глаза навернулись слёзы, и не от того, что он делал мне больно, сжимая запястья, а потому что собиралась озвучить горькую правду, в которую не хотела верить, но по сути, Ричард открыл мне глаза. — Вчера утром ты чётко это определил. Сначала нашёл забаву: поженимся с этой дурочкой и что же будет? При этом ты, глядя мне в глаза, признавался в любви. Ты был таким ласковым, мурлыкал такие милые слова… Ах! Теперь ждёшь, пока я скажу, что люблю, чтобы удалить меня из своей жизни. Я буду страдать, а ты упиваться своей победой.
— Нет!
Водитель снова попросил его умерить пыл. Чит продолжал держать меня скованную его крепкой хваткой. Я чувствовала, как неистово бьётся его сердце. Возможно, я перегнула палку, но не отступлюсь.
— Но вот что я тебе скажу: я не дам тебе такого счастья. Никогда ты не услышишь от меня признания, потому что я никогда не поверю в искренность твоих чувств! — выпалила я, а когда поняла, что Чит ошарашенный моей речью, расслабился, дёрнулась, взвизгнув: — Отпусти меня!
Испуганный водитель был вынужден вновь повернуть к нам голову. Чит на него крикнул. Я не совсем поняла, из-за чего, почувствовала только, как переднее колесо машины на что-то наехало. Успела заметить ужас в глазах Чита, а потом мы врезались в стену здания.
Рука Чита всё ещё сжимала моё запястье. Я подняла глаза. Он смотрел на меня и, кажется, прошептал: «Люблю тебя, чаги»…
Вмиг всё закружилось, а потом потухло, словно лампочка перегорела. Только я уже ничего не чувствовала. Даже руки Читтапона…
~~~
Вон шёл по пустому коридору больницы, держа у уха телефон.
— Да, — сухо и коротко отвечал он на вопросы Ким Руби.
— Я уже разговаривала с Марком. Всё готово.
— Конечно.
— Времени прошло достаточно. Понимаешь, о чём я?
— Да, Ким. Понимаю.
— Ты должен быть сильным. У нас всё получится.
— Не сомневаюсь.
Он остановился и, упираясь одной ладонью в стену, склонил голову. С большим трудом он подавил комок, сделал глубокий вдох, затем облокотился на стену спиной, глаза закрылись. Голос Ким звенел, как изысканная хрустальная роза.
— Вон? Ты слышишь меня?
— Да.
— Сейчас. Слышишь? Сейчас самое время…
17
В голове мелькали картинки жуткие до невозможности, и я чувствовала, как проваливаюсь в глубокую яму. Вокруг непроглядная темнота, а я лечу вниз, в неизвестность. Не хочу, кричало всё моё нутро. Когда страх сделался невыносимым, я распахнула глаза, как будто включила лампочку. Видение исчезло, но там, где я находилась, было не слишком светло.
Свет шёл откуда-то сбоку. Сначала я лежала неподвижно, прислушиваясь к своему телу. Тупая боль в голове вызывала неприятные ощущения. Руками и ногами я могла шевелить. Потом обнаружила в вене иглу, и сердце забилось чаще. Я в больнице.
Покрутив головой, я только убедилась в этом. Из глаз покатились слёзы, проделывая дорожки до самой шеи. Память вернула мне день, когда случилось несчастье. Я понятия не имела, сколько часов прошло, но чувствовала себя неплохо, если не считать слабость и боли в некоторых местах.
Где Читтапон?
Заставила себя приподняться на локтях и тут же увидела ночное небо в окно. Из коридора не доносилось ни звука. Во рту пересохло, но не воду я собиралась искать, а мужа. Я должна была убедиться, что с Читом всё в порядке. Для этого я села и выдернула иглу. Пальцы дрожали, но я не обращала на это внимание.
Едва ступила босыми ногами на пол, как подогнулись коленки. Пришлось идти по стеночке, чтобы выйти в коридор. Они вряд ли далеко его положили, если он вообще пострадал.
Я ходила от палаты к палате, вглядывалась внутрь, пытаясь узнать в лежащих больных своего мужа. Голова налилась свинцом, меня подташнивало. Из груди готовы были вырваться рыдания. Я его не находила. Но если бы он не пострадал, то уверена, сидел бы у моей постели.
— Чит, — вырвался хрип, и я закашлялась.
Послышались шаги. Они приближались очень быстро, я отшатнулась, а потом увидела доктора и бросилась к нему.
— Скажите, что с моим мужем. Где он лежит? Я хочу к нему, — я плакала и дёргала доктора за лацканы больничного халата. — Пожалуйста, я хочу его увидеть.
— Вам нельзя вставать. Вернитесь, пожалуйста, в постель. Вы ещё очень слабы и можете нанести вред своему здоровью.
— Я просто… хочу знать, что с моим мужем. Пожалуйста.
— Хорошо. Я из другого отделения, но обещаю, что сейчас немедленно всё узнаю и сообщу вам. Как вас зовут?
— Элора. Э… Элора Бессон. Мой муж кореец, вернее… неважно. Пожалуйста…
Он завёл меня в палату и помог забраться в постель. Я сразу почувствовала облегчение.
— Обещайте, что не встанете. Я скоро вернусь.
— Я буду ждать, доктор. Спасибо. И… — сказала я, когда он хотел выйти. — Можно воды?
Не говоря ни слова, он поднёс мне стакан с водой и придержал голову, пока я пила. Приятный молодой человек с привлекательной ямочкой на подбородке. Наверное, он совсем недавно стал врачом. В его глазах отсутствовала холодность, присущая докторам. Он накрыл меня одеялом и пообещал вернуться быстро.
Добрые полчаса я боролась со сном и злилась, потому что доктор забыл о своём обещании. «Если он сейчас не придёт, я снова встану и пойду искать Читтапона», — подумала я.
Когда доктор наконец вернулся, я постаралась придать лицу спокойное доброжелательное выражение и даже улыбнулась.
— Я дождалась вас…
— Элора, вы помните, что случилось?
— Да. Мы попали в аварию, врезались в стену. Но я чувствую себя лучше, ведь иду на поправку, верно?
— Да, — кивнул врач с непроницаемым лицом.
— А… вы же узнали, как мой муж?
— Водитель автомобиля погиб, — сказал доктор, его руки что-то перебирали в карманах халата.
Вошла медсестра. В тот момент моё сердце готово было вырваться из груди.
— А… мой муж?
Медсестра готовила шприц.
