное дешёвое кимоно. Должно быть, он знал, что они придут, что одновременно и раздражало, и успокаивало.
Саммер пришла в такое бешенство, что снова заговорила.
— Он взял и оставил вещи Ханы?! После всего, через что мы прошли, он просто положил урну на матрац и ушёл, не закрыв дверь?!
— Никто не осмелится войти.
— У Сиросамы и его зомби на всё смелости хватит!
— Да, но они не знают, где мы. Пока не знают.
— Вот именно что «пока», — повторила Саммер. Она села на матрац рядом с урной, внимательно разглядывая её, и Така увидел, насколько она устала. Но он желал отбросить в сторону бесценное сокровище и накрыть тело Саммер своим. Снять дорогую одежду, из-за которой она выглядит незнакомкой, снять с неё всё.
Ага, и чтобы Рено застукал его за этим делом? Нет уж!
Но и оставаться с ней, соблазнительно зевающей и потягивающейся, как сонный котёнок, он тоже не мог.
— Пойду поищу Рено, — отрывисто сказал Така. — Нам нужно решить, что делать дальше. Почему бы тебе не переодеться и не поспать? Не знаю, когда мы вернёмся и куда потом пойдём.
— Во что переодеться? Не думаю, что мне подойдёт одежда Рено, а в чемодане, который для меня упаковали, кроме белья, особо ничего нет. Японское отделение твоей маленькой организации далеко не так эффективно, как калифорнийское.
Така кивнул на старое кимоно, лежащее на футоне рядом с ней, — то, в которое он заворачивал урну.
— Надень его. По крайней мере, оно твоё. Или вообще надень старинное — мне плевать.
— Оно мне не подходит. Я примеряла, когда была моложе. Оно для лилипутки.
— Японки вообще миниатюрные.
— А я — нет, — отрезала Саммер.
Нельзя, чтобы она заметила его веселье. Саммер так чувствительно относится к своему телу, его мягким эротичным изгибам. Она и не подозревает, как на него действует, а он тому и рад. Проблем с ней и так предостаточно. Когда они найдут руины старого храма и остановят Сиросаму, Така отправит её прямиком в Лондон к сострадательной мадам Ламбер и хулиганистой младшей сестре. А потом сосредоточится на желаниях деда. В первый раз дед обратился к никчемному внуку с просьбой. Он нашёл идеальную японскую невесту, и Таке оставалось лишь заключить соглашение.
— Я запру дверь. Никого не впускай.
— Ты что, действительно считаешь меня тупой?
«Нет», — подумал он. Саммер даже слишком умна и страдает слепотой лишь в отношении него самого и его неожиданной слабости к нежным американкам. К одной в особенности — она делает его безумным и глупым.
Он не ответил.
— Позади тебя ванная комната. Не пугайся туалета.
— У Рено страшный туалет?
— У Рено самый навороченный из известных человечеству туалет. Ты не привыкла к изобретательности японцев в ванной комнате.
— Я бы так не сказала, — пробурчала Саммер себе под нос.
Повисшая между ними тишина была оглушительной. Заперев дверь, Така ушёл, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Быстро. Чтобы не поддаться искушению вернуться.
— Ублюдок, — громко сказала Саммер. Наконец-то она может выговорить, что накипело! — Мерзкий, гадкий, паршивый ублюдок.
Почему-то прозвучало неубедительно, но она над этим поработает.
Она одна, совсем одна — в первый раз за всё время, которое помнит. В первый раз с тех пор, как сбежала из отеля в Маленьком Токио прямиком в руки Сиросамы.
Хотя и очень хочется, но больше убегать она не станет. Просто скажет «нет».
Много-много раз.
— Нет, — сказала громко, смакуя слово. Звучит правдоподобно. Она подумала о прикосновениях Таки, об его губах на своей коже. — Нет, — повторила Саммер, но голос прозвучал совсем неубедительно.
— Гадкий, паршивый ублюдок, — пробормотала она и пошла в страшную ванную Рено. Така не солгал — этот туалет, наверное, умел всё, от поджаривания тостов до пения арий, — но Саммер всё равно воспользовалась им по назначению, а затем сняла одежду и аккуратно сложила её, прежде чем надеть кимоно, которое сшила для неё Хана-сан.
Хана говорила, что оно не имеет никакой ценности, но сделано с любовью. На спине она нарисовала пейзаж в традиционном стиле. На боку неровные пики горы и низко летящий белый журавль. Мягкий шёлк скользнул по коже, и Саммер внезапно ощутила прилив силы и спокойствия. Да, это и есть она — не испуганная женщина в бегах и не утончённое создание, ослепившее Таку. Вот это и есть Саммер или то, что от неё осталось.
Она вынула шпильки, тряхнула головой и смыла макияж. В квартире было холодно, и Саммер дрожала, когда шла обратно в гостиную, чтобы найти какое-нибудь одеяло и завернуться в него.
Квартира была завалена вещами, львиную долю места занимал «харлей». Повсюду громоздились стопки книг: конечно же, манга, но и толстые тома, похожие на учебники. На стене висели дорогущие старинные мечи. И подлинная гравюра Хокусая[7]. На столе высилась кипа порножурналов.
Саммер взяла один и посмотрела на обложку. Судя по картинке, бондаж и анальный секс. Невероятно гибкую азиатку связал и тарабанил какой-то злой на вид мужик. Саммер рассеянно листала журнал, гадая, произойдёт ли с бедной девушкой что-то более приятное, как вдруг поняла, что больше в квартире не одна.
В полуметре от неё стоял Рено. Саммер не слышала, как он вошёл — конечно, он снял ботинки и теперь просто стоял, глядя на неё с почти нескрываемой враждебностью.
Все японские слова испарились из головы. Есть много способов извиниться: sumimasen — это «прости, я пролила саке на пол» или «прости, я убила твою мать»?
— Извини. — Сказать это на английском — выход из положения. Она протянула Рено журнал.
Кузен Таки взял его. Посмотрел на картинку, потом на Саммер, долго и испытующе. Потом опять на картинку, словно просчитывая пригодность Саммер для такого извращённого занятия. Внутренности словно завязались узлом. Така её предупреждал, а теперь взял и оставил наедине со своим кузеном!
Рено опять взглянул на неё и пожал плечами. Бросил журнал на стол и пошёл к углу, служившему кухней, с крошечным холодильником. Взял стакан и бутылку пива и уселся в кресло перед Саммер, не сводя с неё глаз.
Ей бы самой не помешало выпить: японец её нервировал. Она села на футон, придерживая кимоно, чтобы полы не распахнулись, и услышала насмешливое фырканье, будто говорящее «зачем так утруждаться»? «Гадкий, паршивый ублюдок-младший», — пронеслось у неё в голове.
— Така? — Саммер вздрогнула от звука его голоса. Рено впервые к ней обратился.
