— Кусочек лимона и сахар, пожалуйста. Одну ложечку. Сара-Джо все делала согласно ритуалу, который, как считала Алекс, зачах еще два поколения назад. И выполняла его тщательно и неспешно. Ее бледные, прозрачные руки плавно двигались. Теперь Алекс понимала, почему этот обычай угас в современной Америке. Просто ни у кого нет времени.
— Бутерброды, пожалуйста. Они с огурцом и сливочным сыром.
— В таком случае, непременно, — улыбнулась Алекс. Положив на маленькую тарелочку бутерброд и два пирожных, Сара-Джо передала ее Алекс, которая уже расстелила на коленях кружевную салфетку.
— Спасибо.
Алекс отпила чаю и объявила, что он выше всяких похвал. Бутерброд представлял собой тонюсенький ломтик хлеба без корки, на которой было намазано что-то прохладное и маслянистое. Она боялась, что желудок ее грубо заурчит, жадно поглощая крохотную порцию. Ведь завтрак она проспала, а обедать перед тем, как идти в гости, ей показалось излишним.
Попробовав пирожного, она спросила:
— Вы часто навещаете родных в Кентукки? Хозяйка налила себе чаю по собственному вкусу и медленно помешивала его.
— Я была там только дважды — на похоронах родителей.
— Простите, я не хотела затрагивать такую грустную тему.
— У меня никого не осталось, кроме Ангуса и Джуниора. Но ведь любой человек с мало-мальским характером рано или поздно свыкается с утратами. — Она поставила чашку с блюдцем на стол так осторожно, что фарфор даже не звякнул. Не поднимая головы, она исподлобья посмотрела на Алекс. — А вы никак не можете, да?
Алекс положила обратно на тарелку недоеденное пирожное, чувствуя, что разговор подошел к тому, ради чего ее и пригласили на чай.
— Никак не могу чего?
— Никак не поймете, что мертвых лучше не тревожить. Линия фронта была определена. Алекс поставила чайный прибор обратно на серебряный поднос, даже убрала с колеи тонкую, как паутина, салфетку.
— Вы имеете в виду мою мать?
— Именно. Ваше расследование, мисс Гейтер, расстроило жизнь моей семьи.
— Приношу извинения за беспокойство. Однако причинять его меня вынуждают обстоятельства.
— Какие-то подонки бесчинствовали в нашем имении, жизнь и здоровье всех лошадей, и наших, и чужих, а значит, и самое наше существование, были в опасности.
— Очень неприятное происшествие. Не могу передать вам, как мне жаль, что это произошло, — сказала Алекс в надежде, что Сара-Джо ее поймет. — Но поверьте, я не имела к этому никакого отношения.
Стараясь подавить неприязнь и негодование, Сара-Джо глубоко вздохнула. При этом заколыхались обрамлявшие ее шею рюши. Ее враждебность ощущалась так явно, что Алекс вновь подумала, какая же причина побудила ее устроить этот чай? Желание извиниться было всего лишь уловкой. Очевидно, Сара-Джо хотела выплеснуть давно копившееся раздражение.
— Что вы знаете о своей матери и ее отношениях с Джуниором и Ридом Ламбертом?
— Только то, что рассказывала мне бабушка, да еще кое-что я узнала здесь, в Пурселле, из разговоров с людьми.
— Они были не разлей вода, — сказала Сара-Джо тихим, задумчивым голосом, и Алекс поняла, что та погружается в мир своих личных воспоминаний. — Маленькая тесная компания. Увидишь одного, значит, и двое других рядом.
— Да, я заметила это на любительских снимках в школьных альбомах, где они были застигнуты врасплох. Там много фотографий этой троицы.
Алекс провела немало времени, рассматривая фотографии на глянцевых страницах школьных ежегодников, надеясь найти хоть какую-нибудь ниточку, хоть что-нибудь, что могло бы помочь расследованию.
— Я не хотела, чтобы Джуниор дружил с ними, — рассказывала Сара-Джо. — Рид был хулиганом и к тому же сыном известного в городе пьяницы. А ваша мать… ну, в общем, мне по многим причинам не хотелось, чтобы он с ней сближался.
— Назовите хотя бы одну.
— В основном из-за того, что было между нею и Ридом. Я знала, что Джуниор всегда будет на вторых ролях. Меня раздражала сама мысль о том, что она будет выбирать. Она была недостойна права на выбор, — сказала Сара-Джо с горечью. — Но что бы я ни говорила, Джуниор обожал ее. Случилось то, чего я так боялась, — он влюбился. — Она вдруг проницательно взглянула на гостью. — И у меня есть неприятное предчувствие, что теперь он влюбится в вас.
— Вы ошибаетесь.
— О, я уверена, вы-то уж позаботитесь, чтобы так и случилось. Вероятно, Рид тоже влюбится. И снова выстроится треугольник, не правда ли? Разве вам не хочется, подобно ей, натравить их друг на друга?
— Это не правда!
Глаза Сары-Джо злобно сузились.
— Ваша мать была распутной.
До этого момента Алекс старалась подбирать слова осторожно. Но, поскольку хозяйка дома оскорбила ее покойную мать, она отбросила все светские условности.
— Это клевета, миссис Минтон, и я ее решительно отвергаю.
Сара-Джо пренебрежительно махнула рукой.
— Тем не менее это правда. С первой встречи я поняла, что она заурядна и груба. Да, она была недурна собой, такая яркая, броская, вроде вас. — Она окинула Алекс критическим взглядом. Алекс так и подмывало встать и уйти. Единственное, что удерживало ее на этом тонконогом стуле, была надежда, что Сара-Джо нечаянно проговорится и она узнает что-нибудь важное.
— Ваша мать смеялась слишком громко, играла слишком азартно, любила слишком сильно. Для нее чувства были все равно что бутылка для пьяницы. Она чрезмерно поддавалась им и не умела себя контролировать.
— Значит, она была искренней, — с гордостью сказала Алекс. — Мир, наверное, стал бы лучше, если бы люди открыто выражали свои чувства.
Сара-Джо пропустила ее замечание мимо ушей.
— Уж она-то знала, как расположить к себе мужчину, — продолжала Сара-Джо. — Седина была кокетлива от природы. Все мужчины влюблялись в нее. Благодаря ее стараниям, конечно. Ведь ради этого она была готова на все.
Это было уж слишком.
— Я не позволю вам унижать женщину, которая уже не может себя защитить. Это отвратительно и жестоко с вашей стороны, миссис Минтон. — В комнате, где вначале, казалось, веяло оранжерейной свежестью, теперь вдруг стало невыносимо душно. Надо было выбираться оттуда, и поскорее. — Я ухожу.
— Нет, подождите. — Сара-Джо поднялась вслед за Алекс. — Седина любила Рида со всей страстью, с которой была способна любить кого-то еще, кроме себя.
— А вам-то что до этого?
— Она хотела заполучить и Джуниора и дала ему это понять. У вашей бабушки — вот уж глупая женщина — просто голова кружилась при мысли о возможном браке наших детей. Как будто я позволила бы Джуниору жениться на Селине, — усмехнулась она. — Мерл Грэм даже однажды позвонила мне, ей хотелось, чтобы мы, будущие родственники, почаще встречались и поближе познакомились друг с другом. Господи, да я бы скорее умерла! Она же была телефонисткой. — Сара-Джо презрительно рассмеялась — Ни под каким видом не могла Седина Грэм стать моей невесткой. Я прямо сказала об этом и вашей бабушке, и Джуниору. Он дулся и хныкал из-за этой девчонки, пока не вывел меня из терпения. — Она подняла свои маленькие кулачки, как будто и сейчас еще не могла успокоиться. — Ну почему он не видел, что она всего лишь эгоистичная расчетливая сучка? А теперь еще вы!
