От волнения Мадлен затаила дыхание. Рука ее чуть задрожала, словно она хотела отстраниться от него.
– Это тебя пугает? – тихо спросил он.
Помолчав немного, Мадлен прошептала:
– Меня пугает в тебе абсолютно все.
Этого Рэнсом не ожидал.
– Пугает? Но почему? Господи, Мадлен, что же я такого сделал, чтобы ты меня боялась? – И вдруг он понял: – Неужели ты боялась, что я стану рассказывать о той нашей с тобой ночи?
Мадлен в одно мгновение напряглась:
– А ты собирался?
– Ну конечно, нет!
– Но ты же говорил.
– Я тогда тебе много наговорил, – с раздражением прервал ее Рэнсом. – Но я так разозлился, что удивительно, как я тебя не покусал от злости прямо в твоем офисе. Так знай же: я говорил все это только потому, что… О черт! – внезапно выругался он.
– Что такое? – встревоженно спросила Мадлен.
– Потому что… Ну, потому что знал, что это может тебя напугать. – Рэнсом низко опустил голову. – Я… В общем, прости меня.
– Извинения приняты…
Рэнсом прищурился, всматриваясь в темноту, стараясь разглядеть лицо Мадлен. Ему почему-то казалось, что она улыбается.
– Некоторые мужчины рассказывают о своих похождениях. Некоторые, но не я!
– Однако ты мне рассказывал о женщине в Нью-Йорке, – не преминула поддеть его Мадлен.
– Какой женщине?
– Той, с которой ты провел последнюю ночь в Америке, накануне нашего вылета в Монтедору.
– А, Гвен…
– Ее зовут Гвен?
– Только я тебе о ней ничего не рассказывал, насколько мне помнится.
– А если бы я попросила тебя рассказать, рассказал бы? – не унималась Мадлен.
– Ты бы не попросила, – сухо ответил Рэнсом.
– Ну а все же?
– Ничего бы я тебе не рассказал. То, что происходит между мужчиной и женщиной, касается только их двоих, и больше никого на свете. Я не из тех, кто целует, а потом болтает об этом на каждом углу. Понятно?
Только теперь Мадлен расслабилась:
– Понятно.
Зато Рэнсом еще больше разошелся:
– А ты, как я понял, любишь афишировать свою личную жизнь. Кто заставлял тебя показывать мне, что ты провела последнюю ночь в Нью-Йорке с этим, как его там…
– Престоном? Это была его идея – пригласить тебя подняться ко мне. Я вовсе не собиралась посвящать тебя в собственную личную жизнь.
Нет, теперь уже Рэнсом не мог сдерживать себя. Он должен спросить ее!
– Ты и в самом деле собираешься за него замуж?
– Нет, – просто ответила Мадлен.
– Нет? – с удивлением повторил Рэнсом. – Нет?
– Нет.
Он, казалось, не понимал ее.
– Что значит «нет»?
– Ты, похоже, чуть ли не на седьмом небе от счастья, что я не собираюсь замуж за Престона.
– Честно говоря, я никак не мог свыкнуться с мыслью, что ты будешь принадлежать кому-то другому. И вот теперь…
– Принадлежать? – возмутилась Мадлен. – На мой взгляд, это совершенно разные вещи – выйти замуж и быть чьей-то собственностью. Насколько мне известно, мистер Рэнсом, в Соединенных Штатах не рабовладельческий строй.
– Ты же понимаешь, что я хотел сказать.
– Предположим, но все-таки мне не нравится, как ты об этом сказал.
– Так почему же ты не собираешься выходить за него?
– Потому что не люблю его! – закричала она.
Рэнсом довольно хмыкнул.
– Ты рад? Это для тебя уважительная причина? – Теперь рассердилась она.
– Он-то думает, что ты выйдешь за него.
– Знаешь, когда ты начинаешь разговаривать таким тоном, мне хочется в тебя чем-нибудь запустить, – призналась Мадлен. – Да, Престон еще не знает, что я отказываю ему. Я сообщу ему об этом после возвращения в Нью-Йорк… – Она помолчала немного и добавила с сожалением: – Я хотела сказать, если когда-нибудь вернусь в Нью-Йорк…
– Вернешься, не сомневайся, – уверил ее Рэнсом и поцеловал ее ладонь.
– А тебя кто-нибудь в Нью-Йорке ждет? – спросила она осторожно.
– Ты имеешь в виду женщину? Нет.
– А…
– С этим покончено, – резко ответил он.
– Покончено?
– А-га…
– Но ведь ты спал с ней всего три ночи назад, и…
– Я попрощался с ней в ту ночь.
– А-а-а, – протянула Мадлен. Нет, она не могла больше сдерживать себя. Она должна спросить у него! – А ты… любил ее?
Она почувствовала, как он покачал головой.
– Это было… О Господи, Мэдди, ну как тебе объяснить?
– Что?
– Это был секс, и ничего больше! Нет, конечно, она мне нравилась. Поэтому мы с ней и встречались иногда. Мы оба были одиноки и слишком заняты работой, чтобы рассчитывать на что-то большее в отношениях друг с другом.
– И слишком сексуальны, чтобы обойтись без противоположного пола, – добавила Мадлен.
– И это тоже, – признался Рэнсом.
– Значит, только секс, – задумчиво повторила Мадлен. – Я так не могу.
– Разумеется, это не лучший способ времяпрепровождения, но я… считал его абсолютно нормальным, до тех пор пока…
– Пока – что?
– Пока не встретил тебя. Та наша встреча. Ты все перепутала в моей жизни.
– Правда? – прошептала Мадлен.
– Представь себе, – сухо ответил Рэнсом.
– Прости, я не хотела.
– Теперь это уже не имеет значения.
– Мне будет ужасно неловко давать Престону от ворот поворот.
– Сочувствую ему.
– Что-то непохоже, – насмешливо произнесла Мадлен. Казалось, она улыбается в темноте.
– Почему ты так решила? Ты ведь меня совсем не знаешь.
– Почему не знаю? Я ведь обращаю на тебя внимание.
– На меня? Когда же?
– Все время, – неожиданно сказала она. – Я думаю о тебе все время. – Она испугалась: зачем призналась ему?
– Мэдди… Ты вспоминала о той нашей ночи? – выдохнул он и тут же пожалел: разве это важно для нее?
Она ответила ему так тихо, что он едва расслышал ее:
– Да. А ты, Рэнсом?
Она заранее знала, что он ей ответит. Но прошло несколько нестерпимо долгих мгновений, прежде чем она услышала:
– Да. Все время.
Приподнявшись, он крепко сжал Мадлен в объятиях.
Господи, это безумие, думала Мадлен, горячо обнимая Рэнсома обеими руками, радуясь ему, как никогда и никому в жизни не радовалась. Кто угодно в любую минуту мог зайти к ним. Разумеется, у охранников не было особых причин беспокоить их ночью, но это не значило, что они не будут так делать. Кровать была узкой и провисшей, они были грязными, а в углах камеры скопилась пыль. Мадлен предпочитала об этом не думать. Она знала, что Рэнсом чувствует себя плохо, но ей не признается. Неужели через несколько часов их не будет в живых?
Да, это было настоящим безумием, однако Мадлен не отстранилась, когда он нащупал в темноте ее лицо и поцеловал в губы.
«Сегодня мы можем умереть», – стучало в голове Мадлен.
А если так – она бы хотела умереть, чувствуя вкус его поцелуев на своих губах, запах его кожи и отголоски сладостной боли внутри тела.
