Бенц ей верил. Боковая дорога к мельнице находилась в четверти мили от проселочной дороги, которая отходила от главной магистрали. Мельница была так далеко от большой дороги, что, вероятно, никто, кроме местных старожилов, о ней не знал.
Не считая убийцы. Каким-то образом он узнал о жилище старого Кайлера и дважды воспользовался им для свершения своих жутких дел.
– Мы вам еще для чего-нибудь нужны? – спросила миссис Сотелл. – Отец этих ребят вот-вот будет дома, и мне пора подавать ужин. И он, конечно, захочет поговорить с Кении и Донни о том, что они взяли собаку и оружие. – Она бросила на каждого из сыновей осуждающий взгляд и крепче сжала пальцами их плечи.
– Нет, спасибо, больше от вас ничего не требуется. – Он вытащил из бумажника свою визитку. – Если вы что-нибудь вспомните, – он показал пальцем на одного мальчика, потом на другого, – позвоните мне.
– Хорошо, – пообещала Линда и повела их к пикапу, стоящему возле ворот.
– Ну, что думаешь? – спросил Монтойя.
– Мальчишки говорят правду. Они были напуганы до смерти.
– Я попытаюсь выяснить насчет владельца этой мельницы, а ведомство шерифа уже опрашивает соседей. Если кто-нибудь что-нибудь видел, мы об этом узнаем.
– Но когда? – подумал Бенц вслух.
– Думаешь, он будет убивать все чаше и чаще?
– Да, – ответил Бенц, пристально глядя на мельницу, напоминающую крепость. – Мне кажется, в этом можно не сомневаться.
– Говорю вам, я ничего не знаю о младенце, которого отдали на усыновление. – Рэмси Джон Додд был непреклонен.
– Моя бабушка ничего об этом не говорила? – спросила Оливия, растягивая телефонный провод так чтобы она могла наполнить водой миску Хайри С. Этот проходимец вполне мог бесстыдно солгать.
– Мне – нет.
– Я понимаю, что вы слишком молоды, чтобы непосредственно в этом участвовать, – сказала Оливия, поворачивая кран, – но я подумала, может, она говорила вам что-нибудь о ребенке или назвала вам имя адвоката, услугами которого она пользовалась, прежде чем наняла вас.
– Я не знаю, был ли у нее раньше адвокат. – Голос Рэмси Джона был невероятно приятным и дружелюбным. – Но вот что я вам скажу. Я обязательно просмотрю все свои папки, и если что, сразу вам сообщу.
– Я была бы вам очень признательна, – ответила Оливия и представила адвоката, откинувшегося на спинку потертого стула и положившего ноги на стол в этой своей конуре, которую он называл офисом. – Спасибо, Р.Д. – Она закрыла кран.
– Не стоит благодарности. Всегда рад служить. – Он повесил трубку, и Оливия поставила собачью миску на пол. Если у тебя есть брат, это еще не означает, что он убийца. По теории Бенца, убийца – кто-то из близких тебе людей, какой-то родственник, но это лишь теория.
Она потерла шею.
Хотя, с другой стороны, это может быть правдой.
Пока она так и не выяснила, жив ли ее брат.
Кому бы могла довериться ее бабушка? Если не адвокату, то кому? Сестре? Они все были мертвы. Оливия забарабанила пальцами по столу. Бернадетт заявила, что понятия не имеет о том, что случилось с ее сыном. Реджи предположительно вообще не знает о его существовании. Однако... это было не так... разве он не сказал, что она единственный оставшийся его ребенок и что он потерял остальных? Знает ли он, что случилось с младенцем? Сумеет ли она побороть свою гордость и снова поговорить с донором спермы?
Судя по разговору с матерью, нет никаких публичных записей о рождении; никаких больничных записей, но это было единственной имеющейся у нее нитью.
Поэтому тебе лучше позвонить Бенцу. Он полицейский. Он раздобудет информацию быстрее, чем ты.
Она протянула руку к трубке, но гордость не позволила ей поднять ее. Ведь прошли считаные часы с того момента, как он отверг ее в этой самой кухне. Одна ночь любви... грустная улыбка тронула ее губы, когда она вспомнила, как лежала в его объятьях, чувство тепла и безопасности, которое она так мимолетно ощутила, когда он обнял ее и она услышала его ровное дыхание и сильное биение его сердца.
Что ж, все кончено. Он ясно дал это понять.
Она взяла швабру и принялась подметать пол. Зазвонил телефон, и она, выметая шелуху из-под клетки Чиа, сумела снять трубку и зажать ее между плечом и ухом.
– Это Бенц. – Голос холодный и профессиональный. У нее слегка екнуло сердце, прежде чем она отставила швабру в сторону. Судя по шуму двигателя и потрескиванию полицейской рации, он говорил по сотовому. – Я подумал, вам будет интересно узнать, что мы нашли этих жертв.
О господи.
– Так скоро? Подождите, жертв? Их несколько? Было убито несколько женщин?
– Две мисс Икс. Все, как вы описали, – признал он чуть менее резким голосом. – Одна была прикована к стене, и вокруг нее были символы, другая прикреплена к колесу.
– И обе...
– Да. Обезглавлены.
Ей стало не по себе, и она бросилась к раковине, думая, что ее сейчас вырвет. Вообще-то она должна была почувствовать некоторое удовлетворение от того, что оказалась права и доказала, что скептики ошибаются.
Но вместо этого она испытывала ужас. Ослепляющий парализующий ужас.
– Обе жертвы были в одном и том же месте, – объяснил он.
У нее защемило в груди, когда она вспомнила этих женщин и их страдания. Пока она выдвигала стул и садилась на него, Бенц рассказал ей о том, что видел, как она подозревала, опустив некоторые особенно жуткие подробности.
– Все было, как вы описали, до малейшей детали. За исключением того, что склеп был в действительности старым хранилищем.
Ей хотелось плакать. Она чувствовала себя слабой и беспомощной. Со всей ясностью она вспомнила эти видения, вспомнила сами моменты, когда женщин лишали жизни. И она была вынуждена в ужасе смотреть на это, не в силах что-либо сделать. Трубка дрожала у нее в руке. Правая все еще была забинтована. А зеркало наверху было разбито.
– Мы схватим его, Лив... Оливия, – более добродушно сказал Бенц, и ее сердце дрогнуло.
– Когда?
– Не знаю.
Сколько еще пыток и убийств ей придется наблюдать? У нее по щекам и подбородку потекли слезы и стали капать на стол.
– Послушайте. Я знаю, что это тяжело...
Она сильно заморгала. Никто не может этого понять. Никто.
– ...А пока департамент санкционировал для вас круглосуточную охрану. – Она сильно сглотнула и вытерла рукой слезы. – Ребята Оле Олсена приезжали?
– Да. – Она кивнула, окидывая взглядом кухню, хотя знала, что он ее не видит. Сидящая на жердочке Чиа издала пронзительный свист. Оливия с трудом выдавила улыбку. – Это не сигнализация, а комментарий Чиа, но поверьте мне, здесь столько всяких штучек, что я даже не знаю, что с ними делать. Наверное, нужно иметь диплом электротехника, чтобы понимать, как устроена эта система.
