Словом, допрос вызвал у Лиды бурю эмоций, и она пыталась доказать следователю, что Кира обожала младшую сестру…
И, только выходя из кабинета, Лида вновь вспомнила о Захарове. «Вдруг он все еще ждет меня?» – с надеждой подумала женщина. Но нет, коридор был пуст.
Раздраженная, несчастная, недовольная собой, Лида выскочила на улицу. Ну почему так, почему она опять оттолкнула его? А он? Ну что, ему трудно проявить настойчивость? Хотя при чем тут настойчивость? С чего она, Лида, взяла, что до сих пор интересует Костю?
– Хорошая девочка Лида…
– А?.. – Она обернулась, чувствуя, как бешено колотится сердце. Неподалеку, под деревьями, стоял Костя.
Он все-таки решил ее дождаться!
– Как долго. Как долго пришлось тебя ждать, – сказал он, подходя ближе. – Даже проголодался. Ты есть не хочешь?
– Хочу, – медленно произнесла Лида, глядя в его глаза.
– Пойдем, посидим где-нибудь, перекусим? – Он протянул руку.
– Пойдем, – ответила она и вложила свою руку в его.
* * *
Самым последним, касающимся дела Киры Гартунг, в своем блоге Наталья Радугина выложила вот этот ролик:
«– Мама, да как ты вообще решилась на второго ребенка! – Кира. – Рожать от этого садиста…
– А что? Аборт надо было делать? Это же грех… И потом… Отец был рад.
– Рад?!
– Да, да, очень рад. Он меня чуть не на руках носил, в первые месяцы-то… Я тогда даже подумала, что случилось чудо, что все изменилось, и жизнь станет прекрасной!..»
* * *
Геля стояла на тропинке, напряженно вглядывалась вперед, в зеленый сумрак. Туда ли она идет?
– Ге-еля-а! Девочка моя, ты где? Геля-а-а! – раздалось неподалеку.
Она задрожала – «ну вот, опять!». Сделала шаг в сторону и чуть не подвернула ногу на мягком, зыбком мху.
– Ай… – едва не расплакалась Геля от боли, от страха и, прихрамывая, побежала вперед.
Оглянулась через несколько шагов и обмерла от ужаса – отец стоял уже в нескольких метрах от нее и улыбался.
– Геля, почему ты не отзываешься? Я тебя зову, зову… ты хочешь, чтобы я тебе голову открутил? – добродушно спросил он.
– Папочка, нет. Папочка, не надо! – с отчаянием пробормотала девочка и снова рванула вперед. У нее возникло странное ощущение – если отец нагонит ее, то произойдет нечто страшное. То есть и раньше мало приятного происходило, когда она не по первому окрику слушалась отца, – тот мог ударить, вырвать клок волос, ущипнуть больно, избить первым попавшимся предметом, подвернувшимся ему под руку… Но сейчас он может по-правдашнему голову открутить! Как в кино – зажмет между ладоней щеки и резко в сторону – хрясь! И свернет шею, голова на одной коже останется висеть.
– Геля, я кому сказал. Иди сюда, – уже строго.
– Нет!
…Геля не помнила, как оказалась в лесу и почему отец погнался за нею. Но, по ощущениям, она уже довольно давно бегала между деревьев в поисках просвета.
Ну должен же где-то там кончиться этот дурацкий лес! Там, за лесом, должны стоять дома; там люди, там не страшно.
Там родная и любимая мамочка. И старшая сестра, и другие… Но в первую очередь, конечно, мамочка. Ах, как хотелось увидеть ее, обнять, прижаться. Мама всегда любила дочь, Гелю, и защищала ее от отца. Равно как и Геля изо всех сил пыталась каждый раз спасти маму от его гнева.
– Геля! Ангелина! – сзади, с яростью в голосе.
– Папа, нет. Папа, уходи! – взмолилась девочка, чувствуя, что силы потихоньку ее покидают.
И, главное, ведь непонятно, куда бежать!
Солнце садилось, золотые тени ложились на землю, а вот кроны деревьев уже окутывала тьма. Когда солнце совсем сядет, отец догонит ее – догадалась девочка, и от ужаса у нее подкосились ноги. Задыхаясь, Геля упала на колени.
Но в этот момент она услышала переливчатый стрекот, свист. Какая-то птица. Небольшая, с белым животом и черной спинкой, черными длинными крыльями, черным хвостом, стрелой пронеслась мимо, плеснув Геле в лицо прохладным воздухом.
Пролетела, понеслась дальше. И тут Геля вспомнила, что это ласточка. А ласточки обычно вьют гнезда на домах. Может, есть смысл побежать за ласточкой и таким образом выйти к людям?
Собрав последние силы, Геля поднялась, направилась вслед за птицей.
– Цвик-цвик. Цвик-цвик. Трррр! – пела та звонко и весело. – Цвик-цвик!
Геля старалась не упустить ласточку из виду, хотя это было и трудно – золотые тени становились все короче, со всех сторон подбиралась холодная тьма.
– Цвик-цвик! Трррр! – пронзительно пела ласточка.
Раз – и лес вдруг закончился.
Ласточка взлетела ввысь и растворилась в темно-синем небе, превратилась в маленькую черную точку.
Но она уже не была нужна Геле.
Ведь девочка смогла выбраться из леса. Страх отступил, потому что Геля знала – отец теперь ее не догонит.
Она огляделась, пытаясь сообразить, где находится.
И услышала мамин голос:
– Очнулась! Доченька моя…
И узнала мамин запах, и почувствовала мамины поцелуи на щеках, и еще что-то горячее капало ей на лицо.
* * *
Отзывы в Интернете на балет «Красная Шапочка»:
ЛИЛИЯ АКСЕНОВА: «Пошла только ради моего любимого NN. Как ему там, на новой сцене? Что сказать… он великолепен, как всегда, я его обожаю!»
ВЕСНУШКА: «Слышала много негативных отзывов перед премьерой, но, неожиданно, мне понравилось. Рекомендую!»
РЫЖИЙ КОТ: «Пошел только затем, чтобы посмотреть на Новый театр изнутри. Первое впечатление?.. БоХато. Вот куда налоги из бюджета идут».
КАСТАНЕДА ДЛЯ РЫЖЕГО КОТА: «Дурик, меньше о чужих деньгах думай, ни копейки из бюджета на строительство Нового не пошло, театр построен на деньги спонсоров!»
РЫЖИЙ КОТ ДЛЯ КАСТАНЕДЫ: «А у спонсоров деньги откуда??? Надо не Новые театры строить, а пенсии увеличивать…»
ЕЛЕНА: «Не поняла этой идеи – построить еще один мегатеатр в Москве. Выброшенные деньги!»
Лайонел: «Претенциозное и пошлое здание Нового театра, отвратительная акустика, бездарная постановка, танцовщики-дилетанты, престарелый NN… Никому не советую идти в этот театр, на этот балет!»
КАТЯ Т.: «А мне понравилось. Театр красивый, но без этого имперского блеска, без ненужной позолоты и пафоса… NN – волшебник, исполнительница роли Красной Шапочки тоже хороша, но Бабушка… Это Нечто! Гениально. Лесник тоже хорош, однако, как мне показалось, NN затмил всех мужчин в этом спектакле… Очень рекомендую».
АННА ОЗЕРОВА: «С самого начала следила за историей Киры Г., автора музыки к балету. Сочувствовала ей как жертве семейного насилия… Но даже представить не могла, насколько меня тронет ее музыка! Это волшебство, это сказка. Честно говоря, была уверена, что все великие музыканты остались в прошлом, что не будет ничего гениальнее музыки, которая звучит в «Лебедином озере» или «Щелкунчике», но нет. Моя душа плакала и смеялась во время всего действа! Кира, я болею за тебя!»
