– Я и сама не могу, – сказала Алисса. – Спасибо за откровенность.
– Вы его любите? – вдруг спросила Элейн.
Алисса замолчала, и женщина засмеялась опять:
– Извините. Это, разумеется, не мое дело. Пожалуйста, скажите ему, чтобы поберег себя. И пусть лучше сдастся властям. И передайте, что я его люблю.
– Передам, – пообещала Алисса и отключилась. А она любит его?
Слишком много плохого произошло между ней и Сэмом. Когда-то Алисса была очень близка к тому, чтобы полюбить его по-настоящему. А потом была боль и обида, и очень много глупых ошибок. И куда теперь девать весь этот багаж, способный погубить любые отношения? Разве они смогут от него избавиться?
Алисса считала, что нет, и потому боялась приближаться к Сэму.
Другое дело – Ринго. Маленький мальчик, открытый любви настолько, что сумел найти ее в цветной семье, хотя его собственный отец и был расистом. Ринго, которому пришлось столько вытерпеть, что он захотел забыть собственное имя, стать другим человеком…
Ринго она, наверное, смогла бы полюбить.
– Так куда вы собрались? – спросил Джулз Кэссиди у Джины, которая сидела откинувшись на спинку и закрыв глаза. – В Европу?
– Я все испортила, да?
Сначала все шло отлично, и она вроде бы почти добилась своего, но потом – когда Макс попытался закончить разговор – сорвалась и растеряла завоеванное преимущество.
Господи, так тошно, что даже живот ноет.
– Ну-у, вы нагнали на него страху, – засмеялся ее спутник. – Если вас это утешит, могу сказать, что никогда не видел Макса таким перепуганным.
Джина открыла глаза. В мелькающем свете фонарей Джулз показался ей слишком юным для агента ФБР.
– Вы давно с ним работаете?
– Пару лет.
А, кроме того, Джина только сейчас заметила, что он очень красив. Можно сказать, красивее ее самой. Собственно, находились люди, которые отказывались считать Джину красавицей: у нее был крупный нос, выдающий итальянское происхождение, и слишком большой рот для лица, которое тоже нельзя было назвать маленьким. В Джине вообще не было ничего маленького. Только, пожалуй, уши. Изящные, женственные уши. Почти всегда прикрытые волосами.
– Вы были с ним в Казбекистане? – спросила она.
Джулз взглянул на нее большими темными глазами из-под густых ресниц.
– Был, но меня не было в наблюдательном центре, когда вас насиловали.
Bay! Неужели он произнес запрещенное слово вслух? Без всяких пауз и заиканий! Молодец!
– Спасибо, – сказала Джина.
– Наверное, вас это здорово достало, да? Всякие там ритуальные умолчания? А слон в углу комнаты тем временем все растет и растет…
– Я вас люблю, – призналась Джина. – Женитесь на мне.
Джулз расхохотался.
Он и серьезным был дивно хорош, а уж когда смеялся, становился в десять раз краше. И все-таки он в подметки не годился Максу, с его крючковатым носом, усталыми складками на лице и карими глазами, заглядывающими прямо в душу.
– Я бы с удовольствием, – сказал Джулз, – хотя бы ради того, чтобы напарить шефа.
– А-а, – отмахнулась Джина, – как будто его это волнует. – Вот и сейчас он отправил ее домой с этим молодым красавцем без обручального кольца на пальце, будто хотел сказать: иди, девочка, поиграй с мальчиками своего возраста.
Джулз еще раз оглянулся на нее:
– А вы в курсе, что в Казбекистане он пробил кулаком стену?
– Макс? – не поверила Джина.
Джулз кивнул:
– Да. В ночь перед тем, как ситуация реально протухла. Макс-то понимал, что должно произойти, и требовал захвата самолета, но Вашингтон, как всегда, решил подождать. Макс просто кипятком ссал. Вы уж простите за метафору, но по-другому и не скажешь. Вот тогда он на минутку соскочил с тормозов и расфигачил стену. – Еще один короткий взгляд. – Иногда с ним такое бывает.
Макс. Соскочил с тормозов? В это трудно поверить. Или все-таки…
– А можно заставить его соскочить с тормозов?
– Ну, дорогуша, по-моему, сегодня вам это почти удалось.
«Почти» не считается.
– А вы знакомы с его подружкой? – спросила Джина, уже заранее представляя себе то, чего совсем не хотела представлять: Макс разговаривает с кем-то, смеется, обнимает за плечи, его глаза загораются…
Джулз почему-то засмеялся.
– Если Макс втюхивал вам, что у него есть подружка, то считайте это как бы гиперболой. Потому что он ни с кем сейчас не встречается. Ну, по крайней мере, в традиционном смысле.
– В традиционном?.. Он что, голубой?
Джулз оглянулся на нее:
– Я не это имел в виду. Нет, он точно не голубой. Знаете, вообще-то я не должен с вами все это обсуждать.
– А что вы имели в виду? Что значит не «в традиционном смысле»?
Джулз молчал.
– Пожалуйста! – взмолилась Джина.
Он вздохнул:
– Ну, вообще-то у него кое-кто есть. Они с Максом уже несколько лет кругами ходят друг вокруг друга. Пока у них ничего не получилось, и, скорее всего, ничего и не получится, потому что она его подчиненная, а Макс никогда не нарушает правила, но больше я вам ничего не скажу, потому что мы вроде как сплетничаем, а у нас не принято сплетничать о коллегах и особенно – о боссе. То же самое, что сплетничать о Боге. И тем, кто хочет задержаться в Райском саду, этого лучше не делать. А я хочу. Даже очень.
– Говорят, что он лучший переговорщик…
– Он лучший. Точка, – перебил ее Джулз. – У него уникальные мозги, он справедливый, он честный, и он умеет добиваться своего. И практически живет на работе, потому что она для него – все. И им движет не только честолюбие, но и принципы. Он лучший начальник из всех, с кем мне приходилось работать, потому что он сам всегда на линии огня. Я что угодно сделаю ради того, чтобы остаться в его отделе. И готов выполнить все, о чем он меня попросит. Все. Даже умереть.
Кажется, он говорит серьезно.
Некоторое время они ехали молча, но, когда Джулз остановился на светофоре, Джина не выдержала:
– Ее зовут Алисса, да?
Лицо Джулза ничего не выражало. Это-то его и выдало. Раз он так старается скрыть реакцию, значит, есть что скрывать.
– Можете не отвечать, я и так знаю. Я кое с кем говорила в прошлом году. – На самом деле Джина наводила справки у старшей сестры своего друга, которая работала в Пентагоне и пару раз встречала Макса Багата. Это случилось в тот самый момент, когда пересуды об их романе с Алиссой достигли апогея. – Вы ее знаете? Ничего не говорите! Просто кивните: да или нет?
На светофоре зажегся зеленый, а Джулз засмеялся.
Джина решила, что это означает «да».
– Она действительно такая классная, как говорят?
Джулз закатил глаза:
– Послушайте, а если я отвечу, вы скажете, куда собираетесь уехать?
