он.
– Нужно. Сколько будет стоить готовый паспорт?
– Десять тысяч, – задумчиво сказал Даниель.
– Вот видишь. Нам нужно это сделать, – продолжила я и показала ему содержание мешочка. – Ричард может объявить, что украшения украдены.
– О, да тут целое состояние. Они настоящие?
– Да.
– В таком случае предлагаю тебе выбрать то, что мы продадим сегодня. Недалеко от Центрального вокзала есть ломбард, они там не очень тщательно проверяют паспорта. Остальное продадим в Лондоне, если будет нужно. В любом случае в путешествии лучше не иметь при себе много наличности.
– Хорошо. Я еще кое-что нашла.
Я протянула ему черный блокнот, Даниель открыл его.
– Откуда это у тебя?
– Он лежал в закрытом ящике в кабинете Ричарда. Как ты думаешь, что это?
– Это номера счетов, – сказал он, закрывая блокнот. – Тебе нужно уладить еще что-нибудь?
– Нет, но я еще не завтракала.
– В таком случае, – сказал, улыбаясь, Даниель, – думаю, нам нужно сходить и по-настоящему хорошо поесть в последний раз.
Мы зашли в азиатский ресторан и сели за столик, который не было видно с улицы. Даниель рассказал мне, что нашел недорогой хостел в южном Лондоне, где мы сможем жить, и выяснил, сколько примерно стоят билеты. Так как у меня не было настоящего паспорта, лучше всего было сначала на поезде отправиться в Париж, а потом уже – на пароме в Англию. На работе он сообщил, что заболел, и как только у нас будет точный план, он сразу же попросит отпуск. Если его не дадут, он уволится.
Как только Даниель встретится со своим человеком, который поможет нам с паспортом, мы отправимся в маленький домик в северном Сконе, где сможем дождаться паспорта. Если мы выключим телефоны и не будем пользоваться кредитными картами, никто не сможет нас выследить. Как только паспорт будет готов, мы отправимся на Центральный вокзал Копенгагена, а потом – на юг.
Я подумала, что все это звучит как четкий план, и взяла Даниеля за руку под столом. Я была так рада сидеть рядом с ним, рада тому, что впереди нас ждало удивительное приключение, но в то же время ощущала тревогу. Возможно, было очень наивно полагать, что мы двое, совсем не зная друг друга, справимся со всем этим? Переедем в другую страну? Начнем все заново? Но стоило лишь взглянуть на него, и тревожные мысли исчезали. А вот от угрызений совести мне избавиться не удавалось. Очень несправедливо было бросать Ричарда вот так, ничего не объяснив. Мы ведь прожили вместе почти год.
Я сказала Даниелю, что хотела позвонить ему и объясниться, но он лишь покачал головой и напомнил мне слова Ричарда. Что он угрожал мне, что у него есть оружие.
– Я встречал немало таких парней, – сказал Даниель. – Они не умеют проигрывать и сделают все что угодно, чтобы добиться своего. Нельзя рисковать.
В глубине души я понимала, что он прав. Я не могла даже представить себе, что будет, если мы случайно наткнемся на Ричарда.
После еды Даниель ушел один, он не хотел, чтобы человек, который будет делать паспорт, видел меня. Меня больше не пугало то, что у Даниеля были такие знакомые. Важно, что он оставил эту жизнь за собой. Да, меня поразили некоторые поступки, которые он совершил в подростковом возрасте, но я была благодарна ему за откровенность. Все люди заслуживают второй шанс, особенно те, кому нелегко пришлось в детстве. И все-таки внутри меня я слышала голос Ричарда. «Разве ты не понимаешь, что он просто дурит тебя, что ему нужны только мои деньги?»
Примерно через час Даниель вернулся в ресторан.
– Все в порядке. – Он улыбнулся.
Город освещало осеннее солнце, мы вышли на улицу, возбужденные тем, что ждало нас впереди. Даниель кое-что забыл дома, а так как на часах было без четверти два, времени нам хватало. Я задрожала от удовольствия, когда он взял меня за руку, мне так хотелось, чтобы мы остались вдвоем, чтобы могли ласкать друг друга так, как делают по-настоящему любящие люди. Даниель – тот человек, с которым я хотела бы разделить жизнь. Не важно, где мы сможем устроиться в Лондоне, не важно, придется ли нам считать каждую крону, мы будем вместе.
Мы зашли в подъезд, поднялись по лестнице, но остановились, когда заметили перед дверью Даниеля какого-то человека. Я сразу же узнала этот пиджак. Когда Ричард повернулся к нам, меня словно обдало ледяной волной.
– Я искал тебя, – сказал он, и я не смогла понять, злится он или беспокоится.
Я так удивилась, увидев Ричарда, что онемела. Я не понимала, как ему удалось так быстро нас найти.
Даниель подошел к двери и открыл ее.
– Заходи, – сказал он мне, но Ричард преградил нам путь.
– Не знаю, что ты делаешь, но этому человеку доверять нельзя. Оливер пробил его по базе.
– Пробил? – удивилась я.
– Мой приятель вчера вас сфотографировал.
Взгляд Ричарда был очень серьезным. Он протянул мне руку.
– Оливер сразу же узнал его. Он не студент, он преступник. Что бы между вами ни происходило, тебе нужно пойти со мной.
Я почувствовала тяжесть в груди, я не знала, что сказать.
– Линнея, – требовательно сказал Даниель, кивая в сторону квартиры.
Ричард повернулся к нему.
– Она не пойдет с тобой.
– Это не тебе решать.
– Мы уходим, – сказал Ричард и взял меня за руку.
– Нет, я не хочу.
Он посмотрел на меня, и я почувствовала его неприязнь. Я попыталась вырвать руку, но не смогла освободиться.
– Не хочешь? Он опасен!
– Отпусти ее, – сказал Даниель и взял меня за локоть.
– Не вмешивайся, – зашипел Ричард, притягивая меня к себе.
Я была настолько шокирована всем происходящим, что не понимала, что мне делать. Я попыталась освободиться и, как только Ричард ослабил хватку, бросилась в квартиру.
– Мы не хотим с тобой ссориться. Просто уходи, – сказал Даниель, отступая в коридор, но Ричард пошел за ним и толкнул его так, что Даниель чуть не упал.
– Отпусти мою девушку сейчас же.
Он еще раз толкнул Даниеля, тот упал на комод, на пол полетели все лежавшие на нем вещи.
– Она останется здесь, – сказал он, напирая на Ричарда и пытаясь вытолкнуть его из квартиры. Ричард сопротивлялся.
Они толкались в узком коридоре, перевернули стойку для обуви, сбросили со стены куртки, Даниелю удалось сделать шаг назад и ударить Ричарда в лицо.
Ричард зашатался и схватился за рот, кровь сочилась из разбитой губы. Его глаза потемнели, шея напряглась.
– Он пытается обдурить тебя. Разве ты не понимаешь? – невнятно
