И все же Алессандра не собиралась первой подходить к нему. Если бы Гарри подошел сам и извинился, тогда другой разговор, но сделать первый шаг… Нет, на это она не согласна. Позволить себе с Гарри нечто большее, чем обычную дружбу, было бы для нее просто несчастьем.
Она не даст себе полюбить его. Никогда и ни за что.
— Я купила в булочной сливочного печенья. — Миссис Герти открыла жестянку с печеньем как раз тогда, когда Алессандра заканчивала мыть посуду. — Вам надо съесть не менее сорока штук, чтобы хоть чуть-чуть поправиться.
— О нет, я не смогу, потому что я не голодна, — произнесла Алессандра не очень убежденно. Миссис Герти не поверила ей.
— Тогда положу вам немного в сумку. Я ведь не смогу уговорить вас выпить со мной кофе. Да?
— Сожалею. И все же я благодарю вас.
Алессандра закончила мыть посуду и сняла резиновые перчатки, которые миссис Герти настойчиво убеждала ее надевать, чтобы не испортить руки. Пора было бежать по следующему заданию, в другой дом, потом в следующий… Она жалела, что не сможет остаться и составить компанию пожилой даме: миссис Герти поговорить с кем-то было необходимо даже больше, чем навести чистоту.
— Боюсь, мне также не удастся соблазнить вас прогуляться со мной и Хантером, — вздохнула миссис Герти.
— К сожалению, это так.
Миссис Герти весила около восьмидесяти фунтов и очень походила на птичку. Ее огромная собака Хантер весила примерно на двадцать фунтов больше. Алессандре приходилось каждый раз с осторожностью проходить мимо обнесенного оградой внутреннего дворика, чтобы попасть в дом. Когда она шла туда в первый раз, то при виде собаки остановилась как вкопанная, потом повернулась и бросилась в офис «Веселых горничных», чтобы ее направили в другое место. Но тут ей пришло в голову, что за ней наблюдает Гарри из своей машины; она должна была доказать ему, что может справиться с любыми обстоятельствами, и, набрав в грудь воздуха, прошла-таки мимо Хантера и осталась жива. К настоящему моменту ей удалось пережить это потрясение уже семь раз.
— Миссис Герти, сегодня вечером я иду в гости на обед к подруге. Это Мардж Новик. Вы ее знаете? Она преподает в колледже английский язык. Мы собираемся заказать пиццу и салат, а потом, возможно, возьмем фильм напрокат. Уверена, она будет в восторге, если вы составите нам компанию.
Пожилая дама отвернулась, делая вид, что совершенно поглощена своим занятием: она обирала воображаемые сухие лепестки с куста африканских фиалок.
— Право, я даже не знаю…
— Почему бы нет? — Алессандра хорошо представляла, что такое одиночество. — Я не приму вашего отказа. Заеду за вами около семи, договорились?
Миссис Герти прослезилась:
— Это так мило. Благодарю вас, Элис.
— Мои друзья называют меня Элли, — сказала Алессандра.
Она вышла и, проходя мимо двора, где обитал Хантер, заставила себя остановиться и посмотреть собаке в глаза, темно-карие и умные. Пес вопросительно склонил голову набок и, затрусив к ограде, помахал обрубком хвоста. Похоже, он узнавал ее и она ему нравилась. Но как только Хантер залаял, Алессандра отпрыгнула и сердце ее бешено заколотилось. Она помчалась по подъездной аллее, вскочила в кабину фургона, на котором развозила продукты, и стремительно захлопнула за собой дверцу.
Внезапно она почувствовала, что сидит на чем-то очень неудобном. Это оказался пухлый конверт, внутри которого Алессандра обнаружила карту социальной помощи с именем Элис Плоткин и около четырех тысяч долларов в хрустящих новых стодолларовых купюрах. К внутренней стороне конверта была пришпилена записка: «Не пользуйся старым номером своего страхового полиса». Ни «Дорогая Элли», ни «С любовью, Гарри», но она и так поняла, что деньги от него. В боковое зеркало Алессандра видела, что Гарри припарковался примерно на сорок футов дальше ее грузовика. Она взяла страховой полис и аккуратно уложила вместе с бумажником в футляр для перчаток, потом вышла из машины и, подойдя к машине Гарри, бросила конверт сквозь открытое окно машины ему на колени.
— Мне не нужны твои деньги, — небрежно сказала она. Гарри пожал плечами:
— Как угодно. Я думал, тебе будет приятно снять квартиру в лучшей части города.
— Представь, мне очень нравится моя квартира. Но все равно благодарю.
Эта квартира принадлежала ей, и только ей. Она сама ее выбрала и сама оплачивала. Приятное чувство — чувство независимости, пусть даже квартира и не походила на Тадж-Махал.
— Было бы лучше, если бы ты имела немного денег и поставила несколько дополнительных надежных замков, а также надежные запоры на окна.
Гарри выглядел ужасно — под глазами мешки, лицо серое от усталости. Казалось, он не спал целую неделю и столько же времени не брился.
— Да, верно. — «Я по-прежнему чувствую себя в опасности, но это мой кошмар, а не твой».
Гарри поднял глаза, осмотрел ее форменную майку с короткими рукавами и символом «Веселых горничных», грязные джинсы и цветной платок, которым она повязывала голову, чтобы волосы не лезли в глаза.
— Ты слишком много работаешь и скверно выглядишь.
— Да, но это мое прикрытие, разве ты забыл? Господи, Гарри, ты всегда умеешь сказать что-нибудь приятное и к месту. Я действительно слишком много работаю, но это не твое дело. — Алессандра скрестила руки на груди. — Лучше скажи, когда ты перестанешь преследовать меня?
— Дело не в том… Просто мне нужно знать, что ты в безопасности. Прости, но я обязан хорошо выполнять свою работу.
— Я перестала быть твоей подопечной, как только мы выехали из Нью-Йорка.
Гарри провел рукой по лицу.
— Я должен туда вернуться, но… — Он покачал головой и издал какой-то странный звук, означавший, должно быть, крайнее раздражение. — Не знаю, почему меня преследует какое-то непонятное, мистическое чувство. Должно случиться что-то скверное, и это сводит меня с ума. Тротта никак не может знать, что ты здесь. Я это понимаю, и все-таки…
— Может быть, это чувство не имеет отношения ко мне, — сказала Алессандра. — Может быть, ты подсознательно ощущаешь, что если уедешь, то уже никогда не восстановишь отношений с Шоном. Послушай, Гарри, сегодня вечером я обедаю у Мардж. Почему бы нам не…
Он предостерегающе поднял руку:
— Не начинай сначала. Занимайся своими делами и не суй нос в мои. Ты не можешь меня спасти. Я определенно решил уехать в понедельник, а пока побуду здесь четыре дня.
— Ты собираешься… — Алессандра сглотнула и попыталась начать сначала:
— Я надеюсь, ты скоро вернешься повидать своих ребятишек.
«И меня», — подумала она, но не смогла произнести этих слов вслух.
