Серые глаза прокурора блестели слезами и отчаянием, а я со всем участием грустно закивала.
Да, я прямо говорю ему, что он наш должник и мы с него все долги спросим. Долг за то, что его не убили, хотя могли бы. Долг за то, что он пытался подставить и посадить Сандро. И самый большой долг — за мою доброту к его семье.
Ну, и что, что он человек Бальдини?
Синьор Лоренцо где-то там далеко и заступаться за полицию итальянская мафия не будет. Это унижает их достоинство. А вот Лукрезе очень близко. Значительно ближе, чем прокурору казалось.
Подбежавшая к нам медсестра, быстро начала вводить какие-то лекарства в капельницу, а я, глядя прямо в глаза прокурора, ободряюще сказала:
— Синьор, вам пора отдыхать. Надеюсь, ваш сон будет долгим и приятным. Вашим родным — сообщат новости.
Медсестра, которую мы подкупили, быстро увезла прокурора в операционную, а я мрачно смотрела ему вслед, чувствуя себя хуже некуда. Невольно я посмотрела на кровь Кафьера де Рао на моих руках.
Да, он поправится. И все-таки это ужасно…
Каким же человеком я стала?
Но в тоже самое время, что мне было делать?
Самолет мужа разбился. Говорят, Сандро жив, но он по какой-то причине не может выйти на связь. Искать его мне запретили. Так что вряд ли у него все хорошо. Дедушка попал в больницу с сердечным приступом и физически не может взяться за решение проблем.
А я нахожусь тут в Париже.
Неужели было бы правильно сидеть и смотреть, как эти бандиты в предвкушении потирают руки, пока в моей Семье горе?
Нужно было позволить им поверить в свои силу?
Дать им ударить нас еще сильнее?
Два часа спустя
Париж. Ресторан «Дракон»
Виктория Лукрезе
Карие глаза Ланфэн Ю любопытно блестели, а ее отец весьма заинтересованно ждал мой ответ.
— Можете поделиться, откуда у вас такая экспрессия? Возможно, вы последние дни перед выступлением делали что-то особенное?
— Признаться, я даже не знаю что вам на это сказать… — тихо рассмеялась я.
— Мне кажется, у вас просто богатый жизненный опыт, — улыбнулась Ланфэн, догадавшись. — Вы прочувствовали палитру самых разных эмоций, а ваш природный талант просто позволяет столь чувственно выражать их.
Заметив грустный взгляд дяди Миши и тети Энн, я вежливо улыбнулась.
— К сожалению, у меня такого личного опыта недостаточно, — призналась Ланфэн. — Когда я пишу музыку к фильмам, то часто приезжаю на съемочные площадку, чтобы лучше понять глубину эмоций…
Китаянка очень интересно рассказывала о работе над созданием музыки для кино и фильмов в целом. И если честно, после стольких дней проблем и нервотрепки, я хваталась за эту беседу, как за глоток свежего воздуха.
Я понимаю, почему Цзяо Ю так любит искусство. Да, и нонно тоже.
Это помогает чувствовать, что мир не делится на черное и белое. А жизнь состоит не только из криминальных дел и проблем.
«Взрослые» тихо беседовали о чем-то своем. Мы с Ланфэн о своем. Хотя от меня не скрылось, что к Цзяо Ю временами подходила охрана и что-то тихонько докладывала на китайском.
Когда ужин подошел к концу, глава китайской мафии довольно долго смотрел мне в глаза, а после подал кому-то знак.
Ко мне подошел один из охранников с большой коробкой.
— Синьора Лукрезе, я бы хотел преподнести вам подарок, — улыбнулся Цзяо Ю. — Примите его в знак уважения Семьи Ю к Семье Лукрезе, а также лично к вам и вашему таланту. Это уникальный предмет и второго такого в мире не существует. Нам с Ланфэн будет приятно продолжить знакомство с вами.
По правилам этикета, открывать подарок сразу невежливо, а потому я подала знак Рино, чтобы он принес наш презент в дорогой коробке из красного дерева.
— Господин Ю, благодарю вас за подарок и прошу наш принять в ответ, — со всем уважением кивнула я. — Скажу честно, что специально мы не готовились…
— Ну, что вы… Я понимаю, — приятно улыбнулся Цзяо Ю.
— Волей случая, ко мне попал весьма интересный предмет. Не побоюсь этого слова — волшебный. Мне кажется, он пришел ко мне исключительно только ради того, чтобы я помогла ему вернуться на родину.
Эшфорд слегка кивнула и, набравшись смелости, я протянула китайцу дорогую коробку.
— Вы меня интригуете… — тихо рассмеялся Цзяо Ю. — Вы не будете против, если я открою?
— Буду только рада этому.
Однако, стоило Цзяо Ю открыть коробку, как его лицо переменилось настолько, будто я попыталась его ударить.
— Синьора… — с трудом спокойно произнес он. — Вы знаете историю этого дракона?
— Знаю, господин Ю. Как и о его проклятье, — уверенно кивнула я. — Вы можете мне не верить, однако этот дракон явился ко мне сам. Я его не покупала, а получила в дар за проявленную мною доброту.
Глядя в глаза Цзяо Ю, я слегка поклонилась и добавила:
— Легенда гласит, что дракон приносит добро и удачу. А потому я бы хотела окончательно снять проклятье и преподнести его в дар совершенно бескорыстно. Я считаю, что мы все заслуживаем лишь добра и удачи. А плохую страницу истории этого дракона, стоит перелистнуть раз и навсегда.
Под проклятьем дракона, конечно, я имела ввиду плохие отношения Лукрезе и Ю.
Да, подарок рисковый и в тоже самое время идеален. Цзяо Ю очень ценит такие вещицы. По словам Эшфорд у него целая коллекция драконов разных мастеров и эпох. Но в тоже самое время Цзяо Ю человек склонный к суевериям и предубеждениям.
И на счет дракона.
И на счет Лукрезе.
Так что он либо примет этот подарок и покажет, что согласен начать с чистого листа, либо станет ясно, что клан Лукрезе и клан Ю — будущие враги. Потому что дедушки рано или поздно не станет.
С кем Цзяо Ю будет вести дела, если отказывается даже говорить с кем-либо еще?
Довольно долго мы смотрели друг другу в глаза, не отводя взгляда, а после китаец слегка кивнул и закрыл коробку.
— Ваш подарок необыкновенно щедр, — сдержанно произнес он. — Какой добротой мне ответить на вашу доброту?
— Господин Ю, моя доброта не требует ответа, — улыбнулась я. — Как говорят у меня на родине: «Делай добро и бросай его в воду».
Китаец кивнул, а тетя Энн ловко увела беседу в какое-то другое русло и вскоре ужин окончательно завершился.
Прощаясь с хозяевами, я поклонилась в знак уважения.
— Господин Ю и госпожа Ю, благодарю вас за ужин и столь приятный вечер. В качестве ответа на ваше приглашение на ужин, я бы хотела пригласить вас на наш праздник — на День Рождения синьора Виктора Лукрезе.
— Мы обязательно свяжемся с вами для уточнения деталей, — поклонилась мне Ланфэн. — И дадим ответ сможем ли мы приехать.
— Разумеется, если у вас будет возможность, — улыбнулась я на прощание.
Охрана китайцев нас проводила.
И сев в машину рядом с дядей, я невольно устало положила голову ему на плечо.
— Куся, я горжусь тобой, — поцеловал он меня в лоб. — Моя школа.
Я ничего на это не ответила, а дядя ободряюще похлопал меня по руке.
— Куся, остался последний аккорд на этот день… Потерпи немного.
— Дядь Миш… Как ты можешь спать после такого?
— Спокойно, — уверенно произнес дядя Миша. — И ты тоже сможешь. Не мы такие — наша жизнь такая.
Париж. Крыша одного из Парижских домов.
26 июля 23 часа
Виктория Лукрезе
Забавно, что я попросила охрану просто поставить стул и принести мне чашку чая с ромашкой, а мне по такому мрачному поводу устроили целый пикник.
На крыше высокого дома поставили маленький садовый стул и стол. Расстелили скатерть в красную клетку. Украсили стол вазочкой с цветами, не забыв принести также чайник чая вместе со сладостями.
