— Извини, — пробормотала она.
— Честно говоря, мне чертовски хочется узнать ответы на вопросы, которые преследуют меня почти двадцать лет. Я хочу с этим покончить раз и навсегда. Когда мы узнаем правду, я тебя покину, и ты сможешь и дальше быть маленькой идеальной Макдауэлл, только теперь ты будешь знать, что ты — одна из них.
Кэролин молча смотрела на Алекса. К концу речи голос его зазвучал холодно и отстраненно.
— Куда же ты пойдешь? — грустно спросила она.
Если он и услышал печаль в ее голосе, то не подал виду.
— А туда, детка, куда меня приведут мои милые пузатенькие миллионы, — ответил он и скрылся вверх по лестнице.
День выдался солнечным, но ветреным. Кэролин распахнула окна, чтобы наполнить старый дом свежим дыханием весеннего ветра, и теперь он носился вслед за ней, пока она не спеша обходила комнаты, рассматривая их новым взглядом.
Из всех фамильных резиденций, включая апартаменты на Парк Авеню и имение в южном Вермонте, этот дом больше всех отражал истинный дух Макдауэллов. Его заполняли семейные реликвии, портреты членов семьи, мебель, накопленная целыми поколениями Макдауэллов. Казалось, построенное далекими предками жилище, к которому она раньше не считала себя по-настоящему причастной, должно было бы измениться. Кэролин ожидала, что теперь, когда она знала, что имеет полное право здесь находиться, она почувствует, что наконец-то обрела родной дом.
Однако ничего такого не произошло. Вглядываясь в портрет мужчины, который, по сути, приходился ей дедушкой, она не ощущала к нему никаких родственных чувств. Командор Макдауэлл был заносчивым, суровым стариком, и старшая дочь Салли характером удалась в отца. Кэролин смотрела ему в глаза и ничего не чувствовала.
Она села в кресло времен первых колонистов, в которое раньше ни за что бы не осмелилась сесть. Оно оказалось обычным старым деревянным креслом, скрипучим и ужасно неудобным.
Она получила то, к чему всегда стремилась — свою собственную семью, как раз в тот момент, когда потеряла самого близкого человека. И надо же такому случиться, что когда ее мечта сбылась — она совершенно ничего не чувствовала. У нее не было желания становиться Макдауэллом. После всех этих лет ей хотелось быть только самой собой.
Когда зазвонил телефон, Кэролин автоматически потянулась к нему, но вовремя отдернула руку. На том конце провода могла оказаться Салли, но ведь она умерла. А может, это звонила Пэтси, привыкшая говорить на приподнятых тонах слегка заплетающимся языком. Или же Уоррен, пытавшийся казаться внимательным, либо, наоборот, не скрывавший равнодушия. Интересно, как бы он отреагировал, если бы она назвала его отцом? Наверняка, пришел бы в ужас.
Кто бы ни был на другом конце провода, он не собирался легко сдаться. Телефон замолк, однако две минуты спустя зазвонил снова. Звук был на удивление противным и таким пронзительным, что достигал дальних уголков огромного дома. Кэролин с отвращением смотрела на телефон, ожидая, когда же он, наконец, замолчит. После третьей попытки наступила блаженная тишина.
Она услышала, как Алекс спустился вниз по задней лестнице, но не сделала попытки его найти. Из окна открывался вид на залив, и Кэролин вдруг отчаянно захотелось перенестись на двадцать лет назад, когда Алекс еще не исчез и не возродился вновь, когда она еще не знала всех этих тайн.
Она слышала стук выдвигаемых ящиков и шуршание бумаги, но продолжала сидеть неподвижно. Может быть, если она закроет глаза, то сможет вернуться в прошлое. Или хотя бы на короткое время сможет себя убедить, что это произошло на самом деле.
Вот только ей ли не знать, что двадцать лет назад на острове тоже было неспокойно. В дом заявилась Пэтси с новым любовником, и Салли с Уорреном даже не старались скрыть своего недовольства. Поговаривали, что у него имелись связи с криминальным миром, но Пэтси была влюблена по уши, она так и лучилась от счастья и отказывалась слушать, когда ее предупреждали об опасности.
Не следует забывать о том, что Джордж и Тэсса тогда тоже были на острове. Сестрица со своими друзьями все время пропадала в местном клубе, совершенно не обращая внимания на Кэролин, хотя была с ней одного возраста. А Джордж — заносчивый маленький ханжа — все время высматривал, вынюхивал и с готовностью доносил о новых проделках Алекса, да и вообще обо всем, что удалось подсмотреть.
Ну и конечно, следует упомянуть о самом Алексе. Да как она вообще могла думать о тех временах, как о счастливых, когда все ее мечты были связаны с ним одним? Она томилась по нему так страстно, что эти чувства до сих пор находили отклик в ее душе. Кэролин легко могла призвать их обратно, припомнив тупую боль в низу живота, трепет в груди и волшебные грезы о его губах.
Она рассмеялась от внезапно охватившего ее горького прозрения. Нечего удивляться, что она так легко вспомнила свою девичью одержимость Алексом. С возрастом ничего не изменилось. Наоборот, все фантазии вернулись, они стали даже сильней, чем прежде. Кэролин поступила глупо, попавшись ему на удочку, а ведь она всегда старалась быть такой внимательной, такой осторожной. Ей следовало помнить о том, что Алекс до сих пор имел над ней власть.
Он появился в дверях с пачкой бумаг в руке.
— Над чем это ты смеялась?
— Над собой, — отрезала Кэролин. — Вот уж никогда не думала, что могу быть такой дурехой. — Она не собиралась развивать эту тему дальше, под пристальным взглядом его раскосых славянских глаз она чувствовала себя дурой вдвойне. — Что ты ищешь?
— Информацию. Зацепки, намеки, доказательства.
— Какие доказательства?
— Откуда я взялся. Моя настоящая мать умерла, а ее семья даже не догадывалась, что она была беременна. Но я уверен, что она провела лето в Виньярде.
— А тебе не все равно?
Он пожал плечами.
— Просто любопытно. Вот уже восемнадцать лет я знаю, что Салли мне не родная мать, но я как-то не задумывался над тем, что за женщина подарила мне жизнь.
Старое кресло ее предков было на редкость неудобным. Кэролин встала и прошла к скамеечке под угловым окном.
— Может, ты расскажешь, что с тобой приключилось?
Он остался стоять в дверях.
— А ты хочешь услышать?
— Да.
Алекс холодно улыбнулся и бросил бумаги на стол. Он не удостоил вниманием старинное кресло — ребенком он на него садился, чтобы позлить Уоррена, но сейчас дядюшки рядом не было. Он опустился на тонконогий стул, и тот негодующе заскрипел под его весом.
— К сожалению, у меня нет ответов на многие вопросы, да в общем-то никогда и не было. Я помню, как угнал автомобиль, как меня поймали с поличным. Помню, как Салли и Уоррен кричали на меня. Они уже были на пределе после инцидента с новым дружком Пэтси, поэтому мой проступок оказался последней каплей.
