– Ваше время ушло, Арнольд, и не надо из этого делать трагедии. Не вы первый, с кем такое случается. Пора уступить место молодым…
Она продолжала гладить его по дубленой коже затылка, как вдруг отчетливо почувствовала дрожь, пробежавшую по его телу. Испугавшись, что незаметно для себя перешла хрупкую границу дружеской ласки и вызвала у него сексуальное желание, она быстро убрала руку. Чего доброго он еще прыгнет на нее, чтобы доказать, что несмотря на свой возраст… Но он даже не обернулся.
– Купите яхту… Играйте в гольф… За те деньги, которые у вас есть, можно доставить себе массу удовольствий. Или я не права? Арнольд?..
Он молчал. Осмелев, она обняла его за плечи.
– Арнольд?
Она легко потянула его к себе, и он медленно завалился на бок.
– Нет, Арнольд, нет! Не надо, будьте умничкой!
Она хотела оттолкнуть его, но он упал прямо на нее. Его глаза были открыты, лицо застыло… Он был мертв.
Она закричала.
Едва машина въехала в центр города, как Нью-Йорк буквально ошарашил Алена: тяжелый, перенасыщенный пылью и отработанным бензином воздух, липкая жара, обычная нью-йоркская суета… Это был его город, но он не узнавал его. Сегодня – 30 июля. Отсюда он уехал 25 -го утром. Пяти дней оказалось достаточно, чтобы изменилось его восприятие жизни. Теперь слишком поздно давать обратный ход…
– Подождите меня здесь. Через несколько минут мы возвращаемся в аэропорт.
Он задумчиво посмотрел на фасад банка. Сто лет тому назад, 23 июля, он, обливаясь от ужаса потом, принес сюда свой первый чек на 500 долларов. Он поднялся по ступенькам лестницы, ведущей к входу, прошел через холл и направился в приемную управляющего банком.
– Мистер Фишмейер ждет меня. Моя фамилия Пайп.
Через тридцать секунд он входил в роскошный кабинет управляющего банка «Бурже».
Двухметровый Абель Фишмейер, согнувшись в пояснице, с протянутой для рукопожатия рукой, торопливо шел ему навстречу.
– Фишмейер! Рад вас видеть!
– Пайп! Очень приятно!
Ален откашлялся и достал из портфеля документ, согласно которому Арнольд Хакетт уступал ему 6 миллионов акций.
– Мистер Фишмейер, вот шесть миллионов акций «Хакетт».
Управляющий прочел документ, осмотрел его со всех сторон.
– Прекрасно, мистер Пайп!.. Прекрасно!
– Стоимость этих акций равняется ста двадцати миллионам долларов. Я отдаю их вам за семьдесят миллионов и прошу разницу в пятьдесят миллионов долларов выдать мне в виде чека.
– Не желаете ли чего-нибудь выпить, мистер Пайп?
– Благодарю, но я очень тороплюсь. Меня ждет самолет. Сегодня я должен возвратиться в Канны.
– Во Францию?
– Не могли бы вы выписать чек?
– Разумеется,- ответил Фишмейер, поджав губы.
Он открыл центральный ящик стола, достал чековую книжку банка и, вписав нужную цифру, поставил свою подпись.
– Проверьте, пожалуйста.
Ален спокойно взял из его рук голубой листок бумаги. Чек был выписан на его имя, и в нем, цифрами и прописью, значилась необыкновенная сумма – 50 миллионов долларов.
Абель бросил на него холодный и высокомерный взгляд. Ален знал, что этому гиганту прекрасно известно, кто он есть на самом деле.
– До свидания, мистер,- попрощался Ален.
– До свидания, мистер,- ответил Фишмейер.
Ни один из них не протянул друг другу руки.
Как только Ален сел в кресло самолета, он пристегнулся, попросил стюардессу принести бокал шампанского и до того, как самолет пошел на взлет, сделал несколько глотков. Он улыбнулся, когда подумал, что он единственный пассажир в этом огромном салоне «боинга». Самолет медленно выруливал на взлетную полосу.
***
Возможно, она не обладала таким классом, как Мэнди де Саран, но ему она нравилась. Округлые формы ее тела, жизнерадостная улыбка, темные волосы тронули сердце Баннистера.
– Кларисса, где вы научились говорить по-английски?
– В Лондоне. Я работала гувернанткой у супружеской пары, которая продавала картины.
– Много у них было детей?
Кларисса хихикнула.
– Это было двое мужчин.
– Давно работаете в «Палм-Бич»?
– Почти месяц. А вообще собираюсь доработать до конца сезона. Муж у меня англичанин, дома мне скучно, поэтому и работаю, чтобы как-то заполнить свободное время. Только поэтому…
Она оценивающим взглядом осмотрела номер.
– Чем занимаетесь вы, мистер Баннистер?
– Руковожу предприятием, выпускающим фармацевтическую продукцию,- хладнокровно соврал Баннистер.- В Нью-Йорке. Хотите выпить?
– Не сейчас. Вы надолго приехали в Канны?
Нельзя было сказать, что дело было уже в шляпе, но то, как разворачивались события, вселяло определенную надежду… Самуэль нашел Клариссу в туалетной комнате в «Палм-Бич». Она сидела на стуле, читала «Вог» и рассеянно слушала звон монет, которые посетители бросали в стоявшую перед ней чашку. Отсутствие звука, когда Баннистер выходил из охраняемого ею объекта, насторожило ее. Она подняла голову и строго посмотрела на него. Он глазами показал на чашку, в которой лежала десятифранковая бумажка. Они оба одновременно улыбнулись. Бурные страсти рождаются иногда на ровном месте. Не ломаясь, она согласилась выпить с ним по стаканчику вина.
– Устраивайтесь поудобнее, Кларисса.
На ней было легкое платье, которое плотно облегало аппетитные формы. Сквозь тонкую ткань материи четко виднелись широкие ореолы сосков. Самуэль кашлянул и отвел глаза. Если не считать графиню, которая сама бросилась на него, он за двадцать пять лет супружеской жизни не имел ни одного любовного приключения.
– У вас красивое имя… Кларисса…
– Вам нравится?
Они сидели в креслах друг напротив друга. Ему хотелось каким-то легким, непринужденным и необидным жестом показать на кровать, но его рука неожиданно стала весить десятки тонн. С ощущением ужасного комка в горле он поднял ее и потянулся к руке Клариссы. Когда до нее оставалось пять сантиметров, в дверь постучали. Очарование было разрушено – все придется начинать сначала.
Он встал и, проклиная незваного гостя, направился к двери.
В дверях стояла молодая девушка. У нее были пепельного цвета волосы и серые глаза.
– Я, видимо, ошиблась,- смущаясь, сказала она.- Мне сказали, что один из моих знакомых живет в этом номере.
– Как его зовут?
– Ален Пайп.
– Все верно. Это – его номер,- недовольным голосом сказал Баннистер.
– Меня зовут Тьерри.
Ах вот оно что! Это в нее влюбился Ален!
– Его здесь сейчас нет,- враждебным тоном сказал Баннистер.
– Вы не знаете, когда он возвратится?
– Он уехал… Я – его друг, Баннистер.
– Вы встретитесь с ним?
