Мэдди перевела взгляд на Майка. Ее глаза смотрели спокойно и твердо.
– Надеюсь, что когда-нибудь ты меня простишь. Не потому, что я так уж нуждаюсь в твоем прощении. Не нуждаюсь. Но за эти несколько месяцев я узнала нечто очень важное. А именно: если ты отказываешься принять некий факт, если отказываешься смотреть правде в лицо, то это не значит, что правды не существует или же она не влияет на тебя и тот выбор, который ты делаешь в жизни.
Мэдди облизнула губы и продолжила:
– Я прощаю твою мать. Но не потому, что Библия велит нам прощать. Я, наверное, плохая христианка, потому что я не настолько великодушна. Я прощаю твою мать лишь потому, что, прощая ее, освобождаюсь от гнева и горя, которые тянутся за мной из прошлого. И хочу, чтобы ты тоже освободился. Я думала о том, что делала с тех пор, как приехала в Трули, и мне жаль, что я оскорбила тебя, Майк. Но не виновата, что встретила и полюбила тебя. Любовь разбила мне сердце и принесла много боли, зато сделала меня другим человеком. Я стала лучше. Я люблю тебя, Майк, и надеюсь, что когда-нибудь ты встретишь женщину, которую полюбишь. Ты заслуживаешь большего, чем просто череда любовниц, которые тебе безразличны и которым, в общем, безразличен ты. Я поняла это, полюбив тебя. И узнала, что значит любить мужчину. Надеюсь, что когда-нибудь я встречу того, кто будет любить меня так, как не можешь ты. Потому что я заслуживаю большего, чем череда тех, которым я не нужна. – Она ненадолго умолкла и снова посмотрела Майку в глаза. – Я пришла сюда сегодня, чтобы отдать тебе книгу. А еще я хотела попрощаться.
– Ты уезжаешь? – Вот и нечего гадать, что он почувствует.
Мэдди кивнула.
– Да. Я должна.
Что ж, если она уедет, так будет лучше всего. И не важно, что известие о ее отъезде разрывало ему грудь.
– Когда?
Пожав плечами, Мэдди направилась к выходу.
– Не знаю. Скоро.
Обернувшись, она сказала:
– Прощай, Майк. Желаю счастья.
И она ушла, а он остался вдыхать висевший в воздухе аромат ее тела. В его душе поселилась пустота. На крючке за дверью так и остался висеть красный кардиган, который Мэдди надела в тот вечер, когда явилась в его кабинет в белом облегающем платье. Майк знал, что кардиган до сих пор благоухал земляникой.
Он со вздохом сел в кресло и вспомнил старого пропойцу Рейбена Сойера, вот уже тридцать лет протиравшего стул в баре. Грустный и жалкий, старик пил потому, что не мог забыть боль утраты, смириться с потерей любимой жены. Его, Майка, не назовешь жалким, но теперь, полюбив Мэдди Джонс, он понимал старика Рейбена как никто другой. Майк не искал спасения в бутылке. Он, владелец двух баров, понимал, куда вела эта дорожка. Но вот в драку-другую все же ввязался. За несколько дней до того, как он увиделся в парке с Мэдди, ему пришлось выдворять из «Морта» братьев Финли. Обычно для «общения» с подобными болванами он вызывал полицейских, но в тот вечер занялся Уэсом и Скутом лично. Никто не мог заподозрить парней в наличии мозговых извилин, но подраться они любили. С помощью бармена Майку удалось вытолкать их на улицу – и вот тут-то началась потасовка. Такого развлечения Майк не помнил с тех пор, как закончил школу.
Запустив пальцы в волосы, Майк подался вперед, упершись в стол локтями. С того вечера, когда Мэдди сказала, кем является на самом деле, он жил как в аду и не знал, как оттуда выбраться. Надеялся, что со временем станет легче. Но пока что ничего не изменилось. Что же ему делать? Мэдди та, кто есть. А он – Майк Хеннесси. Как бы ни любил он Мэдди, реальная жизнь – не сериал на женском ТВ-канале, который так любила смотреть Мэг.
Протянув руку, Майк придвинул к себе коробку из-под бумаги для ксерокса. Сняв крышку и заглянув внутрь, он увидел оранжевого цвета диск и стопку листов. На первой странице был заголовок: «Пока смерть не разлучит нас».
Мэдди сказала, что это – единственный экземпляр. Почему она отдала ему книгу? Трудиться, потратив столько сил и времени, нарываться на неприятности – и лишь затем, чтобы отдать ему свой труд после того, как он был завершен?
Майку не хотелось читать ее книгу. Он не хотел, чтобы прошлое снова засосало его. Не хотел читать о предателе-отце, о несчастной матери и том вечере, когда она переступила черту. А уж видеть фотографии, вникать в полицейские отчеты… Нет, он уже пережил все это. Зачем же воскрешать прошлое?
Майк уже взял крышку, чтобы закрыть коробку, но тут в глаза ему бросилась первая фраза.
«– Обещаю, бэби, что в этот раз все будет по-другому. – Элис Джонс взглянула на крошку-дочь, затем снова перевела задумчивый взгляд на дорогу. – Ты полюбишь Трули, это маленький рай на земле. И будь я проклята, но давно пора, чтобы Иисус кинул нам кусок получше.
Бэби ничего не ответила. Все это она уже слышала…»
Мэдди вставила кошачий DVD в проигрыватель и усадила Снежка на кошачью постельку перед телевизионным экраном. Еще не было десяти утра, а у нее уже голова шла кругом от кошачьих проделок.
– Будешь плохо себя вести, посажу в переноску и засуну в багажник машины.
– Мяу…
– Я серьезно. – Сейчас Снежок явно проходила пассивно-агрессивную фазу. Мяукала, чтобы ее выпустили. Мяукала, чтобы впустили в дом. Но стоило открыть дверь – удирала в противоположном направлении. Кошка могла бы проявить хоть каплю благодарности!
Она постучала пальцем по кошачьему носу.
– Я тебя предупреждаю. Ты играешь на моих последних нервах.
Мэдди встала и на цыпочках удалилась. Снежок за хозяйкой не пошла, потому что не отрываясь смотрела на экран, где уже вовсю чирикали длиннохвостые попугаи.
В дверь позвонили, и Мэдди пошла, чтобы поглядеть в дверной глазок. Накануне вечером она попрощалась с Майком и, если честно, не ожидала увидеть его снова. Но он стоял у ее порога и казался несколько взъерошенным. К тому же щеки и подбородок заросли щетиной.
Мэдди открыла дверь и увидела, что Майк держит коробку от бумаги для ксерокса. Ее сердце упало. Она так трудилась, а он даже не пожелал прочесть!
– Ты разрешишь войти?
Она открыла дверь пошире, потом закрыла за Майком. На нем была черная куртка «Норт Фэйс», а щеки под налетом черной щетины розовели от утренней прохлады. Он прошел за ней в гостиную и принес в ее дом аромат октябрьского воздуха и своего тела. Мэдди любила запах Майка и тосковала по нему.
– Твоя кошка смотрит телевизор? – Голос у него был грубоват – под стать внешнему виду.
– Удалось отвлечь на минуту.
Майк поставил коробку на журнальный столик.
– Я прочел твою книгу.
Мэдди взглянула на часы, висевшие над телевизором. Из любви к Майку она просила его прочитать книгу и уничтожить ее. А он, похоже, только просмотрел ее.
