– Ваш здесь, а где мой?
– Пожалуйста,- сказал Прэнс-Линч.
– Они обменялись чеками.
– Честно, мистер Пайп?
– Честно.
– Ну что же, отлично,- сказал Гамильтон, возвращая Алену чек на пятьдесят миллионов долларов, выписанный Фишмейером на его имя.- Вам осталось провести операцию передаточной подписи в одном из банков Женевы, который я вам укажу.
Ален повернулся к нему спиной.
– Вы слушаете меня, мистер Пайп?
– Да, я слушаю вас.
– Вы оформите передаточную подпись…
– Я не буду этого делать,- прервал его Ален.
– Что вы сказали?
– Чек выписан на мое имя, и я собираюсь положить эти деньги на свой счет.
Прэнс-Линч, выпучив глаза, смотрел на Алена.
– Вы шутите?
– Вовсе нет,- ледяным тоном ответил Ален.- Посмеяться надо мной хотели вы! Вы воспользовались мной, чтобы закамуфлировать профессиональную ошибку и заработать пятьдесят миллионов долларов за счет преданного вам клиента.
– Вы считаете себя достаточно сильным, чтобы шантажировать меня?- презрительно спросил Гамильтон.
– Хакетт – мертв, потому что доверял вам.
– Все знают, что у него было больное сердце.
– Вы совершили безнравственный поступок, мистер Прэнс-Линч. Я в шоке!
– Сколько вы хотите,- скрежетнул зубами Гамильтон.
– Вначале проанализируем, в каком положении находится каждый из нас.
– Ближе к делу.
– Когда вы в первый раз заговорили об «организации», меня крайне удивило то, что вся ваша затея не стоила и выеденного яйца. Даже скупив все имеющиеся на руках акции, вы приобрели бы только сорок процентов капитала. Недостаточно, чтобы контролировать «Хакетт», не так ли? Успех вашей операции обеспечивали два условия. Первое – найти способ вынудить Хакетта продать свои акции. Вы – его банкир, и вам ничего не стоило перекрыть ему кислород, отказав в кредите. Второе – появление на сцене третьего лица с чистыми руками, чтобы выкупить у него контрольный пакет за смехотворную цену: это – я. Идеальный простачок, мистер Прэнс-Линч, особенно после того, что со мной произошло.
– Даю вам последний шанс, Пайп! Оставьте себе двести тысяч, отдайте мне пятьдесят миллионов и исчезните.
Улыбаясь, Ален смотрел на него.
– Есть страшные слова, мистер Прэнс-Линч, например «исчезновение». В том, что я не исчез раньше, после моего первого отказа, вы не виноваты…
Гамильтон напрягся всем телом.
– Что вы хотите сказать?
– Ничего,- ответил Ален, не сводя с него глаз.- Ровным счетом ничего. Мы понимаем друг друга…
– Не совсем.
Ален заметил, что он на секунду опустил глаза.
– А это вы не забыли?- спросил Прэнс-Линч, доставая из кармана лист бумаги.
Ален узнал текст, который он подписал четыре дня тому назад во время заключения их сделки. В нем говорилось, что Ален выступает посредником и подставным лицом Прэнс-Линча.
– Стоит мне показать это любому представителю закона, и вы будете уличены в шантаже,- угрожающим тоном сказал Прэнс-Линч.
Улыбаясь, Ален смотрел ему прямо в глаза.
– Черта с два!
– Не провоцируйте меня…
– Этот документ лишний раз свидетельствует о вашей нечистоплотности, мистер Прэнс-Линч. Ни один банкир не имеет права давать зеленый свет какой-то «организации» с целью личного обогащения. Это – преступление.
– Я увеличиваю ваши комиссионные до пятисот тысяч долларов.
– Не в вашем положении делать предложения. У меня другие соображения на этот счет. Я хочу получить контрольный пакет «Хакетт»!
Прэнс-Линч чуть не задохнулся.
– Вы – сумасшедший, и вас надо связать.
– Об этом мне уже говорил Хакетт, когда я предложил ему продать акции. А теперь слушайте меня! Делаю вам предложение.
– Связать,- автоматически повторил Гамильтон.
– Если вы его принимаете, а, между нами говоря, я не вижу для вас другого выхода, я дам вам комиссионные. И не пятьсот тысяч долларов, а пять миллионов.
– Что за бред вы несете?- возмутился Гамильтон.
– Я возвращаю вам чек на пятьдесят миллионов долларов, а вы восстанавливаете документ на шесть миллионов акций, которые я отдал Фишмейеру.
– Кто будет за них платить?- покраснел Прэнс-Линч.
– Вы, естественно! Но из собственного кармана. Вы – шеф «Бурже». Вы предоставляете мне долгосрочный кредит на 75 миллионов долларов. За 70 миллионов я выкупаю акции и 5 миллионов перевожу вам на счет в качестве комиссионных.
Ален бросил небрежный взгляд на часы.
– Для принятия решения даю вам ровно пять минут.
Он налил в стакан виски и вышел с ним на балкон. Несколько секунд Гамильтон сидел не шелохнувшись, затем схватил бутылку, налил полный стакан и, не отрываясь, выпил до дна. Если положить пять миллионов в швейцарский банк под один процент годовых, это составит кругленькую сумму. Может, стоит не трепать себе нервы и быстрее обрести свободу: расстаться с Эмилией и лететь на собственных крыльях?
– Мистер Пайп!
Ален стоял возле парапета и смотрел в сторону бассейна. Услышав голос Прэнс-Линча, он обернулся, и на его губах мелькнула презрительная усмешка.
– Я обдумал ваше предложение,- сказал Прэнс-Линч и дрожащей рукой достал из пачки «Мюратти».- Я согласен.
Шестого августа, спустя два дня после закрытия счета «организации», Ален вышел из машины на 42-й улице. От нестерпимой жары Нью-Йорк казался липким. Он вошел в здание Рифолд Билдинга, пересек холл, поднялся на лифте на тридцатый этаж. Было десять утра. Через час он должен предстать перед административным советом «Хакетт Кэмикл Инвест», чтобы быть избранным президентом. С шестьюдесятью процентами акций в кармане процедура представляла собой не более чем рутинную формальность. Коридор встретил его знакомыми запахами, звуками, но сегодня они означали для него окончание его прошлой жизни. Мимо прошли несколько бывших коллег, странно посмотрели на него и мимоходом поздоровались. Его это удивило. Неужели они не знают, что теперь хозяин здесь – он? Он толкнул дверь кабинета под номером 8021.
Баннистер поспешно убрал ноги со стола.
– Что ты дергаешься?
– Изучаю документацию по фтору,- виноватым голосом пробормотал Самуэль.
Ален с недоумением посмотрел на него. Затем подошел к окну и уткнулся носом в стекло. Баннистер видел его в такой позе сотни раз. Ален возвратился из Канн два дня назад, направив по следу Тьерри детективов из частного сыскного бюро. Но никаких новостей о ней не поступало.
Они ищут… Он поселился в отеле, где провел ночь с девушкой из «Америкэн Экспресс». После «Мажестик», «Палм-Бич», изысканных Канн уже ничто не могло произвести на него впечатления. Даже его победа была с привкусом горечи, потому что не было человека, с которым можно было бы отпраздновать ее… Только Самуэль… Он посмотрел на него через плечо. Тот усердно перелистывал бумаги, лежавшие перед ним.
