— Доброй ночи, — мрачно произнес он, входя на кухню.
— Неожиданно да… — бодро закивала бабуля. — Ночь хорошая… На улице даже свежо.
Бугай включил свет, а Джованни невольно поморщился от яркого света. Старшая сестра Крестного Отца Коза Ностра, синьора Катарина Манчини сидела за столом в зеленом платье, невинно сжимая большую пенсионерскую сумочку.
— Чем обязан, синьора Манчини, раз я принимаю столь важных гостей в такой час?
— Ты мне многим обязан, а будешь обязан еще больше, — уверенно кивнула бабуля. — Наш уговор помнишь?
Джованни похолодел.
— Нужно же было, когда вы скажете, посадить…
— Эта часть в силе, — кивнула бабуля. — Но появились новые вводные и количество пташек изменилось. Надеюсь, ты уже достаточно матерый котик?
Поглядывая то на бугая, то на мафиозную бабулю, Джованни напряженно произнес:
— Прошу говорите немного яснее.
— В ближайшие часы тебе позвонят и скажут о переводе в Калабрию, — бабуля вдруг за сердце схватилась и начала громко сокрушаться. — Ой, Джованни… Ой, там такие бесчинства… Такой кошмар… Никакого спасения от бандитов нет! А уж от тех, что в погонах и вовсе…
Кашлянув, Джованни быстро понял, что бабка теперь его новое начальство и тихо уточнил:
— Синьора Манчини, а должные полномочия мне дадут?
— Кто же тебя отпустит без бумажки, — хмыкнула бабуля.
Она достала из сумочки тонкую стопку листочков и положила на стол.
— Вот список. Всех надо распределить по клеточкам, — похлопала она по листочку. — Хотелось бы сказать в золотые, но, увы, на пожизненное с самыми суровыми условиями.
Взяв листочки, Джованни озадаченно смотрел на перечень имен и за что конкретно каждого сажать.
— Но здесь совсем другие имена…
— А, прежние я вычеркнула, — легко отмахнулась бабуля. — Тебе за этих сразу столько медалей навешают… Будешь ходить и звенеть, как Санта Клаус, рождественскими колокольчиками. А будешь хорошо медальками брынчать — еще подкинем.
— Я не буду брать деньги от мафии, — твердо сказал Джованни. — И сажать невиновных тоже.
— А кто сказал про деньги? — удивилась бабуля. — Мы говорим только о добрых делах, Джованни, и о защите невинных от кровожадных и беспощадных головорезов. Вот знаешь ли ты кто именно застрелил твоего отца?
— Никто этого точно не знает, — с угрозой прорычал Джованни, чувствуя, что они играют на его жажде мести за смерть отца.
— Ну, как это никто? — усмехнулась бабуля. — Возьми пулю из его уголовного дела и проверь личное оружие у 3-го, 4-го и 12-го человека из списка. У кого-то из них будет тот самый револьвер.
Мрачно посмотрев на него, синьора Катарина добавила:
— Надеюсь, этого достаточно, чтобы говорить о том, что вместе мы можем принести благо обычным людям?
— А если это не они? 25 лет прошло. От оружия могли избавиться, передать кому-угодно…
В разговор вступил бугай, который забрал у него пистолет:
— Мой отец участвовал в той перестрелке. Наша задача была спасти мальчика, которого похитили. Мы еще тогда составили список всех, кто стрелял по нашим и по людям на рынке. Но, конечно, показания полиции мы не давали.
Джованни смотрел на имена на листочках и думал о том, что мафия в принципе не может приносить никому блага.
Не будь распрей между кланами Лукрезе и Градиано — отец бы не погиб. Мать бы не пила столько и не винила себя в том, что настояла, чтобы муж сходил на рынок и купил томатов для соуса к пасте. До конца жизни вид помидоров у нее вызывал слезы.
И в тоже самое время… Что если его отца и правда убил кто-то из этих троих? А он столько лет потратил зря… Отец ведь погиб закрывая собой ребенка. Именно поэтому Джованни и стал карабиньером, и никогда не брал ни взяток, ни поблажек не делал преступникам.
За окном раздался чей-то смех и пьяные разговоры, а бабуля, будто читая его мысли, вдруг указала на улицу:
— Выгляни в окошко, Джованни… Молодежь свободно гуляет в нашем городе в любое время суток и никого не обижают. А теперь посмотри туда…
Синьора Катарина Манчини указала на другое окно на кухне, сквозь которое можно было увидеть огни порта Палермо.
— Сколько тысяч людей работают в Интер-Транс, в наших отелях, ресторанах и на прочих предприятиях? И все они исправно получают зарплату. По закону. Со всеми соц пакетами и прочим.
Она указала прямо на него.
— А тебе, Джованни, разве моя Семья отказала в самом главном — в справедливости?
Комиссар молчал, а бабуля закивала.
— То-то же… Повзрослей уже. Мир не делится на черное и белое, — она указала на листочки в его руках. — Собирайся и посади всех пташек по клеткам.
Париж. Дом Лукрезе
27 июля 10 часов утра
Александр Лукерезе
Жена сладко спала после стольких дней нервотрепки, а в кабинете Крестного Отца в Париже с раннего утра царила рабочая атмосфера. Сидя за письменным столом в черном костюме и белоснежной рубашке, Сандро внимательно слушал доклад за докладом об обстановке и событиях всех дней, пока он был «мертвым».
Лева рука ныла, но Сандро старался не обращать на это внимания. Растяжение. Пройдет через пару дней.
Повернув голову к Рино, Сандро тихо спросил:
— Как Виктория держалась все это время?
— Честно говоря, ей было очень тяжело… — признался Рино. — Но ее указания были весьма профессиональны. Разумеется, мы оказывали ей полную поддержку и консультировали по вопросам, в которых у нее нет опыта…
— Ее дядя и тетя по-факту всем руководили? — в лоб спросил Сандро.
— Никак нет, синьор, — оскорбился Рино. — Синьора спрашивала у них совета, но решения принимала полностью самостоятельно.
Рино подробно отчитывался о действиях Виктории, а у Сандро с одной стороны сердце заходилось от гордости, а с другой сжималось от боли. На что он только обрек беременную жену? Разве любимая женщина этого заслуживает?
И в тоже самое время, если бы его убили… Она по-крайней мере смогла бы постоять за себя. А судя по рассказу Рино, то и за всю Семью.
Все враги думали, что устранили ключевые фигуры и угрожать им в это время некому. Никто не брал Викторию в расчет. И зря.
Рино ушел, а доклад продолжил личный начальник службы безопасности Сандро:
— Синьор Лукрезе, месье Шеро приступил к работе. Также, в качестве благодарности за доброе отношение к его дочери, он передал вам компромат на прокурора Кафьера де Рао.
Вспомнив, рассказ о том, как Вики его поймала, Сандро изумленно вскинул брови. А коренастый Габриэль вдруг едва не рассмеялся:
— Кстати, синьор, банда Фурнье выказывает синьоре Лукрезе свои извинения за беспокойство и прислала огромный букет цветов.
— Обалдеть… — в шоке хлопнул себя по лбу Сандро.
Блин, два дня дома не был! А жене уже наркокартели цветы шлют! И не просто так, а после того, как она их уделала среди белого дня и золотую статуэтку отобрала!
Сандро с гордостью облокотился на спинку кресла, раскинувшись, словно сытый кот.
Его школа.
— Синьор Лукрезе старший пошел на поправку и вылетел в Палермо, — продолжил доклад Габриэль. — Прилетит к 13 часам. Празднование Дня Рождения остается в силе. Гости оповещены — все будут.
— Еще бы они не приехали, Габриэль… — усмехнулся Сандро. — Особенно после зачистки.
— Ваша зачистка прошла успешно. Крыс, которые у нас были на карандаше, перебили. Трупы распределяем.
Чтож… Друг деда, гробовщик Росси очень обрадуется, что у него снова полно работы.
— Синьор, комиссара Эспозито переводят в Калабрию. Синьора Катарина Манчини провела с ним беседу и отдала ему список членов семьи Градиано, а также всех представителей силовых структур, которые с ними работают. К работе приступит в ближайшие сутки.
