Весь гнев Гэри обрушивает на самого себя. Он снова поступил как последняя свинья – так удобно, когда за тебя делают всю работу. Еще и хорошо делают, грамотно. А ты сидишь, директор ебучий, и еще выбираешь, с кем она должна была поговорить, а с кем нет.
– Иди сюда, – голос подводит его, становится сиплым, – пожалуйста.
Пайпер робко подходит, и Гэри неимоверно сложно видеть, как ей страшно: он опускается на колени и прижимается лбом к ее животу.
– Ты все сделала правильно, – тихо говорит он, чувствуя, как маленькая рука аккуратно опускается на его макушку. – Спасибо тебе, Пайпер. Я должен был сам.
– Ты не мог, – нежно отвечает она. – Я так и поняла, что ты не можешь. Но Леон сразу согласился помочь.
– Сразу? – переспрашивает Гэри.
– Почти. Пару вопросов задал, конечно, – в ее словах слышна улыбка.
Он поднимает голову и видит родное лицо, сияющее изнутри особенным мягким светом. Таким, какой есть только у нее.
– И ты не испугалась?
– Чуть в обморок не упала! – Она становится серьезной. – Как ты с ним дружишь?
– Он не всегда такой. – Гэри замечает сомнение в быстром ответном взгляде. – Ладно, всегда. Но он не так плох.
Хочется сказать еще много всего, но слова сейчас, кажется, не особо нужны.
Они быстро собираются: времени остается мало, а где их будет ждать человек от Леона, еще непонятно. Пайпер проверяет все, что им нужно, по своему списку.
Телефон они находят в соседнем отеле. Девушка на ресепшене не сразу понимает, что именно им нужно, но Пайпер настолько мила со своими попытками изъясняться на испанском, что та в какой-то момент просто сдается и поднимает на стойку телефон.
– Добрый день, меня зовут Пайпер, я от мистера Га… А, поняла. – Она удивленно смотрит на Гэри и пожимает плечами. – Да, записываю. Автовокзал… А потом? И повернуть, поняла.
Она сначала записывает все, а потом морщится и уточняет:
– Я же по картам дойду? А, вот как. Нет, тогда повторите с парикмахерской, пожалуйста.
Когда она наконец кладет трубку и прощается с администратором, то показывает свои записи Гэри.
– Из ваших, – громко шепчет Пайпер, – акцент английский. Сказал, надо встретиться в районе, которого на картах нет.
Они выходят на улицу, и она спешно прячет блокнот в рюкзак.
– Есть хорошая новость.
– Рассказывай. – Гэри берет ее за руку. Пайпер мило краснеет.
– Это недалеко, можем пройтись пешком, и совсем рядом с вокзалом, с которого потом нужно уезжать.
– Значит, удача хоть немного на нашей стороне.
Пока они идут к вокзалу – туда хотя бы можно добраться по карте, – Гэри замечает, с каким восторгом Пайпер глазеет по сторонам. Она ведь мало что видела – Дублин и Штаты, ни там, ни там нет ничего особенного.
Хочется побывать с ней везде, и обстоятельно, а не как сейчас. Показать ей Лондон с его шумом и бешеными людьми. Снова привезти в Аргентину, чтобы исходить весь этот город. В Африку. В Европу. В Китай. Куда угодно, лишь бы ей было интересно.
В прошлом году Джанин насильно отправила Гэри в отпуск, а Фло поехать не смогла. В Доминикане он целую неделю провалялся на пляже, вообще ничего не делал, только ел и пил. Обгорел, конечно, как сволочь, но было не настолько плохо, насколько ему казалось. Интересно, если бы они в этом году поехали вдвоем… Куда бы Пайпер захотела?
– Вот он, – она показывает на вполне симпатичное двухэтажное здание, – это автовокзал. А нам сейчас налево.
Как только они сворачивают, открывается вид на небольшой рынок, палатки которого натыканы вокруг футбольного поля. В Аргентине правда любят футбол: они шли всего минут пятнадцать, а это уже второе поле на пути.
– Так, – Пайпер оглядывается, – ты там с высоты не видишь домики, которые друг на друга поставлены, как коробки?
– Не настолько я высокий, – возражает Гэри, хотя и принимает ее слова за комплимент. Внутри приятно покалывает. – Но вон они, справа.
– Нам туда.
Райончик выглядит мрачно. Цветные домики не спасают ситуацию: в переулке, к которому они подходят, пусто, а воздух вокруг как будто становится тяжелее. И чем они ближе, тем отчетливее пахнет нищетой. Это странно: позади все здания нормальные, и они находятся в центре города, но это… Как выйти из Букингемского дворца прямо в трущобы Левеншульма, откуда они с Джеком однажды вывозили подстреленного Леона. Едва ноги унесли. Он не всегда был гендиром, но заносчивым засранцем – с рождения.
Гэри не очень хочется идти внутрь, но Пайпер выглядит увереннее обычного, и ему стыдно трусить у нее на глазах. Сбоку их окликают, и через секунду к ним направляется полицейский, одетый как на протест: бронежилет, оружия нацепил целый арсенал. Он строго выкрикивает что-то по-испански.
– Но энтендемос, – улыбается Пайпер. – Инглес бьен?
– Куда? – переключается тот на хреновый английский и тыкает пальцем. – Не ходи. Грабить. Убить.
– Мы – туристы, – не унимается она. – Экстремалы! Нам надо туда!
– Не ходи!
– Нам надо, – упрямо повторяет Пайпер. – Все будет хорошо, не переживайте.
– Уверена? – спрашивает Гэри.
Сколько он видел копов, это первый раз, когда кто-то из них предостерегает людей ходить в трущобы. И не крутит ведь, не подозревает – просто пытается спасти. И сам, судя по всему, не стремится внутрь – а это плохой знак.
– Да, мы же договорились, – тихо одергивает его Пайпер и поворачивается к полицейскому с поднятыми большими пальцами. – Мы будем в порядке!
Нарушить договор с Леоном она боится больше смерти, что ли?
– Идиотас, – машет рукой тот и торопится отойти.
– Он назвал нас…
– Я понял.
Пайпер достает блокнот с записями и перевешивает рюкзак себе на грудь. Она крепко вцепляется в руку Гэри и тянет его вперед. С опаской, но все равно тянет.
– Нам до парикмахерской и направо, – у нее чуть подрагивает голос.
– Давай ты пойдешь чуть позади меня, – предлагает он.
– Не-а, – она мотает головой, – ты лучше держи меня покрепче.
– Слушаюсь. – Гэри не может сдержать улыбку.
Внутри оказывается не так уж и страшно: пока они петляют по узким улочкам, он замечает и развешанное для просушки белье, и женщину, которая жарит мясо прямо на улице, и детей, которые пинают мяч в узком коридоре между домами. И главное – на них никто не обращает внимания. Так, бросят мимолетный взгляд и занимаются дальше своими делами.
Они с Пайпер не разговаривают – повсюду испанская речь, и выбиваться из этой толпы не хочется. Они и без того слишком хорошо одеты и слишком белые для этого района. Хотя, по сравнению с ним, вся Аргентина, пожалуй, будет слишком белой: скорее всего, его обитатели – мигранты. Кому и зачем потребовалось перебираться в и без того бедную страну, Гэри не знает. Но подозревает, что у местных дома ситуация еще хуже.
Когда они сворачивают в очередной узкий переулок, нутро начинает мерзко ныть – что-то не так. Испанская речь становится громче, агрессивнее – и Пайпер до боли сжимает его руку, впиваясь в пальцы ногтями. Гэри даже оглядывается, но позади чисто.
Они выходят к небольшой площади, если ее, конечно, можно так назвать, и сбоку раздается звук выстрела.
Гэри делает шаг назад, в переулок, рывком перебрасывает Пайпер к ближайшей стене и закрывает телом. Второй выстрел. Ругань, крики. Третий.
Он все еще не видит, что происходит, и не собирается высовываться, но следующая пуля откалывает кусок от угла дома дюймах в десяти от головы. Пайпер замирает у него в руках, и он надеется, что сейчас она паникует не так сильно, как он.
Раздается высокий, но все равно грозный вопль и еще один, почему-то звучащий по-другому, выстрел.
Все затихает так же внезапно, как и начинается. Едва он решает потихоньку выглянуть, как слышится радостный крик на родном языке, и не просто на английском – эти звуки может издавать только кто-то с северо-запада.
– Ебите меня семеро, Зверюга Барнс!
К ним, убирая ствол в потертые джинсы, подходит высокий тощий светлокожий парень. Соломенные волосы стоят дыбом, торчат во все стороны. Он одет в черное худи размера на два больше нужного, которое висит мешком. Гэри его не узнает – хотя выглядит он охренеть как экзотично. Может, это потому что они посреди латиноамериканских трущоб? Дома-то таких много.
