Он выпустил наконец ее руку, и она, едва сдерживаясь, подавила стон. А Лайам метнулся к экрану.
– Она врет, врет. Она ничего не знает, – бормотал он себе под нос, включая телевизор. – Пресвятая Богородица, спаси нас! Она умрет. Они все умрут. Господь уничтожит их всех, уничтожит моими руками. Это – мое!
Ева подползла к Соммерсету, пытавшемуся освободить руки.
– Уходите, – прошептала она. – Этот человек безумен. Вы можете выбраться, пока он смотрит телевизор. Он сейчас даже не понимает, где находится. Уходите, иначе он вас убьет.
– А как же вы?
– Я не доберусь до двери. – Рана снова кровоточила; лоскут, которым она перевязала себя, промок насквозь. – Пусть он сосредоточится на мне и забудет про вас. Надо попытаться его отвлечь, тогда, возможно, он не услышит, как войдет Рорк. – Она с трудом встала на колени. – Если он не услышит Рорка, у него будет шанс.
– Одри – его мать?
– Да. – Еве наконец удалось подняться. – Все происходящее – на ее совести. – Она оглянулась на Лайама, который, что-то выкрикивая, смотрел, не отрываясь, на экран. – Лайам, я отвезу тебя к ней. Ты же хочешь увидеть мать? Она просила о свидании с тобой. Хочешь ее увидеть, да? Я тебя отвезу.
– Вы ей сделали больно? – Слезы полились у него из глаз.
– Нет, конечно, нет. – Ева, пошатываясь, шагнула вперед. – С ней все в порядке. Она тебя ждет. Она скажет тебе, что теперь делать. Она ведь всегда тебе говорит, правда?
– Она всегда знает, что нужно делать. Господь говорит ее устами. – Лайам, словно забыв о Евином пистолете, опустил руку. – А я – ее единственный сын. Я есть свет!
– Разумеется. И ты ей очень нужен.
«Еще один шаг, – подумала Ева. – Только один. Выхватить пистолет – и все».
– Она рассказала мне о замысле господнем. – Рука с пистолетом снова взметнулась вверх, и Ева замерла. – Убить тебя! Господь требует жертвы. Но сначала я убью его, – сказал он, отвратительно улыбнувшись, и навел оружие на Соммерсета.
– Погоди! – Ева шагнула между ними, чтобы принять удар на себя.
Лайам направил на нее луч парализатора, и ее нервная система будто отключилась. Тело ее забыло, как дышать, глаза – как видеть. Даже боль ушла. Она и не почувствовала, как он кинулся к ней, сбил ее с ног и начал колотить под ребра.
– Ты все хочешь испортить! Все! Шлюха! Распутница! Грешница! Даже оружие у тебя никуда не годное – надо вручную переключать силу луча. Ну ничего, помучайся сначала.
– Ей нужен врач, – сказал Соммерсет. Он, тяжело дыша, пытался высвободить связанные руки. – Ей необходима медицинская помощь.
– Я мог стать врачом, как хотел мой дядюшка, но у господа был другой план. И моя мать это знала. Отец мой любил меня, заботился обо мне. А потом его от нас забрали. «Мне отмщение, и Аз воздам», – говорит господь. Я есть его отмщение!
Ева, содрогаясь от боли, перевернулась на бок. Она решила, что скажет последнее слово, даже если ей суждено умереть.
– Ты – всего лишь жалкое орудие в руках женщины, которая заботится о себе больше, чем о сыне. Остаток жизни вы оба проведете за решеткой.
– Господь позаботится обо мне. Он направит мои стопы. – Лайам подошел к ней, выставив вперед парализатор, включенный уже на полную мощность. – Но сначала я отправлю тебя в ад.
Ева, глядя прямо на него, собрала все силы и метнулась вверх. Удар пришелся ему по коленям, и он отшатнулся. Она вскочила, решив еще раз попытаться выхватить оружие, но тут от двери раздался выстрел. Лайама отшвырнуло к стене, тело его затряслось в последних конвульсиях, он подергался, как паяц на веревочке, и замер.
Рорк бросился к ней.
– Игра закончена, – сказала Ева безо всякого выражения. – Аминь.
– Боже мой, Ева! Ты только посмотри на себя – ты же вся в крови!
В глазах у нее рябило, поэтому, когда Рорк нагнулся над ней, она едва разглядела его лицо.
– Жаль, что не удалось взять его живым. И все-таки я его достала…
– Конечно, – согласился Рорк. Он поднял ее на руки – и Ева тут же потеряла сознание.
Придя в себя, Ева поняла, что лежит на диване, а Соммерсет обрабатывает ей рану.
– Идите к черту!
– Потерпите, пожалуйста. Рана серьезная, но Рорк считает, что здесь вам будет лучше, чем в больнице.
– Мне надо заявить о случившемся…
– Несколько минут роли не играют. Мальчишка и так мертв.
Ева прикрыла глаза – у нее не было ни сил, ни желания спорить. Бок горел от боли, и все, что делал Соммерсет, казалось по сравнению с этим мелочью. Еву удивило, что руки у него нежные, как у матери, перепеленывающей дитя.
– Вы спасли мне жизнь, – негромко сказал он, – закрыли меня собой. Зачем?
– Да ладно, парализатор был включен не на полную. И вообще, работа у меня такая. Ох, черт! – пробормотала она сквозь зубы. – Я уже десять лет служу в полиции и только однажды включала парализатор на максимум. Боже мой, действительно болит все тело! Где Рорк?
– Сейчас придет. – Соммерсет отвел волосы, упавшие ей на глаза. – Не дергайтесь – не то будет еще хуже.
– Хуже не бывает. – Ева снова открыла глаза и взглянула на него. – Запомните: из оружия, которым был убит Лайам Калхун, стреляла я. Стреляла до того, как появился Рорк. Вам понятно?
Соммерсет некоторое время молча смотрел на нее. Она мучилась от нестерпимой, нечеловеческой боли, и все равно думала о Рорке!
– Да, лейтенант. Понятно.
Дверь открылась, и в гостиную вошел Рорк,
– Нет, ты его не убивала, – вмещался он. – Соммерсет, я надеюсь, что ты дашь абсолютно правдивые показания. Ева, я не позволю, чтобы ты снова проходила тестирование. Из-за такого ублюдка – не позволю. Присядь, тебе надо выпить вот это.
– У тебя не должно было быть оружия! Это очень осложнит… Кстати, откуда оно у тебя?
– Ты дала, – улыбнулся он. – Запасное. Я тебе его так и не вернул.
– Я забыла…
– Думаю, по этому поводу у меня особых проблем с властями не будет. Пей.
– Что это? Мне ничего не надо.
– Не будь ребенком. Это просто успокоительное, очень легкое, можешь мне поверить. Оно облегчит боль.
– Нет, я… – Ева закашлялась, потому что Рорк, недолго думая, просто залил немного жидкости ей в рот. – Перестань! Мне надо сообщить о случившемся.
Рорк вздохнул.
– Соммерсет, будьте добры, позвоните майору Уитни и расскажите о том, что произошло.
– Хорошо. – Он подошел к двери, но, взявшись за ручку, обернулся: – Лейтенант, я очень вам обязан. И мне жаль, что вы пострадали из-за меня.
– Пожалуй, надо мне почаще получать ранения, – усмехнулась Ева, когда Соммерсет вышел. – Он даже не одарил меня своим обычным презрительным взглядом!
– Он рассказал мне, как все было. И сказал, что ты – одна из самых отважных и безрассудных женщин, которых он когда-либо знал. В настоящий момент я вынужден с ним согласиться.
