Вздрогнув, Ники вспомнила их поцелуй. Целых три дня она думала только о Пени и Кимо, Кимо и Пени. У нее голова шла от этого кругом. Подойдя к приемнику, Ники включила его и стала собирать вещи.
Музыка чуть оживила атмосферу, и Ники, вытащив рюкзак, принялась отбирать одежду для восхождения на Пали. Кремового цвета рубашка и шорты цвета хаки были такими старыми и застиранными, что стали мягкими, как лайка; шерстяные носки и кожаные ботинки она привезла из своей последней поездки в Швейцарию. Добавив к куче одежды ветровку с капюшоном, Ники подошла к шкафу и вытащила из нижнего ящика специальный ремень.
Он был сшит на заказ из отличной итальянской кожи; на нем висела фляга с инициалами Ники и большой охотничий нож в кожаных ножнах. Остин подарил его Ники на девятнадцатилетие и, несмотря на то, что большинство путешественников в эти дни уже обходилось более компактным снаряжением, Ники и в голову не приходило отправляться на Пали без него.
Положив ботинки на дно рюкзака, Ники подошла к гардеробу и распахнула двустворчатые дверцы. Завтрашнее веселье, приправленное отличной едой и музыкой, будет официальным событием, несмотря на то что его устроят в неброском великолепии ресторана «Домик у вулкана».
Ники стала рассматривать многочисленные платья для коктейлей и приемов, упакованные в целлофан. При виде туалета из голубого шелка, который она привезла с континента, ее глаза загорелись. Выбрав это платье, Ники сорвала с него целлофан, приложила к себе и подошла к зеркалу. Тоненькие, расшитые искусственными бриллиантами бретельки, лиф, украшенный блестящими стразами, узкая длинная юбка с разрезом до середины бедра…
Тут какой-то свист привлек ее внимание. Обернувшись, Ники увидела стоявшего в дверях Остина.
— Вот это реакция! — кокетливо улыбнулась она.
— Ты в этом собираешься пойти на вечер?
— Я пока думаю, — ответила она, вновь повернувшись к зеркалу. — А ты что скажешь?
— Ни один мужчина не сможет отвести от тебя глаз.
— Что ж, тогда решено. Пойду в нем.
Рассмеявшись, Остин вышел из комнаты, а Ники, перекинув платье через руку, подошла к двери.
— Спасибо за вечер, Остин, — сказала она ему вслед.
Он обернулся.
— И еще огромное спасибо за Пали, — добавила девушка. — Мы давно не поднимались туда вместе.
— Да, я подумал, что это будет здорово. Ты берешь с собой ремень?
— А ты как думаешь? — вопросом на вопрос ответила Ники.
Остин улыбнулся.
— Пожалуй, мне тоже лучше начать сборы. Нам надо выйти пораньше, чтобы успеть взобраться на гору.
Повесив вешалку с платьем на жалюзи, Ники вернулась к своему гардеробу. Через полчаса, когда она застегивала рюкзак, в дверь постучала Мэлия.
— Моя помощь не нужна? — спросила она.
— Нет, спасибо. — Вытянувшись на кровати, Ники серьезно посмотрела на Мэлию. — Может, ты все-таки передумаешь и поедешь в ресторан с нами?
— Нет, этого я не сделаю. Завтра ты проведешь день с дядей.
— Но ты же сможешь приехать на вечер, — настаивала Ники. — Все, кого я люблю, будут там. Кроме тебя.
Сев на край кровати, Мэлия накрыла руку Ники своей рукой.
— Мы отметим твой день рождения тут, когда ты вернешься. Я готовлю тебе подарок, и к тому времени он будет готов.
— Подарок? — обрадовалась Ники. — А что это за подарок?
— Вот этого я тебе не скажу! — рассмеялась Мэлия. — Иначе сюрприза не получится. — Мэлия посмотрела на Ники, и внезапно ее лицо стало серьезным. — Вот что, детка, я должна сказать тебе: будь завтра вечером осторожна. Мне жаль Пени, но я боюсь ее.
— Не волнуйся, Мэлия. Там будет полиция, не говоря уже об Остине, Мелроузе и моих друзьях. — Ники помолчала, а потом сменила тему разговора: — Знаешь, Мэлия, мы тут все только и говорили о Пени, однако кое-что другое не дает мне покоя.
— Кимо, — кивнула Мэлия.
Ники всю жизнь знала Мэлию, но не переставала удивляться ее интуиции.
— А ты знала, что Кимо неравнодушен ко мне? Ты знала, что он…
— …любит тебя? — договорила за нее Мэлия. — Да. Об этом я знаю вот уже много лет.
— А почему же я ничего не замечала? — удивилась Ники.
Мэлия улыбнулась.
— Ты, детка, идешь по жизни, как на параде — победно шествуешь под звуки фанфар, а все мы стоим вокруг и смотрим на тебя. Я отвечу на твой вопрос так: ты была слепа.
— Зато сейчас я прозрела, но, кажется, уже слишком поздно.
— Кимо сказал тебе это?
Ники пожала плечами.
— Кимо сказал, что всегда останется пастухом, а я — богатой наследницей Палмеров. Или что-то в этом роде.
— Кимо прав, — отозвалась Мэлия. — Между вами громадная пропасть.
— Если ты говоришь о социальной пропасти, — возмутилась Ники, — то позволю себе напомнить, что вы с Остином вот уже много лет счастливы друг с другом!
— Да, — призналась Мэлия. — Но я никогда не сомневалась в своих чувствах к Остину или в том, должна я быть с ним или нет, несмотря на разницу в положении. Если твои чувства к Кимо именно таковы, то ты сразу поймешь, о чем я сейчас говорю. Ты не будешь ни спрашивать, ни думать, ни выбирать. Ты пойдешь к нему.
— Неужели все так просто? — изумилась Ники.
— Да, детка.
— Мэлия, как ты стала такой умной?
Усмехнувшись, Мэлия наклонилась и взъерошила платиновые кудряшки Ники.
— Спокойной ночи, девочка. Если собираешься завтра подниматься на вулкан, то тебе надо хорошенько отдохнуть. — И, встав с кровати, она быстро пересекла комнату.
— Ох, Мэлия! — Обернувшись, Мэлия увидела, что Ники сидит, скрестив ноги, и смотрит на нее с озорной улыбкой. В это мгновение она была похожа на девчонку. — Еще увидимся, — добавила Ники.
— Добрых снов, детка, — ответила Мэлия и тихо прикрыла за собой дверь.
Суббота, 8 июля
Джек свернул на протоптанную скотом дорогу, ведущую на ранчо, когда шел уже второй час. Золотое солнце стояло высоко в небе, пышная зелень колыхалась на легком ветерке.
Подъехав к частным владениям, Джек притормозил. Здесь было пустынно и спокойно, тишину нарушал лишь плеск воды в поливальных установках, арками поднимающихся в садах. Подъехав к дому, Джек увидел Мэлию, которая сидела за столом на веранде. Он отъехал в сторонку и заглушил мотор.
— Добрый день, — поздоровалась она, увидев его.
Джек встал в тени крыльца.
— Здравствуйте, Мэлия.
На Мэлии было яркое цветное платье, ее волосы были собраны на макушке, а на лице сияла приветливая улыбка. Мэлия шила стеганое одеяло, разложенное у нее на коленях. Кейзи невольно залюбовался этой мирной и чудесной картиной; Мэлия казалась живым воплощением женственности.
