одну воронку… сами понимаете.
Первый рабочий день на новом месте оказался интенсивным. Одно радовало, что короткий, до двух часов. А работа для Вики не новая, она с третьего курса трудилась в подобном филиале, только другого банка. И в этом здании ей бывать приходилось, как-то она тут целую неделю в составе группы хронометраж проводила, а потом ещё посылали их в архиве помогать, который временно разместили в подвале этого здания. Дом старый, послевоенной постройки, вроде бы под почтовое отделение строился, в те времена здесь был пригород. Теперь он оказался в центре квартала, окружённый многоэтажными жилыми домами, и только рядом с ними было ещё одно двухэтажное здание — старинный особняк, занятый под музей кузнечного дела.
Заведующая одобрительно поглядывала на Вику, у которой очередь двигалась точно с такой же скоростью, как у неё. Как и ожидалось, в основном сегодня пенсионеры деньги снимали. Но после полудня народу стало меньше, сидело в ожидании очереди несколько человек.
— Дочка, не поможешь с терминала по квитанциям расплатиться? — попросила одна из бабуль.
Вика посмотрела на заведующую. Та кивнула ей. Ну да, в зале молоденькая толстушка с маленьким ребёнком, поразительно спокойной девочкой лет двух, пожилой крупный мужик и пара бабуль.
— Вот, женщину с ребёнком обслужу и выйду к вам.
— Ничего, — пропищала, покраснев, толстушка. — Мы подождём, нам бы… это самое… туалет…
Вика толкнула дверцу и вышла в зал, показав девушке перегородку из матового пластика, за которой пряталась дверь служебного туалета.
Зона самообслуживания была проходной, просто коридор, в котором вдоль стен стояли терминалы. Выходя в неё вслед за бабулей, она разминулась с направлявшимися в операционный зал мужчиной с двумя детьми и огорчилась: в упор до двух придётся работать. Не пытаясь обучать бабулю, Вика быстро сканировала квитанции, и уже отходила, напоследок скомандовав ей ввести телефонный номер, чтобы скинуть на него сдачу, когда звякнула входная дверь. Она с досадой оглянулась: кого несёт перед закрытием? Четыре парня! Вика даже не сразу поняла, что они в масках. В маскарадных, блин! А когда дошло, с матом вспомнила кадровичку. Накаркала, зараза!
— Дочка, всё, что ли? — спросила бабка.
— Эй, парень, погоди, бабулю выпусти! У неё недержание, — выкрикнула Вика и подтолкнула её.
Та или поняла её сразу, или Вика диагноз угадала, но послушно зажурчала по ногам. Впереди идущий с матом отскочил, оставляя мокрый след. А тот, что наматывал на ручки двери цепь, крикнул:
— Атас, менты!
Двое полицейских шли по тротуару мимо широкого банковского крыльца. И один и них глядел в сторону дверей. Он увидел маску на лице того, что закрывал двери, потому что толкнул напарника, и они разбежались по обе стороны крыльца.
— Боб, вытолкни бабку!
— А может, прибить её?
— Думаешь, от дохлой меньше вони будет?
Знакомый голос. Неужели из своих? И где остальные? Двое сразу прошли в операционный зал? В ступоре она уставилась в окно. Может, последний раз видит и солнце, и яркую майскую листву, и голубей на асфальте…
Очнулась только от грубого толчка в плечо. Разворачиваясь, увидела бабулю, лежащую на крыльце. Живая, слёзы рукавом вытирает. Повернулась и пошла к стеклянным дверям, ведущим в зал.
Дальнейшее ощущается то ли сном, то ли как финал студенческой пьянки, когда мозги выключены, соображалка не работает и память тормозит. Как будто в зале стало темнее, звуки приглушены и слова невнятны. Да… вроде бы она перевязывала Свету, свою новую начальницу, а потом перетаскивала её к стене, где прежде стоял длинный диванчик из кожзама… а где он? Налётчики за перегородку перетащили, оставив из мебели лишь банкетку, на которой сидят две старухи и пожилой здоровенный мужик. Рядом устроился прямо на полу, привалившись к стене, мужчина, зашедший последним. Мальчик лет четырех у него на коленях, подросток рядом сидит. Вика без опаски подходит к своему окошку и говорит:
— Эй, хоть кресло одно верни! Нельзя же детям и женщинам на полу сидеть!
— Ты охренела? (Этот, который сидел на её рабочем месте и выбирал из кассы банкноты, конечно, другой глагол употребил, замахиваясь на неё кулаком).
Но тут через её плечо кто-то рявкнул:
— Ты что, чудила, здесь устроил? Ты на кой мебелью проход загородил? Как тут прыгать будешь, когда менты на штурм пойдут? (Обращение, конечно, на другую букву, это Вика так для себя перевела, чтобы потом рассказывать).
Орал тот, что в красной маске. Похоже, он тут командует, мечась между кассовой перегородкой и стеклянной дверью, на которую он опустил жалюзи. Он уже ответил на звонок полиции по стационарному телефону, пока Вика искала аптечку. Она не очень расслышала, что он там требовал, но поняла, что требования его дурацкие, и никто их выполнять не будет. Но до того Вика успела увидеть через стекло, что второй диванчик, короткий, стоит у стены за крайним терминалом, и на нём лежит четвёртый налётчик с обрезом в руке, контролирующий вход, выглядывая в щель между стеной и терминалом. Так себе укрытие, лежать удобно, но пулю схлопотать очень даже просто, это даже невоеннообязанная Вика поняла. Здоровенный пожилой мужик, помогающий Вике вернуть диван, который выкинул из кассы сидящий на её рабочем месте бандит, тоже это понимает и бормочет под нос: «Гопота!» И это слово оживляет в памяти вечер после поминок Никника, и до Вики доходит, где она слышала голоса. Двоих, по крайней мере, тот, что в красной маске тогда сказал: «Обыщите её, бабы обычно или в лифчик, или в трусы деньги прячут», а коренастый отозвался: «Вот ты и обыскивай». Дежавю: и гопники те же, и два полицейских рядом, и банк, и кража денег. Лиц она не разглядела в темноте, а сейчас они в масках, но голоса теперь узнает всегда… если жива будет.
Свету укладывают на диван, в ногах усаживается мужчина с сыновьями, Вика планирует сесть на противоположном конце, положив голову коллеги себе на колени, но главарь в красной маске окликает:
— Эй, Виктория (это он на бедж поглядел), за бабкой своей убери! И здесь пол протри!
Да, замусорено изрядно. У стены валяется проволочная корзина, похоже, мусор из неё разлетелся. Неужели Света сражалась? Безумство храбрых, а ей она показалась разумной и выдержанной. Вика говорит:
— Сейчас веник и швабру принесу. А… туда как же?
Она кивает в сторону зашторенной двери.
— Гы! Подстрелят тебя — их проблемы!
Страшно. Чтобы отсрочить выход в зону самообслуживания, Вика говорит:
— Разреши людям ходить в туалет. А то как ни убирай, а нюхать тебе придётся.
— Борзая ты, — говорит он, впрочем, без особого зла. —
