именно мне стоит рассказывать.
А что, если Даниеля обвиняют в чем-то еще, что, если знакомые Ричарда посадили его за то, чего он не совершал?
Меня все еще мучают воспоминания о нашей последней встрече с Ричардом. О том, что я действовала у него за спиной, ни в коем случае рассказывать нельзя. Он мне доверял, а я его обманула. Я думаю о его словах, что Даниель пытается меня обдурить, но я знаю, что это неправда. Если бы Даниеля интересовали только деньги Ричарда, он бы забрал украшения и давным-давно исчез.
Я прохожу по улице Дьекнегатан на юг, перехожу через канал, миную Латинскую школу Мальмё и подхожу к полицейскому участку. Он находится на нижнем этаже трехэтажного дома из серого бетона с внешними вентиляционными отверстиями из серебристого пластика.
От одного вида этого здания у меня в животе все переворачивается. Я останавливаюсь. Мысли мелькают в голове. Как бы мне хотелось сохранять спокойствие. Что мне сказать полиции, чтобы они отпустили Даниеля? Чтобы мы собрали вещи и уехали в Лондон, подальше от Мальмё? Потом я вспоминаю об Оливере, который, скорее всего, находится где-то в этом здании, и еще выше поднимаю воротник куртки, чтобы спрятать лицо.
Я волнуюсь о том, как отреагирует Ричард, если мы снова встретимся. Возможно, мы все сделали неправильно. Возможно, если я поговорю с ним, попрошу прощения, объясню, почему я его бросила, извинюсь за то, как я это сделала, он успокоится и сможет жить дальше.
Но сначала мне нужно сообщить полиции, что меня никто не похищал, потому что мысль о том, что Даниель сидит в тюрьме из-за меня, невыносима.
Betty92, точнее, Алисия – так ее зовут по-настоящему – мешает ложечкой кофе. Ее длинные пепельные волосы собраны в высокий хвост, на ней выглаженная белая блуза, маникюр безупречен. Маленькие жемчужные сережки подчеркивают фарфоровую гладкость кожи. Но, несмотря на ее прекрасную внешность, я чувствую ее тревогу. Я понимаю, что она сомневалась, стоит ли общаться со мной.
Мы сидим в кафе, которое она выбрала. Снаружи осень вступила в свои права. Первые желтые листья падают на землю, прохожие укутались в воротники своих курток.
– То есть ты встречалась с Ричардом Бофорсом? – осторожно спрашиваю я.
Алисия смотрит в пол.
– Да, – тихо отвечает она.
– Давно?
– Мы расстались перед прошлым Рождеством, – говорит она и вынимает ложечку.
Я киваю, я хочу двигаться дальше, но не хочу ее пугать. Даниель сидит в заключении уже четверо суток, и я единственная, кто может ему помочь.
– Ты написала, что опыт был не из приятных.
Она выпрямляется и закусывает нижнюю губу.
– Я понимаю, что тебе нужно, – говорит она. – Но я не уверена, что могу пригодиться.
– Почему?
– Потому что я не хочу иметь с ним никаких дел.
– С Ричардом?
– Да. Это была ошибка. Мне очень жаль.
Она берет в руки сумочку, но я успеваю перехватить ее руку, пока она встает.
– Пожалуйста, – прошу я. – Не нужно говорить с полицией, поговори со мной.
– Я не знаю, смогу ли я все исправить, – вздыхает она.
– Подумай о Линнее, – быстро говорю я. – Что, если он что-то с ней сделал? Разве тебе не кажется, что она заслужила, чтобы все выяснилось?
Алисия ерзает на стуле. От выражения муки на ее лице мне становится стыдно, но я должна узнать, что она скрывает.
– Ладно, – говорит она наконец. – Я все расскажу тебе, но только тебе.
– Спасибо. То есть вы были вместе?
– Да, два года. И сначала все было прекрасно. Он казался очень серьезным, очень быстро сказал, что любит меня, предложил мне переехать к нему. У меня тогда только что закончились предыдущие отношения, мне надоели мужчины, которые не хотели обязательств, так что Ричард казался слишком хорошим, чтобы быть правдой. Он воплощал в себе все, о чем можно мечтать: заинтересованный, щедрый, заботливый. И я клюнула на его наживку быстро и легко.
– И что случилось?
– Очень сложно это объяснить. Он словно изменился, – говорит она, задумчиво поглаживая пальцем край стола. – Все происходило постепенно, так что сначала я ничего не замечала.
– Можешь привести пример?
Алисия задумывается и смотрит в потолок. У нее милое лицо, почти кукольное.
– Разозлившись, он орал на меня, говорил всякие гадости. Я думала, у него неприятности на работе, и не придавала этому особого значения. Но потом он начал задавать вопросы обо всем на свете. Ему нужно было знать, куда я иду, с кем общаюсь, он обижался, если я планировала какие-то дела без него. Если я договаривалась встретиться с друзьями, он говорил, что хотел пригласить меня на ужин именно в тот вечер и что он очень расстроится, если я не соглашусь с ним пойти. Сначала все это казалось лишь совпадением, – продолжила она, перебирая пальцами толстую цепочку на шее. – У моего отца был день рождения, а Ричард забронировал путешествие-сюрприз в Берлин именно на те выходные, а когда у меня на работе устроили пасхальную вечеринку, он купил билеты в оперу. Прошло несколько месяцев, прежде чем я поняла, что не общалась ни с семьей, ни с друзьями с тех пор, как мы начали встречаться.
– То есть он тебя изолировал от них?
– Да, можно и так сказать. Он хотел все контролировать. Купил мне новый телефон, сначала я обрадовалась, а потом обнаружила, что он использовал его, чтобы следить за тем, что я делаю в течение дня.
– Как неприятно.
– Да. – Она кивает. – И он очень ревновал, выдумал себе, что у меня роман с коллегой. Начал заезжать за мной на работу, требовал, чтобы я перевелась в другое отделение. И было еще кое-что.
– Что?
Алисия сжала губы, прежде чем ответить.
– У него был приятель на работе, Игорь, они поругались. Думаю, Игорь попытался увести у Ричарда клиента или что-то в таком роде. Как бы то ни было, он очень рассердился и постоянно говорил о том, какой Игорь подонок и что с ним нужно сделать за его поступок. Однажды он вернулся домой в особенно хорошем настроении. Он принес шампанское и черную икру. Я спросила, что случилось, и он сказал, что Игорь попал в аварию и наконец получил по заслугам.
Алисия подняла плечи и покачала головой.
– Я понимала, что Ричард злился на него за ту ситуацию с клиентом, но праздновать то, что твой коллега попал в реанимацию, – это ужасно. Казалось, Ричард этого не понимает. Ему совершенно не было грустно, и тогда я поняла, что
