автоматами наперевес. Заметив нас, один из них кивнул остальным и остановился, осматривая территорию. Как только мужчины шагнули ближе, позади раздалось несколько выстрелов – Ильяс попытался нас защитить. Он выпустил весь магазин, и три амбала свалились на пол. Чертыхнувшись, парень начал перезаряжать оружие, но четвертый здоровяк уже повернулся к нам и направил автомат на… нас. А точнее – на Малену.
Незнакомец не обращал на меня внимания. Я поняла, что не интересовала нападавших. Им нужна была Малена.
Мне не потребовалось ни секунды на размышления. Я больше никому не собиралась позволить обидеть близких. Один выстрел – и амбал упал на бетонную поверхность. Нам больше ничего не угрожало. Выпустив пулю, я удивленно посмотрела на убитого и на свою руку, в которой все еще держала пистолет, пытаясь осознать, что только что произошло.
– Ты в порядке? – раздалось над головой.
Я не могла понять. Собственноручно убив человека, впала в ступор, давясь воздухом в молчаливой истерике. Закрыв рот ладонью, продолжая прижимать к себе Малену, не отпуская пистолет. Только не трогать девочку. Не сметь. За нее я готова убивать. Никто не прикоснется к моей подруге.
Меня подняли с пола, встряхивая. Вокруг все плыло и гудело. Я терялась в пространстве, чувства притупились.
– В машину, быстро! Малена, придерживай ее! – доносилось до моего сознания.
Я не заметила, как Ильяс провел нас к автомобилю, довольно грубо запихнул в салон. Его движения были резкими, скорее всего, тоже от нервов. Я с трудом переборола рвотный рефлекс, видя трупы телохранителей. Все до единого мертвы. А ведь у них были семьи и дети.
Голова кружилась, руки тряслись. Я только что убила человека. Человека, который мог застрелить нас, но я убила. Я. Теперь мои руки в крови. Я такая же, как Назар. Убийца. Безжалостная, грешная…
– Саша, приезжай скорее, в нас стреляли, – хныкала в трубку Малена.
Это было последнее, что я услышала перед тем, как упасть в обморок.
А очнулась от пощечин, которыми меня награждала Малена. Она плакала и со всего размаху била меня по лицу, чтобы я пришла в себя.
– Ты ей сейчас челюсть сломаешь! – послышалось рядом возмущение Сашки, который в этот момент открыл дверь авто и вытащил меня наружу.
Мы приехали домой, и теперь я могла прийти в себя. На меня участливо смотрел Саша, проверяя, нет ли ранений. Убедившись, что я цела, он обнял Малену, которая рыдала навзрыд и сумбурно рассказывала о произошедшем.
– Сколько было? – спросил Саша у Ильяса, который подошел к нам.
– Восемь, – Ильяс не сводил с меня глаз, пока я закрывала лицо руками, пытаясь осознать, что убила человека.
– Чьи?
– Не знаю, – сглотнул Ильяс и посмотрел на мужчину затравленным взглядом.
– Что значит не знаю?! – взревел Саша. – У каждого пса Захара есть метка на руке, ты слепой? Ты не видел?!
– Не видел.
– Плохо, что не видел, – доставая телефон, резюмировал мужчина. Он так и продолжал прижимать к себе Малену. Было видно, что он сильно любит племянницу. А я стояла одна, нуждавшаяся в поддержке, в утешении. Хотелось, чтобы кто-то успокоил меня. Но, судя по всему, и это мне придется переживать одной. Внутри себя.
– Проводи Камилу. Побудь с ней, пока я не подойду, – приказал Александр и начал кому-то звонить.
Меня осторожно взяли за запястье, отчего я вздрогнула, и повели в дом. Ильяс, не говоря ни слова, помог мне дойти ванной, которая располагалась в спальне, аккуратно подтолкнул к раковине. Я открыла кран и начала умываться. Казалось, мои руки по локоть измазаны в крови. Хотелось смыть с себя убийство, но это было не так просто. Я бесконечно долго намыливала руки, а потом смывала пену. Терла их снова и снова до тех пор, пока кожа не покраснела от горячей воды. Не выдержав, зарыдав, я бросилась в объятия к Ильясу, который все это время молча наблюдал за моими манипуляциями.
– Тише-тише, девочка моя. Мышонок, не плачь, – шептал он на ухо, поглаживая меня по голове, – ты все сделала правильно. Ты защитила Малену, ты поступила правильно. Не вини себя.
– Я убила человека, – всхлипывала я, стараясь как можно сильнее прижаться к нему, чтобы слиться и стать единым целым.
– Ты защитила подругу. Не вини себя. Это была самооборона.
– Ты не понимаешь! – я оттолкнула его от себя. – Я убийца! Я. Убила. Человека. Этому нет оправданий! Я хотела его убить и сделала это!
– Ты все сделала правильно, – он обнял мое лицо руками и притянул к себе. Горячее, сбивчивое дыхание опалило кожу. Ильяс нервничал, и это было заметно. Но все же пытался меня успокоить. Вот только он не понимал истиной причины истерики.
– Нет, – я отвернулась, убирая его руки с лица, – ты не понял главного. Я ничуть не жалею об этом. Убила и не жалею. И если бы представилась возможность, убила бы его еще раз. Еще и еще. Я такая же, как он. Как Назар. Убийца.
С этими словами я прошла в спальню и села на кровать, начав ощупывать лицо, словно ища какие-то изменения. Мне казалось, что всем сразу станет ясно: я убила человека. Будто на коже были высечены эти слова, говорящие про страшный грех. О котором я ни капли не жалела.
От такого признания на лице Ильяса отразилось потрясение. Он был шокирован и не знал, что сказать. Но и я понятия не имела, что сейчас хотела услышать и что мне могло бы помочь.
Сашка, который без стука вошел в комнату, прервал затянувшееся молчание. Он жестом приказал Ильясу выйти, а сам присел рядом.
– Это твое, ты обронила в машине, – тихо сказал он и протянул пистолет.
Я взяла свою малютку и стала ее рассматривать. Так, словно видела впервые. И удивлялась: такой крошечный, всего триста пятьдесят грамм, а может лишить человека жизни. Совсем как я: милая, но уже убийца.
– Я хотел сказать спасибо за Малену. Я твой должник, – продолжил Саша, – пельмешка мне рассказала, как ты спасла ей жизнь. Можешь просить все, что захочешь, я помогу тебе. Хочешь, сделаю так, что ты уйдешь от Назара и он не найдет тебя? Заставлю развестись? Что ты хочешь?
– Я не проживу без Назара и дня, – я грустно ухмыльнулась, – ты же слышал, что все хотят какие-то документы. Сегодня нас из-за них чуть не убили.
– Не могли вас тронуть из-за документов, черт! – ругнулся Саша. – Назар договорился. У него еще есть время, чтобы достать эти чертовы бумаги, и все будет как раньше. Это глупо – трогать тебя, если нет документов. Сама посуди.
– Если
